- Так выпьем же за ее здоровье! - воскликнул Джордж, наполняя бокал.

- Гип, гип, ура! - подхватил Гарри. Он был вне себя от радости, что обрел свободу.

Глава LVII,

в которой положение мистера Гарри по-прежнему остается плачевным

Госпоже де Бернштейн результат последнего свидания Гарри с леди Марией доставил не меньше удовольствия, чей ее виргинским племянникам. Джордж в тот же вечер известил ее о случившемся запиской, а вскоре и ее племянник Каслвуд, не слишком часто обременявший тетушку своими визитами, пожаловал к ней, дабы засвидетельствовать свое почтение, и без обиняков доложил о том, что произошло, ибо милорд Каслвуд умел, как никто, быть, когда нужно, откровенным, а после того как помолвка Гарри и леди Марии была расторгнута, скрытничать и лицемерить не имело уже никакого смысла. Ставка была сделана, карта бита, и теперь милорд мог без стеснения говорить о своих стратагемах, маневрах, уловках.

- Она как-никак мне сестра, - с чувством произнес милорд, - а много ли еще будет у нее возможностей, - во всяком случае, таких возможностей, выйти замуж и устроить свою судьбу? По многим причинам я не мог, конечно, полностью одобрить этот брак и даже испытывал известное сочувствие к этому виргинскому юнцу - любимчику вашей милости, но тем не менее упустить такой случай было бы неразумно, и я должен был соблюдать интересы родной сестры.

- Ваша откровенность делает вам честь, ваше сиятельство, - сказала госпожа де Бернштейн, - а ваша любовь к сестре поистине должна служить примером!

- Куда там, мы же проиграли, - и я говорю это sans rancune {Без всякой злобы (франц.).}. А вам, сударыня, поскольку вы оказались в выигрыше, злопамятность не к лицу, - с поклоном произнес милорд.

Госпожа де Бернштейн заверила его, что он ошибается, - она никогда еще не была в столь превосходном расположении духа.

- Признайся же теперь, Юджин: это ведь все ты придумал - по твоему наущению Мария отправилась к Гарри, когда он сидел под арестом, и разыграла эту трогательную сцену с возвращением подарков?

- Разве сострадание к молодому человеку и сознание своего долга по отношению к жениху, попавшему в беду, не могли побудить Марию поступить так? - скромно потупившись, произнес лорд Каслвуд.

- И все же она действовала по твоей указке, мой дорогой племянничек?

Пожав плечами, лорд Каслвуд признался, что он действительно посоветовал своей сестрице повидаться с мистером Гарри Уорингтоном.

- Но мы бы все равно выиграли, невзирая на все старания вашей милости, - добавил он, - не появись тут на сцене его старший брат. Тогда я постарался, по мере сил, утешить мою бедную Марию, доказав ей, как нам в конечном счете крупно повезло, что мы не сорвали этот банк.

- А что, если бы она вышла замуж за Гарри, а после этого объявился бы кузен Джордж?

- Effectivement! {Вот именно! (франц.).} - воскликнул Юджин и сунул в нос понюшку табака. - Раз уж могиле угодно было вернуть мертвеца на землю, возблагодарим могилу за то, что она сделала это вовремя! Должен признаться, что мистер Джордж Уорингтон показался мне человеком вполне здравомыслящим и не более эгоистичным, чем другие старшие братья и светские люди. Моя бедная Молли вообразила было, что он окажется таким же... ну, как бы это сказать... желторотым, что ли, как его братец. Она трогательно надеялась, что он возымеет желание поделить все поровну со своим младшим братом-близнецом, и в этом случае она готова была взять этого юнца себе в мужья, до такой степени он пленил ее сердце. "Гарри Уорингтон и половина каравая - это еще куда ни шло, - сказал я ей, - но Гарри Уорингтон и никакого каравая... опомнитесь, моя милая!"

- Как так - почему же без каравая? - спросила баронесса.

- А так. Если, конечно, не считать тех крох, что могут перепасть ему со стола его старшего брата. Тот сам это сказал.

- Вот жестокосердый негодяй! - вскричала госпожа де Бернштейн.

- А, полноте! Я с вами в открытую играю, тетушка - cartes sur table! {Карты на стол! (франц.).} Мистер Джордж поступил так, как на его месте поступил бы каждый, и мы не вправе возмущаться. Молли сама согласилась с этим, когда первый взрыв горя миновал, и я заставил ее внять голосу рассудка. Вот старая дуреха! В ее-то возрасте и так потерять голову из-за мальчишки!

- Я почти готова поверить, что это была подлинная страсть, - сказала госпожа де Бернштейн.

- А вы бы послушали, как она с ним прощалась! C'etait touchant, nia parole d'honneur! {Это было трогательно, честное слово! (франц.).} Я плакал. Как перед богом, я не мог удержаться от слез. Мы сидим себе, обедаем, и вдруг этот малый, взъерошенный, в заляпанных грязью чулках, вламывается к нам и клянется Марии в верности, и, надо сказать, довольно хорошим слогом, а наша Молли ему отвечает. Клянусь честью, мне даже вспомнилась миссис Уоффингтон в новой шотландской пьесе, той, что написал мистер Дуглас, один из фаворитов лорда Бьюта... как бишь она называется-то? Так вот, Молли повисает на шее у этого малого и прямо-таки душераздирающим голосом произносит слова прощания. А затем в горделивом отчаянии покидает столовую!.. Нет, благодарю вас, я не хочу больше шоколада. Если она совершила mauvais pas {Ложный шаг (франц.).}, то никто не сумел бы с большим достоинством выйти из положения. Это было великолепное, по всем правилам отступление после поражения на поле боя. Нас взяли измором и заставили сдать позиции, но свою честь мы не уронили.

- Ну, Молли от этого разочарования не умрет! - заметила баронесса, поднося чашку к губам.

Милорд ухмыльнулся, обнажив желтые зубы.

- Хе, хе, - произнес он. - Ей уже случалось переболеть этой болезнью, и в весьма тяжелой форме, однако всякий раз она отлично восстанавливала силы. В возрасте Молли эта болезнь не смертельна, как, без сомнения, известно и вашей милости.

Каким образом это может быть известно ее милости? Она была уже не девочкой, когда вышла замуж за доктора Тэшера. А баронессой де Бернштейн сделалась еще много позже. Однако, как говорит поэт, старую Дидону горе не миновало, и поэтому она умела проявлять сочувствие к страдальцам.

В низших слоях общества люди, как я слышал, побранившись, подравшись, облив друг друга грязью, пребывают затем долго в непримиримой вражде. Но в высшем свете в наш век ведут себя куда мудрее. Когда между людьми возникают размолвки, они перестают встречаться друг с Другом. Потом наступает примирение, встречи возобновляются и о прошлом никто не поминает. Сбившемуся с пути сыну, как заблудшей овце, милостиво даруется отпущение грехов, хотя всем известно, что он проводил свои дни в дурной компании. На протяжении полугода две ветви эсмондовского рода - Каслвуды и госпожа де Бернштейн были отчуждены друг от друга, находясь в состоянии войны за обладание бедным Гарри Уорингтоном. После того как вопрос этот решился сам собою, ничто не препятствовало больше их встречам, и они могли делать вид, будто никаких размолвок никогда и не возникало, и госпожа де Бернштейн отправилась в парадной карете на званый вечер к леди Каслвуд, а дамы Эсмонд прибыли, сияя улыбками, на призывный звук барабана под знамена госпожи де Бернштейн, и все, как прежде, были исполнены взаимной любви друг к другу.