Мартин тяжело вздохнул, закрыл журнал и потянулся за следующим. Но фотографии Глэдис не оказалось и там. Значит, Кэрол солгала? Впрочем, какая разница! На что ему сдалась эта фотография? Он послал секретаршу за журналами под влиянием минутной прихоти — и только.

Да ладно, кого ты пытаешься обмануть? — противненько проскрипел внутренний голос. Это вовсе не минутная прихоть. Ты глаз не сомкнул всю ночь, а если и задремывал, то в мозгу возникали обрывочные видения, манящие образы, из тех, что снятся мальчишкам-подросткам, а чресла ныли, словно охваченные пламенем…

А, вот она! Глэдис Рейнджер!

Кэрол ошиблась. Глэдис позировала одетой, и Мартин облегченно откинулся в кресле, хотя причину внезапной радости он не смог бы объяснить толком даже себе. Она стояла спиной, через плечо глядя на зрителя. Спина и плечи были обнажены; каскад серебристого шелка спускался от талии до самого пола, драпируя бедра и расходясь внизу изящными складками, так что взгляду открывались точеные ножки. Пышная волна волос цвета пронизанной солнцем бронзы струилась по спине языками темного пламени, оттеняя бархатисто-кремовую кожу.

Мартин не сводил глаз с фотографии. Ну вот тебе и Глэдис. Что же дальше? — холодно внушал себе он. Женщина — и этим все сказано. Да, красивая, да, желанная, но стоит ли она тех горячечных снов, что мучили его всю ночь?

Он захлопнул журнал, бросил его поверх остальных и отнес всю стопку на низкий журнальный столик в противоположном углу кабинета. Пусть Джин с ними разбирается: захочет — выбросит, захочет — раздаст служащим. Ему они не нужны, и до Глэдис Рейнджер ему дела нет.

Вот так-то лучше. И Мартин позволил себе удовлетворенно расслабиться, наслаждаясь чувством триумфа.

Утро изобиловало возможностями заново пережить то же самое чувство, однако почему-то оно не приходило.

Возникла проблема с небольшим предприятием, совсем недавно ставшим частью «Фагерст импайр». Консультанты корпорации определили, в чем состоит трудность, однако разрешить ее не смогли. А Мартин смог — после двух часов напряженных раздумий. Спустя какое-то время он провел несколько консультаций со своими банкирами в Милане и Бонне и оформил многомиллионную сделку, которая ждала своей очереди вот уже месяц.

В двадцать минут первого Мартин принялся перелистывать записи, которые Джин положила ему на стол в порядке подготовки к брифингу, назначенному на час дня, но так и не смог сосредоточиться. В десятый раз перечитывал он одну и ту же фразу, стараясь вдуматься в смысл, но тщетно.

Наконец, сдавшись, Мартин, отодвинулся в кресле от стола. Затем встал и прошелся по кабинету из конца в конец. На полочке рядом с диваном, как раз напротив журнального столика, всегда стоял термос с горячим кофе.

Он помедлил, поморщился, опустил взгляд на стопку журналов. Номер с фотографией Глэдис лежал сверху. Мартин взял его, открыл на нужной странице… и загляделся на фото. Эти шелковистые локоны… Или они только кажутся мягкими и нежными, а на самом деле жестки от лака, как волосы Кэрол? Что за благоухание ощутит он, прильнув губами к изящной ложбинке у основания шеи?

Черт, да что с ним такое? Он никогда больше не увидит эту женщину, не прикоснется к ней, не поцелует…

В глазах фотомодели читалась неприступная холодность, а губы, напротив, казались нежными, влекущими… и по-детски беззащитными… Он знал, они не лгут. Разве можно забыть то мгновение, когда эта гордячка уступила порыву страсти, внезапно охватившему их обоих, и покорилась ему властному поцелую?..

Он напрягся, вспоминая, как струнами натянулись нервы и пламя разлилось по жилам…

Что за нелепость! Потерять голову из-за пустяка!.. Нет, ни за что! Эта беда поправима, уже холодно размышлял он. Клин клином вышибают. Затащить ее в постель — и все дела.

Однако девица неуступчива. Ведь и у нее в крови бушевал пожар. Мартин видел: ее влечет к нему так же сильно, как и его к ней, но упрямице почему-то понадобилось изображать недотрогу. Она, надо думать, бросит трубку раньше, чем он успеет сказать…

Губы Мартина скривились в усмешке. Реклама! Прелестная сирена приманивает покупателей к новым телефонным аппаратам. А компания-производитель… Ну да, именно эту компанию «Фагерст импайр» купила пару месяцев назад.

И он потянулся к телефону.

Десять минут спустя, отменив и брифинг и ланч, он уже гнал машину к студии, где делались очередные снимки для рекламной компании.

— Глэдис, детка, ракурс неудачен, — суетился Лаупер. — Головку чуть вправо! Так… хорошо!

Чего уж тут хорошего? — мрачно размышляла Глэдис. День выдался отвратительный. И занимается она сущей ерундой. Ну почему все на свете — от зубной пасты до моторных лодок — надо рекламировать через секс?

— Еще чуть правее. Да, так. Ты можешь улыбнуться пошире?

Она не могла. Ну не в настроении она сегодня улыбаться, что тут поделаешь!

— Глэдис, бэби, давай-ка включайся! У тебя такой вид, будто ты со скуки помираешь!

Так оно и есть! Все лучше, чем злиться, вспоминая о вчерашнем.

— Эт-то еще что за гримаса? Не пойдет, дорогуша. А ну-ка расслабься. Представь себе ситуацию: ты — на палубе собственной яхты, вокруг лазурное море… — И Лаупер понес разную чушь, расписывая голубое небо, белоснежные облака…

Глэдис вздохнула. Это — ее работа, и ничего тут не попишешь. Кому какое дело, что она всю ночь не сомкнула глаз и встала поутру в отвратительном настроении! А тут еще позируй в бикини на фоне идиотской декорации, изображающей море и небо, ощущая себя полной кретинкой! Какое отношение бикини, море и небо имеют к продаже телефонов?

— Глэдис, ради Бога, ты опять отвлеклась! Сосредоточься, киска. Подумай о чем-нибудь хорошем. О том, где ты сегодня ужинаешь, например. Или как провела уик-энд… Я знаю, что сегодня понедельник, но ведь и по понедельникам бывают в жизни праздники!

Где она сегодня ужинает? На кухне — вот где, а в меню значится творог, зеленый салат, а в качестве главного блюда — новый триллер и кофе.

Что же до того, как она провела уик-энд… Если бы Лаупер знал! И как она позволила эту типу так себя унизить?..

— Эй, да что происходит? Глэдис, детка, то ты дулась на весь свет, а теперь вдруг рассвирепела не на шутку! Ну же, девочка моя! Подумай о чем-нибудь приятном — и держись этой мысли!

О чем-нибудь приятном? Заехать бы Мартину Фагерсту кулаком прямехонько в челюсть!

— Отлично!

А потом коленом в то самое, наиболее уязвимое место!

— Класс! — Лаупер забегал вокруг нее с камерой. — Главное, не потеряй нить, о чем бы ты там ни думала, потому что настрой сработал!

И еще с размаху в солнечное сплетение!

— Великолепно, Глэдис. Так держать!

И почему она этого не сделала? Потому что на них и так все пялились, вот почему. Еще не хватало затеять драку на свадьбе у родной племянницы! Испортить новобрачным праздник!

— Подними глазки, милочка. Так. Теперь наклони головку. Отличненько. А на этот раз мне нужно пламя страсти. Улыбка, которая говорит: вот по этому телефону я закажу билет на авиарейс и через несколько часов перешагну порог роскошной каюты и окажусь в объятиях роскошного мужчины. — Лаупер наклонился вперед и развернул камеру. — Ты ведь знаешь хоть одного роскошного мужчину?

Да, Мартина Фагерста.

Глэдис похолодела. Неужели ее губы произнесли это имя вслух? Нет, благодарение Господу. Лаупер по-прежнему плясал вокруг нее, намертво приклеившись к камере.

Фагерст, несомненно, роскошный мужчина. Мускулистое тело. Незабываемое лицо, черты которого словно высечены из гранита. А глаза такой синевы!.. И губы, резко очерченные и жесткие на вид, но на самом-то деле жаркие, властные, сводящие с ума…

— Получилось! — Камера Лаупера стрекотала и пощелкивала до тех пор, пока не закончилась пленка. Затем фотограф бережно положил фотоаппарат на рабочий столик и захлопал в ладоши: — Потрясающе, бэби! Это выражение лица, этот взгляд… Блеск!

Глэдис поставила телефонный аппарат на пол, поднялась на ноги и потянулась за махровым халатом, небрежно брошенным на спинку стула.