Я решаю еще немного подождать. Меня обуревает желание поговорить со своей бывшей женой. Астрид – до сих пор первый человек, о ком я думаю в моменты, когда мне плохо. Но… они с Сержем сейчас в Малакоффе, в нашем доме, в нашей постели. И у Сержа дурная привычка отвечать на звонок, даже если звонит мобильный Астрид. Нет, об этом нечего и думать. «Привет, Антуан! Как дела, приятель?» Нет, это выше моих сил. Нет, я не стану звонить Астрид, даже если буду умирать от желания услышать ее голос.

Я продолжаю сидеть в этой душной комнатушке и пытаюсь сохранить самообладание, подавить панику, которая мало-помалу овладевает мной. Я думаю о детях. Об Арно, который как раз вступил в самый мятежный период подросткового возраста. О Марго, которой недавно исполнилось четырнадцать и которая уже полна загадок. Об одиннадцатилетнем Люка, который пока остается большим ребенком и которого я невольно сравниваю с двумя старшими, чьим поведением во многом руководят бурлящие в крови гормоны. Я не представляю, с каким видом скажу им: «Ваша тетя умерла. Мелани умерла. Моя сестра умерла». Эти слова не имеют смысла Я ожесточенно пытаюсь прогнать черные мысли.

Еще один час проходит в чистейшем, без всяких примесей страхе. Пребывая в состоянии прострации, опустив голову на руки, я стараюсь думать о планах на ближайшие дни. Завтра понедельник, и после выходных меня ждет несколько срочных дел. Рабани со своей чертовой халупой, работы на объекте который мне не следовало соглашаться строить. Люси, моя кошмарная ассистентка, которую все-таки надо, собравшись с силами, уволить. Ситуация кажется мне абсурдной. Как можно думать о работе, когда Мелани находится между жизнью и смертью? Почему именно Мелани? Почему она? Почему не я? Ведь эту поездку устроил именно я. Это был мой подарок ко дню ее рождения. Подарок к сорокалетию, которого она так боялась.

В комнату входит женщина, по виду моя сверстница. На ней голубой халат и смешная бумажная шапочка, какую обычно носят хирурги. У женщины орехового цвета глаза, проницательный взгляд, короткие каштановые волосы с проблесками седины. Она улыбается. Мое сердце бьется все быстрее. Я вскакиваю на ноги.

– Она была на грани жизни и смерти, мсье Рей.

Я со страхом замечаю коричневые пятна у нее на халате Неужели это кровь Мелани?

– Ваша сестра поправится.

Я чувствую, как мышцы моего лица расслабляются, и, сам того не желая, начинаю плакать. Из носа течет. Мне стыдно плакать в присутствии этой женщины, но я ничего не могу с собой поделать.

– С ней все будет в порядке, не волнуйтесь, – говорит мне врач.

Она крепко сжимает мою руку своими маленькими квадратными ладонями, заставляет меня сесть и устраивается рядом. Я рыдаю, как младенец. Моя душа сжимается от горя, и я не могу остановиться, как ни стараюсь.

– Ваша сестра была за рулем, верно?

Я киваю, вытирая нос тыльной стороной ладони.

– Мы уже знаем, что в ее крови не было алкоголя. Это показали анализы. Не могли бы вы объяснить, что произошло?

Я заставляю себя повторить то, что уже говорил полиции и врачам «скорой помощи». Когда до дома осталось несколько часов езды, сестра захотела сесть за руль. Она опытный водитель. И я был уверен, что ничего плохого не случится.

– Она потеряла сознание?

На бейдже я читаю: «Доктор Бенедикт Бессон».

– Нет.

И в это мгновение в моей памяти всплывает одна деталь. Я не рассказал об этом врачам «скорой» только потому, что вспомнил лишь сейчас.

Я всматриваюсь в загорелое, с тонкими чертами лицо врача. Мое собственное лицо все еще искажено переживаниями. Я делаю глубокий вдох.

– Сестра хотела мне что-то рассказать. Она обернулась, чтобы посмотреть на меня. В этот самый миг все и случилось. Машину занесло на автобане. Все произошло очень быстро.

Врач сжала мою руку:

– Что именно она хотела вам сказать?

Мелани. Ее руки на руле. «Антуан, мне нужно кое о чем тебе рассказать. Я думала об этом весь день. Прошлой ночью в отеле я все вспомнила. Это касается.…»Ее глаза. А в них – смущение и беспокойство. И машина, летящая в кювет.

Она уснула, как только они съехали с Периферического бульвара. Антуан улыбался, глядя, как ее голова прижимается к автомобильному стеклу. Рот у нее был приоткрыт, и до него доносилось тихое сопение. Заехав за сестрой утром, на рассвете, он сразу понял, что настроение у нее неважное. Она не любила сюрпризов. И он, конечно, об этом знал. А если знал, то какого черта затеял это путешествие? Ну скажите, зачем? Для женщины признать, что тебе уже сорок, само по себе тяжело. И еще тяжелее, если она недавно пережила болезненное расставание с возлюбленным, никогда не была замужем, у нее нет детей и ей приходится, не моргнув глазом, выслушивать рассуждения всех желающих о том, как «тикают биологические часы». «Если кто-нибудь еще раз скажет при мне про эти часы, я его убью!» – прошипела однажды Мелани сквозь зубы. И все же мысль о том, чтобы провести этот долгий уик-энд в одиночестве, казалась ей невыносимой. Равно как и перспектива очутиться на шумной улице де ла Рокетт в удушающей жаре своей пустой квартиры, в то время как все друзья дезертировали из Парижа, оставив на автоответчике остроумные сообщения в духе «А скажи-ка, Мел, не тебе ли на днях стукнет сорок?» Сорок…

Антуан снова посмотрел на нее. Мелани, его младшей сестренке Мелани исполняется сорок! Это не укладывалось в голове. Если так, то ему, значит, уже сорок три. И в это тоже верилось с трудом.

И все же глаза с наметившимися «гусиными лапками» морщин, которые отражало зеркало заднего вида, явно принадлежали мужчине, разменявшему пятый десяток. Взлохмаченная шевелюра «соль с перцем», удлиненное худое лицо… Антуан отметил про себя, что Мелани красит волосы – ее выдавали светлые корни. Она все-таки начала красить волосы… Это его растрогало. А почему бы, собственно, и нет? Большинство женщин пользуются краской для волос. Возможно, именно потому, что Мелани младше его, ему трудно смириться с мыслью, что и она тоже стареет. Ее лицо все еще было соблазнительным, быть может, даже более соблазнительным, чем в двадцать или тридцать. Без сомнения, черты ее лица отмечены той особой красотой, которая усиливается с возрастом. Антуан никогда не пытался рассмотреть ее как следует. А ведь Мелани была воплощением изящества и женственности. Все в ней – и темно-зеленые глаза, и тонкий нос, и яркая белозубая улыбка, и стройная фигура – напоминало ему о матери. Его сестра не любила, когда ей говорили, как она похожа на Кларисс. Это сравнение не казалось ей комплиментом. Что до Антуана, то в Мелани он видел отражение своей матери.

Несмотря на артобстрел из вопросов, своего секрета он не выдал: конечная точка их путешествия станет для сестры сюрпризом. Он лишь сказал Мелани: «Мы уезжаем на несколько дней, возьми все, что может тебе понадобиться. День твоего рождения мы отпразднуем достойно!» Антуан нажал на акселератор своего «пежо». Меньше чем через четыре часа они будут на месте.

Из-за этой поездки у них с Астрид, его бывшей женой, возникла небольшая размолвка. Этот уик-энд должен был принадлежать ей. Планировалось, что дети из Дордони, где жили родители жены, приедут прямиком к Антуану. Он не согласился. Для него было важно отпраздновать с Мел ее день рождения, ее сорокалетие, потому что она очень тяжело переживала разрыв с Оливье. Антуану хотелось, чтобы этот день рождения запомнился ей навсегда… Выслушав его, Астрид сказала; «Черт, Антуан, дети были со мной две недели. Нам с Сержем тоже хочется побыть наедине».

Серж… одного только имени достаточно, чтобы внутри у Антуана все сжалось. Серж фотограф, и ему тридцать. Смазливая мордашка, здоровый и мускулистый. Специализация? Художественное фото кулинарных изысков. Он часами высвечивает изящные изгибы макарон, делает неотразимо притягательными куски мяса и вдыхает знойную чувственность во фрукты. Серж! Каждый раз, приходя забрать детей и пожимая ему руку, Антуан вспоминает то, что увидел в цифровой видеокамере Астрид в достопамятную субботу, когда она ушла за покупками. Обнаружив на видеозаписи пару волосатых ягодиц, которые сжимались и разжимались, сжимались и разжимались, Антуан на время впал в ступор. И вдруг его осенило: эти ягодицы всячески помогали вставить чей-то пенис в тело, удивительно похожее на тело Астрид. От прямых доказательств никуда не деться: она ему изменяла. В ту проклятую субботу он застал жену врасплох, не дал ей времени даже разобрать покупки. Она разрыдалась и призналась, что влюблена в Сержа. Все началось во время отпуска, который они с детьми провели в отеле сети «Club Med» в Турции. И в довершение всего Астрид объявила, что в глубине души чувствует облегчение оттого, что он теперь все знает.