Николай, отогнув простыню, присел на матрас. Кивнул устало.

— Про квартиры. Будь они неладны.

— Ну?

— Ну что — ну? Не будет нам ни хрена! Ни в восемьдесят девятом, ни в девяностом!

— Ты ж говорил, на заводе денег много. От новых заказов. И все пойдут на жилье…

— Что деньги… — Николай задумчиво смотрел на пламя свечи. — Понимаешь, Галюха, какая беда: не в деньгах теперь счастье. Стройматериалов нет, и не достать. Строить некому. А если самим браться — половину людей придется со станков снимать. Того и гляди — сроки полетят. И не будет ни денег, ни строительства. Вот и крутись… Ладно, давай спать.

Галина отвернулась к стенке и долго лежала молча, но Николай знал — не спит. Минут через десять она стала тихонько всхлипывать, вздрагивая плечиком.

— Ну чего ты? — Коля повернулся и обнял жену, поместив ладонь в теплой выемке между ее большой мягкой грудью и большим мягким животом.

— Не могу я тут жить больше, Коля, — тихонько, чтобы не разбудить детей, рыдала Галина. — Воды нет, света нет, тепла тоже… Дети болеют, крысы последнее воруют, талоны вчера сожрали на крупу, идиоты. Соседи сволочи, перестреляла бы всех, гадов! Не могу-у!

— Ну ладно тебе… что ж теперь… потерпи еще, может это…

Коля помолчал, потом поцеловал ее в затылок и, тяжело вздохнув, прибавил:

— Как будто бы я могу!

Начальник отдела капитального строительства Григорий Ефимович Королевич поднял глаза от чертежа и вздрогнул. Прямо перед ним, развалясь на стуле, сидел незнакомый субъект да еще и улыбался очень свободно. Между тем, Григорий Ефимович полагал, что в кабинете он совершенно один.

— Кхм! — с легким смущением кашлянул начальник. — Слушаю вас.

— Я по поводу жилья, — начал посетитель, становясь серьезным. — Вчера было собрание…

Королевич не дал ему закончить.

— Нет, нет! В жилкомиссию! — замотал он головой. — Я вам не могу дать никакой информации…

— А я могу, — тут же заявил субъект. — У меня есть именно то, что вам нужно.

С ловкостью фокусника он выдернул из воздуха визитную карточку и протянул ее Королевичу.

— Мы готовы заняться вашим жилищным строительством. Из наших материалов. Вот я вам проектик и смету покажу. Это же не дом, а игрушка! Пальчики оближете! Шесть тыщ пятьсот квадратов, двести шестнадцать квартир, как с куста. И все из наших стройматериалов, до последнего гвоздика…

— Валюты нет, — мрачно проронил начальник отдела.

— Ну разумеется! Мы же и не претендуем. За наши, за деревянные…

— По рыночным ценам? — воротил нос Королевич, словно бы сердясь.

— Ну что вы! Зачем же? Все по госцене!

В голосе посетителя слышалась такая неподдельная искренность, что начальник отдела оказался в замешательстве. Он снова заглянул в визитку и, понизив голос, пробурчал:

— Извините… Станислав Сергеевич… но я тогда не пойму, на кой ляд это нужно вам самим.

— А как же! — оживился представитель совместного предприятия. — Ведь у нас компаньоны-то! Ого! Сила!

— Буржуи? — спросил Королевич.

Станислав Сергеевич почему-то расхохотался.

— Вот именно — буржуи! Ха-ха-ха! Настоящие буржуи! Им на сиюминутные доходы наплевать, им главное, — он сделал широкое обнимающее движение, — рынком овладеть…

— Понятно, — вздохнул Григорий Ефимович. Несмотря на объяснения представителя, особого энтузиазма он не испытывал. Что-то тут явно было нечисто. — Ладно, мы это обсудим. Вы, товарищ Морок, зайдите на недельке…

Он искоса глянул на посетителя и снова, как в первый раз, вздрогнул. Стул, на котором тот только что сидел, был теперь пуст.

"Что за черт? — Королевич вынул платок и промокнул лоб. — Привиделся мне, что ли, этот… Морок? Да нет же, вот на столе документы, вот визитка…"

Григорий Ефимович задумчиво полистал смету. Заглянул в проект договора. Дошел до пункта "Срок исполнения работ" и присвистнул.

— Деловые, однако, ребята!

Он поднялся из-за стола, собрал бумаги в папку и, столкнувшись в дверях с уборщицей тетей Дашей, покинул кабинет.

— Люсенька, я у директора, — бросил он на ходу секретарше, а про себя подумал:

"И носит этих уборщиц с пустыми ведрами, когда руководство решает вопросы. Ох, не к добру!"

Лишь только по цехам и кабинетам пополз слух о строительстве жилого дома, как безмятежное существование жилищной комиссии разом прекратилось. Незыблемая твердыня, какой доселе была заводская очередь на жилье, пала в одночасье под градом заявлений, ходатайств и справок о разнообразных льготах.

Отдельный привилегированные очереди ветеранов, ценных специалистов и многосемейных работников насмерть бились на стихийно вспыхивающих собраниях, а в остальное время с небывалой активностью участвовали в художественной самодеятельности, демонстративно сдавали нормы ГТО и рвались в поля, хотя до уборочной страды было еще далеко.

Счетно-вычислительный отдел предложил перевести различные виды льгот в числовые коэффициенты и, таким образом, получать порядковый номер в очереди как частное от деления числа взысканий на стаж работы, умноженный на количество членов семьи, возведенное в степень, равную суммарному льготному коэффициенту, деленному на 3,14. В случае сходимости полученного выражения после преобразования его по правилу Лопиталя, вся правая часть становилась равной нулю, а простое интегрирование в разумных пределах давало искомый результат, который, однако, никого не устраивал. Даже авторов предложения.

А строительные работы тем временем уже шли полным ходом. В строгом соответствии с проектным графиком бойкие мороковские ребята завезли оборудование на свежеогороженный объект, отрыли котлован и в мгновение ока залудили нулевой цикл. Из него, как из проросшего семени, дом бурно попер в стебель. На глазах поднимались новые этажи. Теперь в перерывах между битвами за место в очереди люди часто бегали любоваться строительством. Коля Таранкин обычно приходил сюда после работы, с женой и детьми. Обняв Галю за плечи и щурясь на заходящее солнце, он с удовольствием глядел, как медленно проплывает в небе банка с раствором, слушал завывание электромоторов подъемного крана.

— Где, интересно, будет наша квартира? — шептала жена. — Уж хоть бы не первый этаж. И не угловая, мы и так намерзлись…

— Будет, будет! — уверенно говорил Коля. — Не беспокойся.

— Да ведь в очереди-то ты еще далеко! А дом не очень большой. Вдруг не хватит квартир?

Такому предположению Коля усмехался.

— Глупая! — ласково говорил он. — А передвижки-то? Получает, скажем, семья трехкомнатную… Стало быть, двухкомнатную — освобождает? И квартиру мы, не новую, так освобожденную, обязательно с тобой отхватим!

— Правда? — Галя доверчиво прижималась к мужу широкой спиной. — А лучше бы новую. Мне здесь нравится…

Еще не успело как следует разгореться лето, а строители дома уже приступили к отделочным работам. К этому моменту и очередь понемногу стала устаканиваться. Было почти ясно, кто в какую квартиру въезжает, и даже конфликт из-за жилплощади, которую пришлось отдать райисполкому за землю, мало-помалу зарубцевался.

Недовольными остались только те, кто в очереди стоял не безнадежно далеко, но после расчета всех передвижек оказался, тем не менее, за бортом. Злая колина звезда завела его в стан этих последних. Все, что ему светило — это почетное четвертое место в новой очереди, той, что будет со стороны наблюдать нынешние новоселья и ждать своего часа. Возможно, годами.

И рассудок скромного технолога, члена общественного совета по жилью, не вынес удара судьбы. Прямо перед стендом жилкомиссии, вперив замутненный взор в списки новоселов, Коля Таранкин произнес страшную клятву. В присутствии многочисленных свидетелей он поклялся, что душу отдаст дьяволу, но вселится в новую квартиру.

Эта, произнесенная публично, клятва почему-то не на шутку встревожила стоявшего тут же Королевича, который, кстати сказать, был сопредседателем жилищной комиссии. Улучив момент, он подошел к Коле и строго предупредил его, что коллектив не потерпит беззакония и самоуправства. Но несчастный отец семейства лишь разразился в ответ безумным хохотом.