Другая сторона деятельности, самая секретная, давала более скромные результаты. Астрономическая обсерватория, установленная на ближайшей горе, работала без передышки, но результаты были равны нулю.

Роллинг был в отчаянии.

Найти Млечный Путь среди ста миллионов галактик, которые выглядели как скромные пятнышки на сверхчувствительной кассете, представлялось невозможным.

Однажды утром заместитель командира корабля зашел в его каюту.

- Мне никогда это не удастся, коммодор. Надо бы установить вторую обсерваторию в южном полушарии.

- Я бы с удовольствием разрешил вам это, Роллинг,-после минутного раздумья ответил Маоган.- Вы бы взяли легкий флиттер и несколько человек, но видите ли, я нисколько не верю в успех этой операции, которая, тем более, представляет опасность. Будет лучше, если вы послушаетесь меня. Ведь ремонт скоро будет закончен. Как только мы окажемся в космосе, нам будет намного легче заниматься нашими исследованиями.

Разговаривая, Маоган вертел в руках какой-то странный предмет, имеющий вид окаменелости, очень вытянутой и испещренной тысячами восьмиугольных бороздок.

- Видите ли, Роллинг, я не могу признать, что эта планета мертва.

Он бросил окаменелость на стол.

- Мы нашли тут сотни следов жизни, в том числе останки очень высокой цивилизации. Не может быть, чтобы после такой интенсивной жизни эта планета стала стерильно чистой. Такой, какая она сейчас. Подумайте о том, что до нашего прибытия сюда здесь не было ничего живого, даже бактерий, вирусов - ничего. И все же она только и жаждет жизни.- И коммодор через иллюминатор указал на пляж.

Море покрылось чем-то отдаленно похожим на желатин беловатого цвета. Это пятно простиралось очень далеко, почти до линии горизонта.

- Посмотрите на это.

- В этом нет ничего удивительного,- раздраженно ответил Роллинг.- Все бактерии, которые мы привезли с собой, нашли здесь абсолютно девственную планету и никакой конкуренции. Они стали размножаться со скоростью, немыслимой на Земле. У этого желатина нет другого происхождения. Через несколько лет Гадес будет покрыт плесенью от экватора до полюсов. Рыжие плоры завоюют все раньше других видов жизни, которых мы даже не можем себе представить. К тому же этот желатин имеет свои преимущества. Он съедобен и в данный момент заменяет рыбу. Ведь ничего опасного не выросло, не так ли? А это главное!

- Это потому, что мы все были очень здоровыми, когда прибыли сюда,- с иронией произнес Маоган.

Затем он снова стал серьезным:

- Знаете, Роллинг, я шучу, но эта планета произвела на меня глубокое впечатление. Она была абсолютно выхолощена, когда мы прибыли сюда. Такое впечатление, что даже воду океанов вскипятили. Но до того, как испечься таким образом, эта планета жила своей напряженной жизнью.

- Я признаю, что ваша теория была неверна. Если бы несколько тысяч лет назад здесь произошла атомная война, она бы не оставила после себя такую пустыню. И это солнце, которое нас освещает, никогда не вспыхивало. Вы же это проверяли, не так ли?

Он пристально посмотрел на Роллинга.

- Вы сейчас подумаете, Роллинг, что я сошел с ума, но иногда я спрашиваю себя, не была ли эта пустыня создана искусственно и не впутаемся ли мы однажды в неприятности после того, как мы ее засеяли.

Он взглянул Роллингу в лицо.

- Видите ли, у меня и так есть веские причины, чтобы не отпускать вас - вы мне нужны здесь. Все работы на литейном заводе закончены и скоро надо будет ставить на место атомный реактор, а вы единственный, кто может руководить некоторыми работами. И что-то говорит мне, что надо бежать отсюда, и как можно скорее.

- Ну, вы же не будете убеждать меня в том, что верите в предзнаменования,- сухо ответил Роллинг, раздраженное лицо которого перекосила презрительная усмешка.

- Я и не верю в предзнаменования, Роллинг… Скажем так: у меня больше опыта, чем у вас… То, что называется чутьем, вы признаете?

- П-ф-ф! - произнес Роллинг, копаясь в своем бумажнике.

- К тому же люди нервничают,- Маоган встал.- Им уже надоело питаться студнем из рыжих плрр. Они слишком долго были спокойны, и мне бы хотелось, чтобы они как можно скорее попали в свои камеры для анабиоза. С этого момента мы можем спокойно искать свой Млечный Путь.

Через четыре дня Жорж Маоган обнаружил первую пластинку. Надо сказать, что вот уже некоторое время обстановка в лагере была напряженной. Несколько раз голубые охранники были вынуждены подавлять жестокие драки. Все свое свободное время заключенные проводили за игрой в покер. Скудный рацион оказывал влияние на ставки в игре. Это развлечение помогало плохо воспитанным типам переносить тяготы космической катастрофы.

К тому же началась подпольная торговля алкоголем. У коммодора была уверенность, что некоторым заключенным удалось найти способ дистиллировать сок рыжих плор, из которого они начали делать пальмовое вино. И, конечно же, Слим Орвал стоял во главе этой торговли. Уже четыре раза охранники находили на территории шахты типов, которые были явно пьяными. Но было очень трудно взять их с поличным. У каторжников всех времен всегда была некоторого рода гениальная способность прятать то, что им надо, и эти тоже не были исключением из правил.

Все было обшарено, но перегонный куб так и не нашли. Именно выполняя операцию по розыску в окрестностях базы на транспортере, предназначенном для пересеченной местности, один из охранников обнаружил пластину и передал ее Маогану.

Сделанная из такого же полированного материала, что и спутники, пластина имела тридцать метров в поперечнике. Она была расположена во впадине и ее покрывал тонкий слой пыли. Это объяснило то, что до сих пор ее не заметили. Охранник случайно проехал прямо по пластине, транспортер заскользил, как по льду, и удивленный охранник остановил его.

Теперь Роллинг рассматривал пластину в микроскоп. - Она покрыта мириадами микроскопических граней, так же правильно расположенных, как грани на спутниках,- сказал он, поднимаясь.

Окружающие пластину скалы были сглажены еще больше, чем в других местах. От исчезнувших скал на почве остался оплавленный слой, толщина которого местами достигала трех-четырех миллиметров, и расстилающийся кругом пейзаж ослепительно блестел под лучами солнца. Небо, отражаясь в пластине, окрашивало ее в голубой цвет застывшего взбесившегося океана, у которого волны кое-где вздымались на высоту гор.