Девять часов… Значит, у него в запасе есть только шесть часов — чтобы выспаться и придумать достойные поэтические комплименты, способные подсластить утренний чай Ли. Да поможет ему Господь!

Внезапно Адриан усмехнулся, осознав всю нелепость собственного положения: он замышлял соблазнение не где-нибудь, а на брачном ложе Рейвенов! Должно быть, отец перевернулся в гробу, злорадно подумал он. В конце концов, это ложе предназначалось для исполнения супружеского долга и зачатия наследников. А удовольствий мужчины рода Рейвенов искали в другом месте, в других постелях. Доныне, но не теперь.

Три дня кряду Адриан по утрам выбирался из постели, чтобы позавтракать с женой, и неизменно узнавал, что герцогини уже нет дома. Конечно, он имел полное право знать, чем она занимается в такую рань, но не стал докучать ей расспросами. Вместо этого каждое утро он поднимался на полчаса раньше. Но то же самое делала и Ли.

Она явно избегала его — в этом Адриан не сомневался. Весь день Ли где-то пропадала и возвращалась домой только затем, чтобы переодеться к очередному выезду в свет. Адриан не удивлялся успеху жены в обществе, с усмешкой закоренелого циника думая, что причиной тому простое любопытство. Благодаря его советам Ли быстро овладела искусством обращать любое, даже самое нежелательное внимание в свою пользу.

По-видимому, она не собиралась отклонять ни единого приглашения. Поэтому вечера молодожены проводили то в опере, то на нудных званых ужинах или других бессмысленных сборищах. И все это ради того, чтобы благополучно выдать сестру Ли замуж! Никакие силы не заставили бы Адриана сопровождать Ли в свет, но, черт возьми, разве можно соблазнить женщину, с которой встречаешься от случая к случаю?

И кроме того, Адриан, к собственному изумлению, понял, что ему и правда приятно проводить время с женщиной не только в постели.

Поэтому если в своей кампании по захвату достойного мужа Ли добилась заметных успехов, то сам Адриан еще даже не приступал к осуществлению намеченных планов. Поняв, что она избегает оставаться с ним наедине, Адриан должен был бы воспрянуть духом. Но вместо этого он чувствовал, что Ли воспринимает его как обременительное, но непременное дополнение к туалету — вроде Тех бисерных ридикюлей, с которыми она не расставалась.

Или как мужа.

Но не более, в ярости размышлял Адриан, спускаясь в столовую в несусветную рань — восемь часов утра. Он не выспался, был зол, но решил, что сегодня Ли не удастся улизнуть. Он найдет способ завоевать ее внимание.

Внизу у лестницы, на столике, на том самом месте, где полагалось лежать утренней газете, стояла ваза с нарциссами. Еще одна незначительная, но досадная переменами привычной жизни. Адриан нахмурился, а потом вдруг усмехнулся и вытащил из вазы ярко-желтый цветок на длинном стебле.

Нарциссы в саду еще не расцвели, но Адриану объяснили, что эти луковицы каким-то хитроумным способом заставили пустить ростки в теплом углу конюшни, а затем и расцвести на припеке. Первым порывом Адриана было громко фыркнуть и осведомиться, неужели именно из-за нарциссов и пристрастия конюха к ним в конюшне царит такой беспорядок.

Но теперь он смотрел на цветы с новым, почти эгоистичным интересом. Бессознательно покусывая стебель, он задал себе вопрос: что может быть романтичнее первого цветка, преподнесенного возлюбленной ранним утром?

Адриан так возгордился своей сообразительностью и так увлекся, поздравляя самого себя, что обратил внимание на звуки, доносящиеся из столовой, лишь когда шагнул на порог. Но было уже слишком поздно. Он застыл как вкопанный, по-дурацки зажав в зубах нарцисс и уставившись на жену и двух своих ближайших друзей.

Уилл и Колин быстро оправились от потрясения и разразились оглушительным хохотом. Ли молча смотрела на Адриана, и в ее глазах светились сочувствие и насмешка. Но Адриан рассчитывал совсем на другой прием.

Ну и вляпался же он! Надменный, высокомерный герцог Рейвен, жующий нарцисс на потеху друзьям! И все это ради женщины! Когда-то он поклялся, что больше ни за что не выставит себя на посмешище, но с тех пор, очевидно, ничуть не поумнел. Адриан ощутил жгучее желание повернуться и выбежать прочь. К горлу подкатила желчь, мешая дышать.

Но гордость требовала пройти через это унизительное испытание. По той же причине, по которой Адриан однажды в колледже на протяжении целого матча в регби проносил на спине, под одеждой, дюжину яиц, он как ни в чем не бывало прошествовал по столовой, выплюнул на ладонь проклятый цветок и протянул его жене.

— Это тебе, — пробормотал он, ожидая что Ли швырнет цветок ему в лицо, тем самым довершив унижение.

Он уверял себя, что ему все равно, но понимал, что это наглая ложь. Собственное неравнодушие казалось ему неразумным и бессмысленным.

— Спасибо, Адриан. Какая прелесть! — Она приняла нарцисс, а Адриан запечатлел на ее ладони галантный поцелуй.

Ли была в утреннем платье более светлого оттенка, чем лепестки нарцисса, а лучи солнца, запутавшиеся в ее волосах, роняли на них золотисто-розовый отблеск. В этот миг Адриан ничуть не сомневался, что видит перед собой самую прекрасную женщину на свете. Будь они вдвоем, он сказал бы об этом вслух.

Обернувшись к Торну, Ли произнесла:

— Вы не могли бы принести мне вазу? Без воды нарциссы быстро вянут…

Тем временем Адриан с облегчением направился к своему месту во главе стола. Ли спасла его! Она впервые назвала его по имени! Это событие он мог расценить только как маленькую победу.

Усевшись, Адриан немного пришел в себя.

— Прошу простить за опоздание, — выговорил он с оттенком сарказма. — Я не знал, что мы устраиваем званый завтрак.

— За опоздание? — переспросил Колин. — Не припомню, чтобы ты когда-нибудь вставал раньше полудня, а точнее трех часов дня!

— Колин заехал, чтобы отдать мне томик стихов, которые он советует прочесть, — объяснила Ли.

Адриан изумленно поднял бровь:

— Томик стихов? В такой час? Не замечал за тобой такой обязательности.

— Как видишь, даже мне не чужда галантность, — в тон ему откликнулся Колин.

— Это эпические поэмы, — продолжала Ли. — Мы заговорили о моей книге, и Колин решил, что из поэм я могла бы почерпнуть вдохновение.

Адриан недоверчиво воззрился на нее:

— Ты рассказала ему об Оливии и Неваре?

— Нет, мы обсуждали мои книги, которые уже изданы, — ответила Ли.

У Адриана возникло подозрение, что Ли старается сдержать улыбку.

— А кто такие Оливия и Невар? — полюбопытствовал Колин.

— Не твое дело! — отрезал Адриан. — Кстати, с каких это пор ты стал ранней пташкой? И ты, Уилл?

— Это я предложила им позавтракать со мной, поскольку днем редко бываю дома.

— Вот как? — Адриан принял поданную Торном чашку дымящегося шоколада. — А я и не знал, что у тебя так много дел.

— Пожалуй, даже чересчур много.

«Пожалуй?» — мысленно переспросил Адриан.

— Раныле я боялась, что не сумею развлечь Кристиану в столице: а теперь не знаю, как быть с уймой приглашений и просьб о визитах. — Она указала на серебряный поднос, заваленный визитными карточками и приглашениями. — И с каждым часом их становится все больше! К счастью, Уилл предложил помочь мне разобраться в них.

Адриан покосился на приятеля, в то время как лакей ставил перед ним тарелку с яйцами, тостами и ветчиной.

— Как… благородно с вашей стороны, святой отец! Невозможно придумать более прозрачного предлога, нежели обещание привезти чужой жене томик стихов.

— Адриан! — с упреком воскликнула Ли. — Как можно отвечать на подобное великодушие черной неблагодарностью!

— Если бы ты поближе познакомилась с этими двумя… — Адриан осекся, повинуясь внутреннему голосу, напомнившему, что на пути к успешному соблазнению нельзя забывать об осмотрительности. — Конечно, ты права, — заключил он и попытался изобразить раскаяние. — Я проявил черную неблагодарность — и это после всего, что друзья сделали для меня в последнее время!