— Отщепенец лорд Рейвен.

— Вот именно, и кроме того, он потомок длинной вереницы отщепенцев. Не знаю, что за игру он затеял, женившись на дочери Дейвы, но не успокоюсь, пока не выясню это. А вам я советую быть настороже, дорогая.

— Благодарю за предупреждение. Мало кто из бывших друзей нашей семьи отважился бы навестить меня. Думаю, ваш визит — лучшее доказательство вашей дружбы с мамой.

По лицу Майкла скользнула довольная улыбка.

— В знак благодарности, — продолжала Ли, — я попробую успокоить вас, сказав, что Рейвен отнюдь не похож на своего отца. — И прежде чем Майкл успел высказать сомнение, добавила:

— А я — не моя мать.

Было уже за полночь, когда Адриан, возвратившись домой, поднялся по узкой деревянной лестнице в комнатку Торна. Держа свечу в одной руке, он растолкал сонного дворецкого.

— Прости, что пришлось разбудить тебя в такой час, Торн, — прошептал герцог, — но завтра ты должен выполнить мое поручение.

Торн сощурился, прикрывая глаза ладонью.

— Разбудить вас к завтраку?

— И это тоже, — кивнул Адриан. — А потом отправляйся в лавку, где продают все, что требуется художникам. — Вынув из кармана клочок бумаги, Адриан протянул его дворецкому. — Вот адрес. Купи все, что понадобится для студии: краски, кисти, холсты, мольберт — лучше несколько мольбертов — и одну такую деревянную штуку с дыркой для большого пальца. Забыл, как она называется…

— Палитра, — подсказал Торн.

— Вот-вот, палитру! Ты не устаешь удивлять меня, Торн. Словом, купи все, что может понадобиться художнику. А еще привезти кресло, чтобы усадить герцогиню. Или лучше кушетку. Желательно бархатную. — Он улыбнулся, мысленно внося поправки в свой план. — Обитую красным бархатом.

Торн зевнул.

— Ты все запомнил? — осведомился Адриан. — Краски, кисти, холсты, несколько мольбертов, палитра, разные безделушки, чтобы украсить студию, и красная бархатная кушетка для герцогини. Это все?

— Да, то есть нет. Попробуй разыскать несколько незаконченных картин — для пущей убедительности. Попроси лавочника доставить все покупки сразу… и без лишнего шума, понимаешь? Прикажи убрать комнату над лестницей, проветрить ее и обставить.

— Это займет несколько дней, — предупредил Торн. — Особенно возня с красным бархатом.

— Постарайся сделать все как можно быстрее. Да смотри, ни слова герцогине!

— Ясно. Значит, вы готовите сюрприз?

— Сюрприз? — Адриан поморщился, представив себе, что скажет Ли, узнав, что в последний раз он держал в руках кисть еще в детстве, да и в то время не подавал больших надежд. — Если мне повезет, сюрпризов не будет.

— Мне не по себе, — призналась Ли, поднимаясь по узкой лестнице в студию Адриана.

— Почему? Красавицы постоянно позируют художникам.

— Знаю, но не считаю себя красавицей, и…

— Ну и напрасно.

— А еще мне так же трудно представить вас в роли художника, как в…

Она осеклась, а Адриан обернулся, заставив Ли замереть на ступеньке.

— Как в роли вашего мужа? Наперсника? Любовника?

— Нет, судьбы.

На лице Адриана не отразилось удивления. С недавних пор такие разговоры между ними стали обычными. Он безуспешно пытался соблазнить ее, а она боролась с собственным тайным, мятежным и неуклонно нарастающим желанием выбросить белый флаг и сдаться.

В конце концов, он ее муж по закону, если не по выбору. Он увлечен ею, она одержима любопытством. Однако Ли руководило не только любопытство. Ее терзало искушение. Чем больше времени она проводила с Адрианом, тем чаще все немыслимое и непривычное казалось ей вполне естественным.

Открыв дверь, Адриан посторонился, пропуская Ли вперед. Войдя в студию, она невольно ахнула в восхищении:

— Адриан, какая прелесть! Как здесь светло и просторно!

Она прошлась по комнате, оглядывая высокие окна, в которые били лучи заходящего солнца, и ковер в пятнах краски. К дальней стене были прислонены незаконченные картины, на видавшем виды рабочем столе теснились банки с кистями и красками, в воздухе витал аромат гвоздичного масла, в котором отмокали кисти.

— Прекрасное место для работы, — заключила Ли. — Вам можно позавидовать. Клянусь, как только я вернусь домой, то уберу из кабинета всю лишнюю мебель и безделушки — творческой энергии нужен простор!

Адриан огляделся с таким видом, словно впервые очутился в этой комнате.

— Пожалуй, начнем…

— Конечно. Вскоре начнет смеркаться, — заметила Ли. — Странно, что вы выбрали для работы такое время. Большинство художников предпочитают утренний свет.

— Но не я. Мне нравится работать с тенями.

— А разве тени не… — Ли осеклась, увидев, что Адриан повернулся к ней спиной.

Подойдя к рабочему столу, он принялся рыться в коробках с кистями и перебирать банки с густой масляной краской, словно разыскивая среди них нечто особенное. Видя, что Адриан всецело поглощен приготовлениями, Ли упрекнула себя в том, что еще совсем недавно считала его обманщиком.

Взяв палитру, Адриан открыл банку с белой краской и щедро плеснул ее на палитру — так щедро, что краска закапала на ковер.

— Дьявол! — шепотом выругался Адриан.

— Вам помочь? — предложила Ли. Он нетерпеливо отмахнулся и потянулся за банкой черной краски.

Ли подошла поближе. Адриан обернулся, и она застыла на месте.

— На этот раз вы смотрите на меня в упор, — с явным раздражением произнес он, кривя губы.

— Простите… Это вам мешает?

— Сказать по правде, да. Я не привык, чтобы меня отвлекали от работы.

«Каков темперамент!» — подумала Ли.

— Ясно. Значит, обычно вы пишете натюрморты? — спросила она, глядя на прислоненные к стенам холсты. — Можно взглянуть?

Шум шагов на лестнице помешал Адриану ответить. В студию вошел Колин, за ним по пятам следовал Уилл.

— Доброе утро, герцогиня, Рейв, — произнес Колин, оглядываясь по сторонам. — А это еще что такое?

— А ты как думаешь? — фыркнул Рейвен, недовольный неожиданным вторжением.

— Вы впервые видите студию? — вежливо осведомилась Ли, стараясь смягчить резкость Рейвена.

— В сущности, да, — ответил Колин. — Не знал, что вы художница, герцогиня.

— И я тоже, — эхом подхватил Уилл, состроив обиженную мину. — Вы никогда не упоминали о том, что пишете не только книги, но и картины…

— Нет, что вы! — озадаченно воскликнула Ли. — Это студия Рейвена.

— Рейвена? — Колин нахмурился. — Зачем Рейвену студия?

Рейвен предпочел сам ответить на этот вопрос, выразительно подмигивая друзьям и повернувшись спиной к Ли:

— Разумеется, для работы! Для того, чтобы писать картины.

— Картины?.. Ах да, разумеется — картины! — старательно закивал Колин. — Ну как я мог забыть? Я уж думал, что ты давно забросил свои кисти. Не правда ли, Уилл? — И он ткнул приятеля локтем в бок.

— И я тоже так думал. — Уилл неловко усмехнулся. — Приятно видеть, что ты не стал зарывать талант в землю.

Колин заговорщицки подмигнул Ли:

— А Рейвен не говорил вам, что его считали вундеркиндом?

— Довольно! — прервал Рейвен. Колин вздохнул:

— Вот она, воплощенная скромность! Ни словечка о собственном таланте! Само собой, мы и забыли, что Рейвен обладает этим бесценным даром!

— Сожалею, но вам пора, — заявил Рейвен, широко распахивая дверь.

Но Колин с улыбкой направился в противоположную сторону — к холстам, прислоненным стене.

— Это твои работы? — осведомился он. — Весьма… возвышенно, Рейвен.

— О чем ты говоришь?

Рейвен, Ли и Уилл уставились на холсты поверх плеча Колина. Первый из рисунков представлял собой карандашный эскиз распятия с несколькими мазками краски там и сям. Остальные, в основном незаконченные, работы демонстрировали сходство сюжетов, но разнообразие стилей.

На щеках Рейвена заиграли желваки — Ли уже давно поняла, что это означает острое раздражение.

Когда друзья остановились у последнего холста, Рейвен произнес: