По этому плану две из трех групп немецких армий, сосредоточенных против Советского Союза, развертывались для нанесения главного удара севернее Полесья. Одна из этих групп— особо сильная группа армий «Центр» с мощными танковыми и моторизованными соединениями — нацеливалась против войск Западного особого военного округа (ЗапОВО) с ближайшей задачей — раздробить их и овладеть Белоруссией.

Перед нарастающей угрозой войны в конце 1940 и начале 1941 года Советское правительство и главное командование наметили ряд крупных мероприятий по усилению мощи и боевой готовности вооруженных сил страны и сразу начали проводить их в жизнь.

В соответствий с этими мерами стрелковые дивизии 4-й армии до весны 1941 года были переведены на новые штаты, не столь громоздкие, как раньше, и получали новое вооружение. В феврале начал формироваться 14-й механизированный корпус в составе двух танковых и одной моторизованной дивизий.

Нельзя не отметить, что в дислокации соединений армии были допущены промахи. Из оперативных соображений Генеральный штаб предписывал одну танковую дивизию 14-го механизированного корпуса сформировать в Березе на базе размещавшейся в Бресте танковой бригады комбрига С. М. Кривошеина, другую — в Пружанах из находившейся там танковой бригады полковника С. И. Богданова и в Пинске — моторизованную дивизию.

Однако хозяйственные соображения командующего ЗапОВО генерал-полковника Д. Г. Павлова побороли оперативные. Он приказал управление 14-го механизированного корпуса формировать в Кобрине, танковые дивизии развертывать из танковых бригад в местах их дислокации — Пружанах и Бресте, а моторизованную — в Березе. Согласно его указанию, из Березы в Брестскую крепость была переведена дополнительно к размещенной там 6-й стрелковой дивизии и 42-я. Крепость явно перегрузили войсками.

В Малориту из Мозыря переместилась 75-я стрелковая дивизия. 49-я стрелковая дивизия по-прежнему стояла в Высоком.

Таким образом, из стремления прикрыть 150-километровую полосу армии все ее четыре стрелковые дивизии разместили непосредственно у границы.

Теперь у нас в армии не стало ни второго эшелона, ни резервов.

А мы, командование 4-й армии, отнеслись к такому явно невыгодному и опасному размещению войск, мягко выражаясь, примиренчески. В середине весны приехал новый командующий 4-й армией генерал-майор А. А. Коробков.

В апреле 1941 года концентрация немецких войск у нашей границы уже не была тайной. Майская информационная сводка Генерального штаба предупреждала округа и армии: «В течение всего марта и апреля с западного фронта и из центральных районов Германии немецким командованием производилась усиленная переброска войск в приграничную полосу с СССР». Фашистская армия готовилась к злодейскому вторжению на землю нашей Отчизны. Против 4-й армии Западного особого военного округа развертывалась 4-я немецкая армия фельдмаршала Клюге, нацелившая свой удар в направлении Брест — Пружаны — Слуцк — Бобруйск. Она состояла из двенадцати пехотных и одной кавалерийской дивизий и превосходила по численности нашу четырехдивизионную 4-ю армию более чем в три раза.

Приданная 4-й немецкой армии 2-я танковая группа генерала Гудериана имела три корпуса, называвшиеся в то время моторизованными, а вскоре после начала войны переименованные в танковые. Они состояли, как и наши механизированные корпуса, из двух танковых и одной моторизованной дивизий с такой же примерно штатной численностью танков, как и у нас. В каждой дивизии было свыше 200 танков. Следовательно, группа Гудериана по числу танков превосходила оперативно подчиненный нашей армии 14-й механизированный корпус также в три раза.

В авиации соотношение сил складывалось для немцев еще более благоприятно. Нашу 4-ю армию могла поддерживать лишь одна смешанная авиадивизия. А на сопровождение 4-й немецкой армии предназначалась большая часть самолетов из поддерживающего группу армий «Центр» 2-го воздушного флота.

В конце первой недели июня штаб нашей 4-й армии, размещавшийся в Кобрине, получил информацию из штаба округа о том, что к 5 июня на границе Белоруссии сосредоточилось свыше 40 немецких дивизий и что 15 пехотных, 5 танковых, 2 моторизованные и 2 кавалерийские дивизии сосредоточены на брестском направлении.

Пограничный отряд и наши части, работавшие на постройке оборонительных сооружений в пограничной зоне, извещали нас о том, что участились рекогносцировочные действия немецкого командования на западном берегу Буга, что немцы подтягивают к реке инженерную технику и отдельные подразделения, роют траншеи, устанавливают маскировочные щиты перед открытыми участками, сооружают наблюдательные вышки и т. д.

Как мне помнится, приблизительно 10 июня командующий армией и член Военного совета после поездки в округ созвали узкое совещание, в котором приняли участие начальник управления политпропаганды армии бригадный комиссар С. С. Рожков, командир механизированного корпуса генерал-майор С. И. Оборин, командир авиационной дивизии полковник Н. Г. Белов и я. Генерал Коробков информировал нас, что окружное командование дало указания относительно летней учебы в войсках.

На вопрос, каково мнение начальства о продолжающемся сосредоточении немецких войск у нашей границы, генерал Коробков ответил, что Военный совет округа, так же как и Главное командование в Москве, считает, что Германия вряд ли осмелится нарушить договор о ненападении. Но мы должны принять все меры, чтобы не допустить каких-либо неосторожных действий, могущих вызвать осложнения. В целях повышения боевой готовности ставилась задача быстрее строить укрепрайон и полевые позиции, для чего разрешалось в некоторых полках выделять вместо одного два батальона. Что касается реорганизации войск, оснащения их новой техникой, то они шли очень медленно.

Чтобы усилить боевую готовность войск, в ряде частей, особенно в Брестской крепости, военнослужащие с 10 до 15 июня спали одетыми, а большая часть командного состава ночевала вместе с солдатами в казармах. Правда, такие меры были вызваны не только напряженной обстановкой, но и стремлением показать минимальное время для сборов по тревоге, которые в тот период еженедельно проводились командованием корпуса или армии.

Тревожное настроение, достигшее особой остроты к середине месяца, с 15 июня начинает постепенно сменяться более спокойным. Это успокоение принесло опубликованное 14 июня в «Правде» широко известное заявление ТАСС, которое, по-видимому, имело целью, с одной стороны, опровергнуть слухи о подготовке Советского Союза к войне с Германией, подтвердить намерение нашего правительства неуклонно соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении и, с другой стороны, получить от немецких правительственных кругов официальное разъяснение о сосредоточении немецких войск у наших границ.

Заявление ТАСС притупило бдительность наших войск. У командного состава оно породило уверенность в том, что в центре положение на наших границах не вызывает особых опасений, что, по-видимому, есть какие-то неизвестные обстоятельства, дающие возможность нашему правительству оставаться спокойным, что слухи о близкой войне с Германией распускают наши враги, стремящиеся столкнуть нас с немцами…

Вечер 21 июня для красноармейцев и командиров 4-й армии был обычным: люди отдыхали, смотрели на летних площадках фильмы, выступления участников художественной самодеятельности. В это время войска 4-й немецкой армии делали последние приготовления для внезапного нападения на брестском направлении. Около 23 часов командарм и я по распоряжению начальника штаба округа были вызваны в штаб армии. Однако никаких особых распоряжений мы не получили.

С этого времени до момента вражеского нападения командование и старшие командиры армейского управления, авиационной дивизии нашей 4-й армии находились в помещении штаба армии. В нервном, тревожном состоянии ходили мы из комнаты в комнату, обсуждая вполголоса кризисную обстановку. Через каждый час звонили в брестский пограничный отряд и в дивизии. Отовсюду поступали сведения об изготовившихся немецких войсках на западном берегу Буга. Такие же данные, как нам было известно, штаб округа имел и от других армий, а Генеральный штаб — от всех пограничных округов.