Глава 23. «Истинные мотивы и тайные помыслы»

- Ты всё правильно сделала. – привычным уверенным тоном проговорила Такеша, лёжа на диване с закрытыми глазами и прижимая ко лбу влажное полотенце. – Теперь всё вернётся на круги своя.

- Как мне теперь смотреть им в глаза… - Виктория сидела в кресле, поджав под себя голые ступни. Её опустошённый взгляд бесследно бродил по ворсистому ковру, а в чашке уже давно остыл травяной чай, наполнив гостиную ароматом ромашки и луговых цветов. – Я не смогу жить с таким грузом вины…

- Он и не вспомнит ничего, если только ты не проболтаешься! А память тебе, уж извини, я стереть не в силах, я не волшебница. Я еле вытащила свой старый зад из Астрала...

- Я столько причинила боли своему мальчику… - Виктория, казалось, говорила сама с собой. – А сколько зла я причинила невинным людям…Это была прекрасная пара, которую я разбила своими руками из-за своей прихоти!

Такеша закатила глаза и застонала в голос:

- Ты сведёшь меня с ума! Кому нужно твоё позднее раскаянье?..

- Это ты виновата! – выпалила Виктория, устремив пронзительный взгляд в сторону Такеши. – Если бы не ты со своими советами и чёрной магией, то никто не бы не пострадал! Ты использовала меня в своих грязных целях!..

- Я не намерена слушать твой истерический вой, женщина! – Такеша рывком кинула скомканное полотенце на стол, обронив чашку с остывшим чайным напитком. В комнате ещё сильнее запахло травами, но вопреки этому напряжение лишь росло. – Если бы не я, ты бы мучила своего отпрыска до скончания веков! Он бы никогда не освободился от оков материнской любви, которой ты его упоенно душила, лелея свою собственную скорбь! Вместо исповедальни хоть бы раз посетила психотерапевта, от которого толку было бы больше!..

- Что же ты мне не отказала, дорогуша?! – оборвала пламенную речь Такеши Виктория. – Это ты мне внушила эту идею: воссоединиться с сыном, которого я потеряла семнадцать лет назад! Боже, кого я послушала… Это немыслимо!

Такеша с усилием приподнялась, чтобы сесть на диван, но тут же обессиленно рухнула обратно и поморщилась, обнажив выбеленные зубы.

- Тебе неведом мой истинный мотив… - сокрушённо проговорила Такеша, тяжело дыша.

- Так просвети же меня, о всемогущая! – всплеснув руками, крикнула в сердцах Виктория и сразу отвернулась. В своих глазах она прятала нахлынувшие слёзы от обиды, боли и отчаянья.

- Я тоже потеряла сына… - тихо, словно стыдясь, проговорила Такеша, глядя в потолок стеклянными глазами.

- Что?.. – Виктории показалось, что она не расслышала слов женщины из-за собственных всхлипов. Или не хотела слышать.

- Я потеряла единственного ребёнка и всю жизнь искала возможность вернуть его в этот мир любой ценой. – её утробный голос заполнил всю гостиную целиком, а Виктория резко перестала плакать и вслушивалась в каждое её слово. – Мне было чуть за двадцать, когда появился на свет мой Матео. Он родился недоношенным, но рос таким крепким, что все болезни обходили его стороной. Не без моих материнских молитв и обрядов… Он попал под машину в день своего двенадцатилетия, я его послала за яйцами и маслом для крема. Хотела испечь праздничный торт… Я плохо помню тот день и последующие пять лет тоже. Я выпала из реальности и колдовского мира, в том числе. Как я могла помогать людям, не сумев помочь самой себе? Как я могла не предвидеть смерть собственного ребёнка?! Мне говорили, что расплата за нашу силу и знания – это невозможность познать тайну и события собственной жизни. Так и случилось… Я должна была принять это достойно и научиться жить с этим, научиться мириться с этой болью. Ведь другие люди во мне страшно нуждались! Но в один день всё изменилось: в мои руки попала рукописная книга моей бабки с её авторскими заклинаниями и обрядами, с её колдовским опытом.  И в ней я нашла обряд по возвращению не упокоенного духа в тело - мощный ритуал, который она не успела совершить. И тогда я загорелась идеей вернуть сына, как сумасшедшая! Да, я помогаю людям: спасаю их от бед и напастей, прогоняю хвори и болезни, наказываю убийц и воров прежде, чем их найдёт правосудие на земле… Но всё это время я вынашивала план по возвращению моего сына, искала жертву, но… не решалась! Я не решалась потревожить его душу! Ведь мой Матео давно покинул этот мир – я знаю, я чувствую… Как и чувствовала ты своим материнским сердцем своего сына. Ты же не ошиблась… У нас – общая скорбь! Когда ты рассказала мне свою историю, меня словно посадили на электрический стул. Мои Боги услышали меня, когда привели тебя ко мне. Я поняла, что должна попытаться вернуть тебе своего сына, избавить тебя от утраты. Я хотела помочь тебе, чтобы помочь самой себе… Слышишь меня, Виктория?

- Прости меня… - еле слышно промолвила Виктория, глядя в пустоту. – Я не знала, что за этим стоит.

- Я скажу тебе больше! Мне уже нечего терять… - неожиданно выпалила Такеша, приподнявшись на локтях, чтобы видеть лицо той, кому только-что исповедовалась. – Когда я узнала истинную историю темнокожего эмигранта, погибшего здесь, то я долго боролась с собой: я хотела бросить всё, чтобы дать ему шанс, который у него отняли эти белые ублюдки. Я поняла, кем он может быть! Меня словно молния пронзила… Ко мне когда-то обратилась молодая темнокожая девушка, которая потеряла связь со своим отцом как раз с 1977 года. У меня до сих пор осталась его фотография… Он приехал из Чарльстона в Бруклин на заработки, оставив её там, совсем малюткой. Она заслуживает знать о том, что случилось с её отцом! Я видела её глаза, полные надежды, смотрящие на меня… Тогда – я подвела её, но теперь – я хочу, чтобы справедливость восторжествовала!

- Но, ведь, если это может быть правдой, то мы сможем отыскать его! Ведь он непременно поедет к ней!

- Не спеши, дорогуша. – жестом остановила Викторию женщина. – Я уже немало сил отдала ради того, чтобы помочь обоим парням, а будущее Кристофера – теперь только в его руках! Ты что, думала, что я его за ручку проведу до его тела? Ха! Знаешь, сколько я работаю в Бронксе? Я повидала столько несчастных белых, что не сосчитать… И ни одного чёрного! А смекаешь, почему? Да потому что мы сами привыкли решать свои проблемы. Такова наша доля испокон веков, дорогуша! Нам просто не оставили выбора! А белые привыкли решать проблемы за счёт других! Или создавать их вокруг нас… Кто ответил за смерть того несчастного? Копы палец о палец не ударили, узнав, что очередной чёрный эмигрант напоролся на ножик! А он просто хотел начать жить. Жить той жизнью, которую у него всё это время отбирали на проклятом юге эти ненасытные господа с госпожами, меряясь своими рабами на протяжении века после отмены рабства! Ведь чёрная прислуга дешева и покладиста, верно?

- Но это было так давно, Такеша… - вполголоса отозвалась Виктория, качая головой.

- Вот именно! А сейчас ни черта не изменилось! Справедливость должна восторжествовать! Пускай даже такой ценой… Но меня привело в чувство лишь то, что этот обряд – моих рук дело, и я должна была его исправить! Принципы ведьмы взяли верх над моей людской солидарностью… Мои Боги не простили бы мне этот дамский каприз. Как говорила моя бабка: Живое – живым, а мёртвое – мёртвым!

Неожиданно, в гостиной истошно зазвенела телефонная трубка. Обе женщины подпрыгнули на своих местах от пронзительного звука, а Такеша слабо ойкнула, схватившись за голову.

- Возьми ты этот телефон, чёрт подери! У меня и без него башка раскалывается… – отозвалась Такеша со своего ложа.

Виктория вытерла мокрые щёки тыльной стороной ладоней и поправила причёску, словно намереваясь принять неожиданных гостей, а не внезапный телефонный звонок. В очередной раз сработал рефлекс настоящей леди.

- Да, я слушаю… - жалобно и растерянно проговорила Виктория.

- Миссис Рас, это Рейчел! Угадайте откуда я Вам звоню?

- Рейчел, милая, это ты? – Виктория отказывалась верить звонившей. Такеша подпрыгнула на диване во второй раз и уставилась на Викторию так, словно намеревалась её отчитать, как маленькую девочку.

- Я на юге, представляете! В Чарльстоне! И это в декабре… – сердце Виктории гулко ударилось об ребра и провалилось вниз. – Это идея Криса! Он сделал мне предложение, наконец-то! – девушка звенела в трубке, как серебряный колокольчик. Такеша медленно мотала головой, сверля Викторию испепеляющим взглядом, будто предчувствуя то, что женщина хочет сделать.

- Я… я так рада за тебя, моя девочка! – Виктория не сводила глаз с Такеши. – А когда ты собираешься вернуться в Бруклин?

До Такеши доносился резвый и быстрый говор девушки, а Виктория медленно встала с кресла и начала пятиться к коридору, чем вызвала возмущение Такеши:

- Не делай этого, слышишь? Ты только всё испортишь! Эй, куда ты пошла, женщина, вернись! – она схватила полотенце с журнального столика и пульнула им в спину уходящей Виктории.

- Милая, я должна тебе сказать кое-что важное, только не перебивай! – успела выпалить женщина в трубку, убегая на кухню от криков Такеши.

***

Ему пришлось карабкаться наверх, к пассажирскому окну, чтобы вылезти из перевернувшейся машины. Голова была такой тяжёлой, что он еле мог её держать прямо, она постоянно заваливалась либо назад, либо вбок.  Грудина ныла после резкого удара о руль, а из треснувшей губы сочилась кровь. Её металлический привкус он ощущал во рту, отчего у него случился яркий эффект де-жавю: он вспомнил, как умирал в пустой квартире, теряя сознание и кашляя кровью, пытаясь ползти к двери. Сейчас, он успокоился лишь тогда, когда взглянул на своё отражение в зеркале и удостоверился в том, что всё дело в разбитой губе и ссадине на лбу. Лобовое стекло треснуло и словно было покрыто густой паутиной, отчего в нём нельзя было что-либо рассмотреть. Пассажирское окно стремительно засыпало снегом. Он не помнил, сколько времени у него ушло на то, чтобы открыть тяжёлую и вылезти наружу из железного гроба, но попыток было несколько. Сильно кружилась голова и ныло тело от любого усилия, прилагаемого им, а крупные холодные снежинки слепили глаза и стремительно таяли на губах, смешиваясь с кровью. Кто бы мог подумать, что на юге, где не бывает ниже пяти градусов зимой, будет такой рождественский снегопад? Мужчина спрыгнул с машины вниз, на мокрый скользкий асфальт, и осмотрелся, собираясь с мыслями. Дорога была абсолютно пуста, словно по всему Чарльстону все прятались по домам от воскресной непогоды. Он поднял капюшон своей толстовки, и похлопал себя по карманам, обрадовавшись тому, что нащупал смятую пачку сигарет и зажигалку в ней. Ему пришлось спрятаться за перевернувшуюся машину, чтобы закурить последнюю сигарету и осознать все масштабы произошедшего. «Что за вспышка, ослепившая меня? Как мне теперь добраться до Чарльстона? Идти пешком? Я успею?» - сумасшедшим потоком неслись мысли в его голове, пока он сидел у машины и курил, периодически поглядывая на дорогу в ожидании отблеска заветных фар сквозь пелену снега. До этого момента он всё держал под строгим контролем: себя, собственные мысли, поступки, свою новую жизнь и девушку из Бруклина в том числе. Его не заботила разбитая машина и собственное состояние, его заботил человек, к которому он так спешил. Если нужно умереть ещё сотни раз, разбить сотню машин и обмануть сотни людей ради того, чтобы найти её – он сделает это, не задумываясь. Но вопрос в другом: успеет ли он сказать ей всю правду в этой жизни? От тяжёлых мыслей его отвлёк шум вдалеке: к месту аварии приближались чьи-то жёлтые огни. Сердце забилось, словно заведённое, он встал, чтобы разглядеть подъезжавшую машину. «Лишь бы не копы» - успел прошептать он, щурясь от снега. Он выдохнул, когда увидел синий пикап.