Приблизившись к входу в церковь, она заметила знакомую фигуру маленькой девочки, которую впервые увидела на ступеньках своего дома.

Девочка метнулась за надгробие, и у Энни перехватило дыхание. Девочка была одета в то же белое кружевное платье и черные туфли на шнуровке, что и в прошлый раз, ее волосы все еще были заплетены в две косы.

Энни пошла быстрее, желая догнать девочку. Вечером похолодало, и она могла видеть, как дыхание вырывается из ее рта, когда она выдыхает.

— Эй, подожди меня, малышка. Куда ты? Я просто хочу поздороваться. — В ответ молчание.

Энни вошла на церковный двор и почувствовала себя так, словно перенеслась в 1800-е годы. Воздух был неподвижен, и она направилась к высокой могиле, за которой исчезла девочка. Она заглянула за нее, но там никого не оказалось.

Если бы девочка была жива, Энни бы заметила куда она исчезла, кладбище не очень большое. Тут она почувствовала, как крошечные пальчики потянули ее сзади за куртку, и обернулась, но никого не увидела:

— Ладно, малышка, здесь только ты и я. Я тебя слушаю. Что я могу для тебя сделать? Я не причиню тебе вреда, пожалуйста, подойди и поговори со мной. — Вдалеке она увидела мелькнувшее на секунду белое мерцание, как будто девочка пыталась появиться, но что-то ей помешало.

Энни знала, что девочка давно мертва, но она хочет что-то сказать ей. Энни просто надеялась, что, что бы это ни было, оно не закончится тем, что ей снова придется бороться за свою жизнь.

Энни проверила каждый дюйм кладбища, на котором располагались самые нарядные надгробия и мемориалы, которые она когда-либо видела, но никаких медных табличек.

Завернув за угол, она ахнула, подумав, что на могиле лежит тело, но при ближайшем рассмотрении поняла, что это каменный ангел в натуральную величину, и ее сердцебиение замедлилось.

Не было никаких признаков девочки, даже шепота в воздухе. Она чего-то хотела, и Энни не могла игнорировать ребенка, который, возможно, просит ее о помощи. Энни не смогла бы жить в мире с собой, если бы она это сделала.

Ее рация нарушила тишину, когда мобильный патруль сообщил об угоне автомобиля, и Энни вышла из церковного двора, закрыв за собой железные ворота. Она продолжила свой путь к озеру, чтобы проверить причалы и лодки, все время думая о маленькой девочке, что, по крайней мере, отвлекало от мыслей об Уилле.

***

Мэтт закончил вскрытие тела Лоры. Он аккуратно сшил ее снова. Не то чтобы он не заботился обо всех своих пациентах, но он делал это гораздо аккуратнее, потому что знал ее, работал с ней и потому, что она не должна была находиться здесь, на его столе.

Уилл не разговаривал с тех пор, как приехал, а прошло уже почти три часа. На теле Лоры не нашлось никаких заметных следов. Никаких травм, и, судя по ее налитым кровью глазам, первоначальное заключение Мэтта, что она умерла от удушья верно. Если быть точным с медицинской точки зрения, Лора скончалась от асфиксии. Но он не подтвердит это до тех пор, пока не придут результаты анализов крови. Трудно сказать, была ли она накачана наркотиками или нет, пока не будут проверены образцы, то же самое касается количества алкоголя в ее организме.

Они не нашли на ней ни единой улики — ни волос, ни волокон, ни кожи, ни ДНК. Кто бы ни убил ее, он действовал аккуратно, и точно знал, что делает. Этот факт беспокоил Уилла больше всего, потому что, если убийца так хорош в этом, с большой долей вероятности можно сказать, что он не перестанет убивать. Зачем останавливаться, ведь ему это похоже нравилось.

На месте преступлений не обнаружили ни единой капли крови, и у Уилла сложилось впечатление, что убийца, вероятно, не очень любил ее. На обоих телах не было ни царапины. Две мертвые женщины и ни капли пролитой крови — довольно необычно.

Детектив-инспектор отправился в участок, чтобы закончить бумажную работу. Он оставит это дело в умелых руках Уилла, пока не вернется в город поздно вечером в воскресенье.

Уилл и Мэтт покинули прозекторскую, когда техник катил Лору к большому ряду холодильников. Уиллу пришлось отвернуться. Он никогда не избавится от образа Лоры, которую запихивают в черный мешок для трупов и закрывают в одном из холодильников. Это было похоже на что-то из его самого страшного кошмара.

В полной тишине они сняли бахилы, защитные костюмы и перчатки. Мэтт первым нарушил молчание.

— Кофе? Я знаю, что мне нужно что-нибудь покрепче, чем чертов кофе, но это все, что у меня есть.

Уилл кивнул, его голова раскалывалась, и он не мог вспомнить, когда в последний раз пил что-нибудь. Скорее всего несколько часов назад. Он последовал за Мэттом в его кабинет и плюхнулся на маленький черный кожаный двухместный диван в глубине комнаты. Мэтт сварил две кружки крепкого кофе и достал из ящика стола пачку шоколадного печенья.

— Я не голоден, но мой желудок пуст, и я не понимаю, меня подташнивает от шока из-за Лоры, или из-за недостатка еды.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Мэтт, какого хрена происходит? Я не могу допустить, чтобы еще один убийца бегал вокруг и убивал женщин, и, что еще хуже, этот конкретный. Зачем убивать полицейского?

— Ты думаешь это был тот здоровяк, с которым она ушла?

— Не знаю, никогда его раньше не видел. Я велел Стью вернуться в паб, чтобы собрать все записи с камер видеонаблюдения, сделанные прошлой ночью, и выяснить, не знает ли кто-нибудь, кто он и где живет.

Мэтт кивнул.

— Его не так уж трудно будет опознать, все, что вам нужно, это пара полицейских, вооруженных фотографиями этого парня, чтобы посетить все спортивные залы в Барроу, Далтоне и Ульверстоне. Возможно, он тренируется в каком-нибудь из них. Скрестим пальцы, чтобы он там оказался и к утру у вас будет его имя и адрес.

Уилл допил кофе и достал из пачки еще два печенья.

— Надеюсь, что так, приятель, было бы неплохо покончить с этим сейчас, пока еще кто-нибудь не умер. Что не так с людьми, почему они чувствуют потребность убивать других и почему церковь? Все это так странно.

— Если бы знал, я занимался бы твоей работой, Уилл, а не резал и зашивал трупы. Никогда не был хорош в головоломках, будучи ребенком, но любил симулятор операции, никто не мог победить меня в этом, я был чемпионом школы.

Уилл рассмеялся и с трудом поднялся с дивана.

— Ты, жалкий мерзавец, никому в этом не признавайся. Это не очень-то сочетается с тем образом классного парня, который ты любишь изображать.

— Могло быть и хуже, — рассмеялся Мэтт, — я мог бы стать капитаном орфографической команды.

Уилл покачал головой и пошел к двери. Ужу на выходе он обернулся:

— Мне все равно, сколько это будет стоить. Я сам заплачу, если придется. Не позволяй никому жаловаться на недостаточное финансирование, я хочу, чтобы результаты были готовы как можно скорее.

— Уилл, я бы сам заплатил за них, если бы у кого-нибудь хватило наглости жаловаться на финансовые трудности. Как только получу результаты, сразу позвоню тебе, независимо от того, на работе ты или нет.

Уилл прошел из патологоанатомической лаборатории к главному входу в больницу, чтобы подышать свежим воздухом. На улице было еще тепло, и ему нравилось чувствовать солнце на своем лице.

Он вытащил телефон и позвонил Стью.

— Пусть кто-нибудь заедет за мной, если ты занят, я у главного входа.

Он закончил разговор, прежде чем его засыпали вопросами. Ему нужно подумать о мужчине, который ушел с Лорой, он ведь был приметным из-за своего размера. Наверняка кто-нибудь его помнит или знает.

Он оглядел людей, приходящих навестить больных родственников, глаза его начали слезиться. Никто больше не будет навещать Лору. Его руки сжались в кулаки, и он пнул пустую банку, которая покатилась по тротуару и отскочила от колеса скорой помощи. Пожилая женщина в инвалидном кресле с сигаретой посмотрела на него.

— Плохой день?

Уилл кивнул.

— Все наладится, сынок, так всегда бывает.

Он улыбнулся ей, надеясь, что она права, потому что хуже уже быть не могло.