Когда-то они могли помириться, потому что невозможное задание заставляло их работать вместе. А теперь? Они видели друг друга всего пятнадцать минут, и проклятие разлучало их.

Низкое урчание зазвучало над водой. Айслинг подняла голову и увидела Лоркана на боку, камень под ним почти скрывала его темная шерсть.

Она подплыла ближе и позвала:

— Что ты тут делаешь? Я думала, ты не хотел возвращаться еще несколько недель.

— Птичка сказала, что ты рано вернулась с Дикой Охоты и теперь спасаешь подменышей. Думаешь, это мудро?

— Почему все это спрашивают? — проворчала она. — Даже Брану не нравится. Я думала, что он поддержит, ведь он и привел сюда первых.

Лоркан медленно поднял лапу и облизнул ее.

— Он сделал бы все ради тебя, даже пошел против законов фейри. Глупая женщина, ты не знаешь, что он злится на тебя?

— Не достаточно, раз подменыши остаются тут.

— Потому что фейри нападут дальше на Подхолмье, а не на мир людей. Тут слишком много существ, которые не должны быть, и… — Лоркан потянул лапу. Острые когти сверкнули на солнце, искры отразились в озере. — Не весело, когда фейри решают, что у них забрали то, что им принадлежит.

— Подменыши — фейри. Они не могут принадлежать кому-то, потому что их семья не хочет их.

— Я не говорил, что в этом есть смысл. У фейри он редко есть, потому я и говорил тебе держаться от них дальше.

Айслинг рассмеялась.

— Сложно это сделать, когда я одна из них, Лоркан.

— Я о том, что ты приглашаешь многих следить за тобой, как сокол за мышкой, — он поежился. — И я достаточно связывался с соколами, чтобы знать, что их внимание тебе не нужно.

— Я часто использовала их перья в заклинаниях раньше, и я не дам им забрать подменышей. Они теперь моя семья, Лоркан. Семья, — она подплыла ближе. — Не помнишь, как было, когда были только ты и я? Как сильно мы хотели кого-то еще?

— Я ничего не забыл, Айслинг. И я помню, что семья так и не пришла. Мы были в этом вместе. Я заботился о тебе, и у всех, кто приходит в нашу жизнь, должен быть повод.

Их история была болезненной с первого вдоха, и лучше не стало после того, как они нашли друг друга. Она дрожала, вспоминая, сколько крыс и жуков они пережили, и это было до того, как Лоркан стал котом.

Тогда он был долговязым подростком, и их жизни были сложнее. Никто не хотел пускать двух детей. А если пускали, то за деньги, которых у них не было.

Они искали еду на фермах в свинарниках. Они колдовали в свете луны, порой с маленькими огарками свечей, выброшенными у гостиниц. Даже тогда было сложно колдовать, когда все вокруг них разваливалось.

Она вздохнула и провела краем крыла по воде.

— Ты узнал что-то еще… об этом?

— О твоем проклятии?

Айслинг согласно хмыкнула.

— Нет. Многие думают, что оно как-то связано с Кэрман, а мы оба знаем, что это тупик. Ты не можешь с ней говорить, а я не могу ее найти.

— Но она где-то тут.

Айслинг не хотела говорить о мертвой ведьме. Было что-то опасное в идее. Ведьма хотела не только поговорить. Она хотела то, что Айслинг не могла отдать.

Что она могла хотеть? Кэрман была мертва. Так говорили. Мертвая женщина не могла ожить, и ее душа могла получить лишь ограниченную власть. Даже самая темная магия говорила, что это было невозможно. Смерть была смертью.

Так чего она хотела? Или она не была мертва?

Лоркан медленно поднялся на лапы и потянулся.

— Я бы сказал тебе связаться с ней через еще одного слуа, но его придется убивать. Это кончится плохо. Тот бедный слуа погибнет, и мне придется тебя собирать. Я не хочу.

— Что? — Айслинг вздрогнула. — Мертвый слуа? Еще один?

— О, точно. Я же не вернул то воспоминание. На столике у тебя в комнате воспоминание. Можешь его выпить, но не при Бране, — Лоркан сморщился. — Он снова будет на меня кричать, а я это не люблю. У меня чувствительные уши.

Боги, она убила слуа? Айслинг хотела побежать в комнату и тут же выпить воспоминание. Как она могла обещать им заботу, когда убила одного из них? Что за королева так делала?

— Ой, ты уже себя изводишь. Айслинг, слушай меня внимательно. Я скажу кое-что важное.

Она покачала головой, дико щелкая клювом, а потом посмотрела на кота. Она могла это сделать. Могла взять себя в руки и не затеряться в «а если». Сосуд содержал нужную ей информацию, и она могла подождать день.

— Что еще ты хочешь сказать? — рявкнула она.

— Что тебе нужно поговорить с Браном как можно скорее. Я вернулся, услышав, что Неблагие говорят о чем-то тревожном.

— О чем? — Айслинг не нравилось, когда у Лоркана были тайны. Он всегда пытался дразнить ее, а ее терпение было на исходе.

— Говорят, будет война, — он не мешкал в этот раз. Голос кота дрожал от тревоги. — Война у Неблагих. Один из братьев Брана решил, что хочет трон раньше другого.

— Какое мне дело до Неблагого двора?

— Потому что Бран — часть Неблагого двора. Они могут вызвать его воевать в любой миг.

8

Война Неблагих

Айслинг прошла в коридор, магия покалывала на руках и спине. Проклятие не хотело отпускать ее. Каждый день она боролась с ним. Лунный свет касался ее кожи, и она была собой, пока он был тут.

Ее ноги топали, она бежала к Брану. Он не спустился к озеру, и она знала причину. Лоркан рассказал ей достаточно. Брану нужно было услышать это от нее.

А если он не знал? А если еще не слышал, что его семья разваливалась и пыталась порвать друг друга? И мог ли он остановить их?

Она открыла последнюю дверь и ворвалась в тронный зал, где и остановилась.

Бран сидел на своем троне, сжимая голову в руках, широко раздвинув ноги. Он прижимался к трону, словно миру пришел конец.

— Ты знаешь, — ее голос разнесся по залу.

— Уже слышал.

— Мне жаль. Я не знаю, как помочь, но если я могу, дай знать.

Он поднял руку.

— Ты ничего не можешь сделать. Моя семья всегда воевала между собой. Я просто не… — он кашлянул. — Я не ожидал, что дойдет до этого.

— Ты не можешь их образумить? Неблагой двор не может воевать между собой.

— Думаешь, я о таком не думал? — Бран поднял голову. Его глаза были впавшими, тени пролегли под ними от тревоги. Пот покрывал его лоб, и он явно не спал днями. — Благой двор это использует. Я уже пытался связаться с Эмонном. Он не хочет говорить со мной об этом. Это не только разорвет мою семью. Это разорвет все Неблагое царство.

— Что я могу сделать? — Айслинг не могла ничего придумать. Когда Лоркан сказал ей, она полетела к замку. Она хотела помочь всей душой, но Неблагие были чужими для нее, как весь этот мир. Они хотели сражаться друг с другом, пускай. Но последствия заденут весь Другой мир.

Он покачал головой, прильнув к трону.

— Ничего. Наш мир вот-вот изменится, и не к лучшему.

— Ты можешь поговорить с матерью? Она точно не хочет биться против своего дитя. Она билась, чтобы забрать тебя, хоть и ясно дала понять, что ты у нее наименее любимый.

— Спасибо, что напомнила.

— Не вини меня в этом. Это правда, и ты это знаешь, — Айслинг прошла к нему и опустилась на колени у его ног. — Нужно что-то сделать, Бран. Это твоя семья.

— И они дураки.

— Но твоей крови.

Он прижал ладонь под ее подбородком и поднял ее лицо.

— У тебя большой сердце. Их не нужно жалеть. Они сами себя подставили.

В его глазах было то, чего она раньше не видела. Сожаления, но и жажда приключений.

— Ты уже что-то сделал, да?

Бран приподнял бровь.

— Похоже, ты знаешь меня лучше, чем я думал.

— Что ты сделал?

Он вздохнул и провел ладонью по своей голове.

— Я поговорил с советом Дикой Охоты. Только они могут снять мое проклятие, но не могут снять твое. Они согласились снять проклятие Короля-ворона на пару недель, чтобы я отправился к Неблагому двору и попытался уговорить семью поступить разумно. Совет проследит за этим. Это может привести новую эпоху дворов, которую мы не хотим.

— Разве лидеры Дикой Охоты в этом году не были из Благого двора?

Бран кивнул.

— Тогда зачем им позволять тебе помочь Неблагому двору? В этом нет смысла, Бран, — она переживала, что они играли им, как делали все.

Он выдохнул.

— В нашем мире всегда должны быть тьма и свет. Если убрать тьму, ничего не останется. Благой двор нуждается в нас, чтобы они помнили о своих ценностях. Иначе разобьется вся система.

— Почему Эмонн не говорит с тобой? Ему выгодно остановить это безумие.

— Да. Он, наверное, пытается понять, что будет делать, если начнется война. Он умен, но Эмонн не думает, что у меня есть шанс образумить семью, — Бран замолчал, мышца на челюсти подрагивала. — И он может быть прав.

Она сжала его колени, погладила его бедра, пытаясь успокоить.

— Я верю в тебя, любимый. Они тебя точно послушают. Ты — Король-ворон. Ты теперь не просто Неблагой принц.

— Зависит от того, кто начал войну. Я даже не знаю, какой брат борется за трон. Некоторые уже пробовали и провалились… Наверное, это старший. Тогда будет намного сложнее.

Айслинг пыталась вспомнить имя его старшего брата, но не вышло. Она не помнила, кем он был, и говорил ли о нем Бран.

— Твой старший брат? — спросила она. — Кто он?

— Дурак, — рявкнул Бран. — Его интересует власть, которую ему дадут, а не которую он заслужит. Его уже много раз искушали властью, но сам он слабый. Если он пытается захватить трон, то за ним кто-то стоит.

Айслинг догадывалась. Он уже достаточно напакостил, чтобы она его ненавидела.

— Думаешь, за этим может стоять Дарси?

— Не знаю. Я не удивился бы, увидев прошлого Короля-ворона с моим братом, — Бран вздохнул. — Я должен идти к ним. Этой ночью. Я не хочу оставлять тебя и королевство на тебя, но…

Она перебила его:

— Мы справимся. Хотя я предпочла бы пойти с тобой. Твоя семья не добра с тобой, и я хотела бы помочь.

— Кто еще будет управлять слуа? — спросил он. — Ты должна остаться тут. Я знаю, они уже привязались к тебе больше, чем ко мне.

— Это не совсем правда.

Он опустил ладонь на ее шею и притянул ее ближе.

— Я не ревную, ведьма. Я вижу, почему они предпочитают тебя.

Бран прижался губами к ее губам, долго пробуя ее, а потом застонал в ее губы. Она хотела бы больше времени вместе. Чтобы у них была еще ночь совместного сна. Даже если она станет лебедем с первым лучом солнца.