Он отклонил голову и посмотрел на небо.

— Ненавижу копать могилы. Это грязная работа.

— С каких пор ты боишься грязи?

Он кивнул головой на себя.

— Я теперь король. Одежда стала лучше.

— Боги, я и забыла, как ненавижу твою наглость.

— Низкий удар, — прорычал он и опустил голову, чтобы посмотреть на нее. — Я и забыл, какой грубой ты была. Ты должна быть милее, ведь теперь у меня трон. Разве не этого ты хотела годы назад?

Эльва опустила карту и пронзила его взглядом, который сжег бы его, если бы ее интересовала магия.

— Ты сделал мою сестру своей королевой.

Тут она его подловила. Она могла быть грубой, когда хотела, но это не изменяло факта, что он возвращался к Айслинг. Вернулся бы, если бы проклятие не разлучало их. Но он все еще знал, как выглядела ее сестра, когда он касался ее так, как ей нравилось.

Бран кашлянул.

— Ладно, что мы делаем?

— О, прости. Ты пытаешься отвлечь меня или хочешь помочь?

— Почему бы тебе не отдать мне карту, а потом приступить к раскопкам?

Эльва свернула карту и убрала ее за пояс.

— Думаю, я полюбуюсь этим, Неблагой. Весь твой наряд будет испорчен к тому времени, когда я вспомню, где тебе нужно копать.

Он прищурился.

— На это нет времени.

— Тогда я предлагаю начинать копать.

— Эльва, — прорычал он.

Их взгляды пересеклись, и она сдалась.

— Могила отмечена листиком.

— Зеленый человек? — спросил Бран. — Он тут при чем?

— Может, Тлахтга заключила с ним сделку насчет бессмертия. Не знаю, Бран. Ты спрашиваешь то, на что нет времени отвечать. Почему бы тебе не проверить половину кладбища, — она махнула в сторону, — а я посмотрю с той стороны.

— Ты уже хочешь от меня уйти? Ох, я не думал, что могу так легко задеть тебя после обучения у легендарной воительницы.

— Что-то не меняется, — прорычала она сквозь зубы и пошла прочь от него.

Бран гадал, что сказал сын Тлахтги. Эльва хорошо справлялась, пока тот мужчина не «поговорил» с ней. Хотя Бран сомневался, что хоть кто-то мог притронуться к Эльве — не потому что он не хотел, но и потому, что Эльва не позволила бы ему — он хотел узнать, о чем они говорили.

Он много хотел сказать ей. Мужчины не были дьяволами, хотя она была уверена в обратном. Ей не нужно было заслуживать доверие Айслинг, спасая ее от Кэрман. Она могла сделать это, приходя порой в замок в гости. И она не должна была так бояться жить из-за одного неудачного решения.

Бран не знал ее историю. Он не знал, какая история привела ее к этому месту в жизни. Он понял, что даже после всего этого времени он хотел знать.

Эльва навсегда останется особенной для него. Она была его первой любовью, его первым вкусом, какой может быть жизнь, если он был не просто сыном королевы-паучихи. Она все-таки подтолкнула его к тому, где он стоял теперь.

Он потер рукой лицо, посмотрел на кладбище. Даже солнце не могло прогнать тучи. Каменные надгробия бросали длинные тени, что трепетали от тумана, закрывающего свет. Все они были разными, и размытые имена он не мог разобрать.

Он хотел тратить время на поиски нужной могилы? Или он хотел разобраться в истории Эльвы, чтобы спать спокойно?

Все было понятно. История манила, и он сглотнул.

Бран махнул рукой, и длинные тени слуа отправились к надгробиям.

— Найдите ту, что отмечена Зеленым человеком, — пробормотал он. — Она где-то тут. И дайте мне знать.

Темная масса согласно покачнулась, замерла, когда он цокнул языком.

— И не устраивайте проблем, — это важно было добавить. Он забывал, как слуа хотели добавить к себе новые души. Они желали пустить чью-то кровь, украсть душу, чтобы «спасти» ее. Хотя Подхолмье не казалось спасением, особенно, когда душа туда не хотела.

Масса обмякла и вяло направилась по земле, замирая на миг у каждого надгробия.

Кто научил слуа дуться? Наверное, Айслинг. Она давала им слишком много качеств людей.

— Быстрее, — сказал он им, пытаясь скрыть улыбку. — Нам нужно найти Айслинг, помните? Это нам поможет.

Это их ускорило. Слуа любили Айслинг почти так же сильно, как добавлять людей в свой коллектив. Они сделали бы все ради его королевы. И он ощущал то же самое.

Бран еще миг следил, чтобы слуа делали то, что он приказал. Как только он убедился, что они проверяли каждую могилу с удовлетворяющей его скоростью, он развернулся и прошел к Эльве.

Она склонилась над могилой, гладила пальцами каждый угол, словно лист мог быть где-то скрыт. Вряд ли Тлахтга стала бы скрывать свою могилу. Люди тут уже поклонялись ей. Они не стали бы выкапывать ее.

У людей была странная привязанность к могилам. Они будто думали, что физическое тело оставалось привязанным к душе, или они просто хотели символ места, где лежали любимые.

Фейри знали, что это было не так. Физическое тело могло остаться питать землю там, где фейри хотелось, но их магия не оставалась надолго, лишь на пару мгновений после смерти. Фейри возвращались к любимым местам, к своим любимым, продолжали жизнь другим способом.

Он прошел к Эльве и сунул руки в карманы штанов.

— Ты расскажешь, что с тобой произошло?

— У нас нет времени на истории. Нам нужно найти Айслинг, — она водила пальцами по ближайшему надгробию, сбила древний мох и пыль с вершины.

— Слуа обыщут могилы. Они сделают это быстрее и тщательнее тебя. Мы можем пока поговорить.

— Я не хочу говорить об этом, Бран.

— А мне кажется, что нужно. Ты шарахаешься ото всех, кто подходит близко, а потом после пары минут с сыном мертвой друидессы ты начинаешь вести себя еще хуже. Да, нам нужно поговорить.

Эльва зло выдохнула, резко встала и уперла руки в бока. Прядь волос упала на ее глаза, покачивалась от ее дыхания.

— Бран, нечего рассказывать.

— Конечно, есть. Ты не та девушка, которую я помню. И что-то прогнало тебя на остров воительниц. Выкладывай.

— Я же сказала, нечего рассказывать. Я не вышла за него замуж. Я осталась наложницей. А потом его изгнали. А меня всегда интересовали сражения…

Смех вырвался из его груди.

— Нет! Тебя интересовали придворные интриги, как похлопать ресницами нужному мужчине, и какое платье сделает тебя милой. Ты вообще не думала о сражениях.

— Все меняются.

— Ты так говоришь, а мне сложно поверить, что они меняются так сильно.

Она отошла от него, обхватила себя руками. Он впервые за последнее время видел в ней девочку, которую помнил.

— Хватит давить, Бран.

— Я не перестану. На тебя нужно давить, Эльва. То, что ты скрылась на острове, не поможет, знаешь? Потому что теперь ты пытаешься связаться с семьей. Айслинг не любит слабаков. Я не считал тебя раньше слабой, но теперь я вижу, как ты изменилась. Эльва, которую я знал, никогда не утаивала бы от других историю о себе, как бы она ни смущала, потому что ты любила внимание. Так что открой рот и…

— Я больше не доверяю себе! — закричала она. Ее слова звенели среди могил, отражались от камней, окружая их.

Он застыл, мышцы замерли, пока он пытался ее понять. Не доверяла себе? Она не сделала ничего плохого, доверять себе было просто.

— Прости, что? — спросил он. — Тебе придется это объяснить, милая. Насколько я вижу, у тебя была неплохая жизнь, хоть и с эгоистом.

Она убрала прядь волос за ухо, подвинулась и прислонилась к ближайшему надгробию. Один из слуа прошел мимо нее. Бран смотрел, как слуа задел нежным туманом ее лодыжку, а потом направился дальше.

Прошло несколько мгновений, и Эльва смогла заговорить. Ее слова были запинающимися, робкими, словно она никому не рассказывала о своих мыслях раньше.

— Я люблю его. Больше всего на свете. Он был всем, что я хотела, и больше. Король. Трон. Золотой мужчина, который затмевал солнце, когда улыбался. А потом все изменилось. Он стал королем, и Благой двор оказался не таким, как он ожидал. Они не хотели его слушать, а когда послушали, получилось глупо. Фионн плохо это воспринял, — она сделала паузу на его имени, показывая, что было больно. — Я видела, как он из доброго и верного мужчины, которого я знала, стал чужим. Он не хотел делать меня своей королевой, потому что боялся, что они нападут на меня, как напали на него. Они считали его глупым, держались за старые традиции, потому что он знал только это. А потом он стал зависимым от опиума… и стало хуже.

Она впилась пальцами в край белой туники.

— Я не знала, как ему помочь, кроме поддержки. А потом все пошло под откос. Мы стали чужими, пытались изучить друг друга, но не знали, как, и новая версия нас не нравилась ни мне, ни ему. Я не должна была оставаться. Но осталась. Осталась и старалась, чтобы он увидел, что я могу быть хорошей королевой, потому что этого хотела моя мать. Мы сделали монстров друг из друга. Мы ненавидели мир, в котором жили, и эта ненависть лилась друг в друга, а потом… Куда мы могли пойти дальше? Как собрали бы то, что когда-то выглядело великим, не зная, кто мы?

Она посмотрела на него, и Бран утонул в глубоком синем океане ее глаз. Ее печаль чуть не поглотила ее, и теперь он понимал, как плохо ей было.

Он кашлянул.

— Не доверяешь себе? Я все еще не понимаю, откуда это.

— Я осталась, — слова Эльвы были сдавлены от эмоций. — Я оставалась веками, потому что думала, что это правильно. А было не так. Я должна была уйти много раз, но не сделала этого. Я не знаю, почему я осталась. И это пугает меня.

Боги, все было хуже, чем он ожидал. Он думал, что Фионн не ценил ее, бил или делал то, как Благой король наказывал наложниц. Он не думал, что будет так. Что она забыла себя, потому что любила его.

Вздохнув, он прошел к ближайшему надгробию и сел. Водя пальцами по волосам, он глубоко вдохнул и приготовился сказать то, что ей не понравится.

Ей нужно было услышать это. Любому в этой ситуации нужно было такое услышать.

— Ты осталась, потому что думала, что любила его. Я думал, что любил тебя. Разум говорит нам то, что мы хотим слышать, и дело не в том, как мы представляем свое будущее или что-то еще. Мы совершаем ужасные поступки, но нельзя останавливаться на них и забывать жить ради будущего. Ты найдешь кого-то лучше, который будет обходиться с тобой так, как ты заслуживаешь.