Я открыла было рот, чтобы возразить, но он оборвал меня.

— Слова обладают только той силой, которой ты позволяешь им обладать. Ты ведь знаешь, что в мире люди говорили на разных языках?

— Конечно, знаю.

— Так вот, если бы я говорил на другом языке и назвал тебя жалкой членосоской, ты бы не обиделась, потому что не поняла бы меня.

У меня глаза полезли на лоб, но я поняла его точку зрения.

— Но если бы я знала, что это значит, то была бы глубоко оскорблена, — отметила я.

— Неужели?

— Безусловно, — подчеркнула я.

— Тогда позволь мне спросить тебя вот о чем. — Он огляделся и указал на кровать. — Если я назову тебя кроватью, ты обидишься?

— Нет.

— Почему? Я бы расценил это как оскорбление. Это может означать, что ты ленивая, грузная и неповоротливая.

Я снисходительно усмехнулась, чтобы разрядить обстановку.

— Я бы не обиделась, потому что я не кровать. Это просто смешно.

— Ты когда-нибудь отсасывала мужику?

— Нет! — взвизгнула я, и моя рука взлетела к груди.

— Ты жалкая?

Мои щеки запылали, я начала терять терпение.

— Что ты пытаешься этим сказать?

— Ты не обидишься, если я назову тебя кроватью, потому что ты не кровать. Так почему же ты обижаешься, если кто-то называет тебя жалкой членосоской, ведь это не так?

— Это ужасные слова.

— Но это всего лишь слова.

— Слова обладают силой, — возразила я.

— Верно, но только той силой, которую ты им даешь. — Он придвинулся еще ближе и теперь находился в моем личном пространстве. — Пожалуйста, попытайся приспособиться, Кристина. Не растрачивай свою силу с такой легкостью.

— Я не растрачиваю свою силу, — сказала я, в основном, чтобы убедить саму себя.

— Отдаешь. Ты позволяешь мне использовать мои слова как оружие против тебя, любой мужчина воспользуется твоей слабостью, если ты не будешь осторожна.

— Зачем ты мне это говоришь?

Он громко вздохнул.

— Потому что это единственное, что я могу сделать, чтобы хоть как-то защитить тебя.

— Но ты выиграл свой бой — ты все еще можешь стать моим чемпионом, разве нет?

Боулдер снова усмехнулся, и на этот раз это был хриплый, выстраданный звук.

— Чемпион со сломанной рукой? Я так не думаю.

— Но я уже привыкла к тебе, и ты…

Он ждал, что я продолжу, впившись в меня своими серыми глазами.

— Я — что?

— Не такой уж плохой для Северянина.

— Спасибо, приму это за комплимент, — сказал он с горькой усмешкой. — Ты тоже не так ужасна… для жителя Родины.

После этого мы не разговаривали больше часа, пока мне не принесли платье.

— Тебе нужно надеть его, и, возможно, сделать что-то со своими волосами, — проинструктировал Боулдер.

Я хотела было возразить, но темно-красное платье было прекрасно, как в старом фильме, и мне в глубине души захотелось его примерить. Я пошла в ванную комнату и улыбнулась в зеркало, когда увидела шелковистый материал на своей коже. Повращавшись, я рассмотрела свое отражение в зеркале с разных сторон. Платье было без рукавов и доходило до самого пола, выгодно подчеркивая все мои изгибы, из ткани настолько тонкой, что проступали очертания моих полушарий в нижней части сзади и верхней части спереди.

Я расплела косу и ахнула, когда мои волосы разметались во все стороны. А потом я вспомнила свою соседку по комнате, Кайю, как она гордилась своей пушистой шевелюрой. Так что я решила оставить мои густые, вьющиеся, каштановые волосы распущенными.

— А как же обувь? — спросила я, выйдя из ванной.

Боулдер оторвал взгляд от книги, которую читал, и по тому, как расширились его серые глаза, я поняла, что он посчитал мой внешний вид вполне презентабельным.

Он откашлялся и заерзал в кресле.

— Магни их принес. — Он указал на пол, где стояли две пары туфель. — Они принадлежат Лауре, но, может, подойдут и тебе.

Я подошла ближе и присела на корточки, чтобы рассмотреть обувь. Туфли были похожи на экспонат из музея, чему я несказанно обрадовалась. Мне всегда хотелось примерить туфли на высоком каблуке, и сейчас мне выпал такой шанс.