Брачная ночь
Боулдер
Выйдя из комнаты, Лаура вежливо кивнула мне.
— Как все прошло? — спросил я.
— Отлично. Кристина очень интересный человек, — ответила Лаура.
— Но что она сказала?
— Мы говорили о замужестве, у нее были ко мне вопросы.
Я шагнул к ней ближе и был рад, что Магни меня не остановил.
— Что за вопросы?
— Интимного характера.
— Например? — я сверлил ее взглядом, будто хотел прочесть ее мысли.
Дверь открылась, и мы с Лаурой, повернув головы, увидели Кристину, которая стояла в дверях, положив руку на бедро.
— Если хочешь знать, что я сказала, почему бы тебе не спросить меня?
Лаура выглядела обескураженной тоном Кристины и поспешила ретироваться, пока я смотрел на свою новоиспеченную жену.
— Ты идешь? — спросила она и открыла дверь шире.
Мне не нравились командные нотки в ее голосе, я чувствовал себя дураком, ожидая снаружи комнаты моей невесты, тогда как все ожидали, что я буду занят с ней внутри. Я прекрасно знал, что женщины на Родине угнетают мужчин ради забавы, и уж точно не собирался позволять ей так поступать со мной.
— А может, пойдем прогуляемся? — предложил я, чтобы вернуть контроль. Она не стала бы спорить со мной на людях, да и вообще мы слишком долго просидели в этой комнате взаперти.
— Хорошо, — согласилась она и вышла в большой коридор. — Прогуляемся по саду?
— Да. — Я махнул рукой, приглашая ее следовать за мной.
Вначале мы почти не разговаривали, резкий звук ее отрывистых шагов свидетельствовал о том, что она до сих пор рассержена и не хочет смотреть на меня.
— Ты жалеешь о своем выборе? — наконец, спросил я ее.
— Какой выбор? У меня не было выбора, — угрюмо сказала она.
— Ты могла остаться с Арчером.
— И забеременеть меньше, чем через месяц, — фыркнула она. — Ну уж нет! Он бы, даже не спросив, повел меня на оплодотворение уже на следующей неделе.
Я не понял, что она имела в виду, но пока оставил эту тему.
Больше пяти минут ходьбы в тишине, и мы достигли фонтана.
— Давай проясним, — сказала она. — Я возражаю против брака.
— Почему?
— Потому что он подавляет женщин, — выдала она, скрестила руки на груди и отвернулась.
— Как, черт возьми, ты пришла к такому глупому выводу? — спросил я.
Она обернулась. Я знал, что, как житель Родины, она кипела изнутри, хоть и натянуто улыбнулась сквозь стиснутые зубы.
— На случай, если ты не знал: мужчины доминировали и жестоко обращались с женщинами на протяжении тысячелетий. Было время, когда женщины были собственностью мужчин и с ними обращались практически как с рабынями. У них не было ни власти, ни голоса, их могли изнасиловать собственные мужья, а помощи ждать было неоткуда.
— Тот, кто писал ваши учебники по истории, был плохо информирован. Это все ложь, придуманная женщинами, — хмыкнул он.
— Это правда, — сказала она и вздернула подбородок.
— Нет. Женщины никогда не были собственностью мужчин. Их высоко ценили в обществе. Отец защищал свою дочь до тех пор, пока не выбирал достойного человека, способного защитить ее вместо него.
— Возможно, в некоторых случаях, — призналась она. — Но там, откуда я родом, женщины не нуждаются в защите мужчин. К тому же ты упускаешь самое главное. Если женщин так ценили, то почему им не разрешали голосовать или получать профессию?
— Ты говоришь о том, что случилось тысячи лет назад.
— Нет, это не так; женщины добились права голоса всего пятьсот лет назад.
— Ты не знаешь наверняка. Плюс ко всему это не отменяет того факта, что у вас есть удивительная манера выставлять мужчин злом во плоти, когда мы совсем не такие.
— Вы чуть не разрушили мир, — с упреком шикнула она на меня.
Я расправил плечи и прищурился, устав от ее феминистского дерьма.
— Нет, я лично никакой мир не разрушал и не возьму на себя вину за то, что сотворили люди сотни лет назад. Ты — историк, так почему бы нам не вспомнить все те жуткие вещи, которые сотворили женщины за всю историю существования земли? Если ты думаешь, что женщины лучше мужчин, то ты слишком наивна.
— Ты можешь назвать хоть одну женщину-диктатора?
— Не говори глупостей, — стал защищаться я. — Диктаторы всегда были связаны с военным переворотом, женщины никогда не приходили к власти подобным образом. А вот женщины-премьер-министры и королевы бывали такими же бессердечными и жестокими, как мужчины. Никакой разницы.
— Только потому, что они управляли миром, где доминировали мужчины. Им приходилось быть жестокими.
Я засунул руки в карманы и качнулся с пятки на носок.
— Женщины способны убивать или использовать в своих интересах других. Как мужчины. Такова человеческая природа!
— Нет, это не так, — запротестовала Кристина. — По-моему, Родина доказала, что мы давно отошли от такой чудовищной линии поведения.
— А может ты настолько подвержена влиянию и контролю, что тебе никогда не представится шанс исследовать темную сторону своей личности, — подначивал я ее. — Я просто хочу сказать, что отказываюсь брать на себя вину за мужчин, которые плохо обращались с женщинами в прошлом. Я представить не могу, что когда-то это было нормой, а если и было, я уверяю тебя, что мы эволюционировали со времен наших далеких предков.
— Эволюционировали? — в ее голосе послышалось негодование. — Вы все еще убиваете из-за стремления к наживе.
Я стиснул зубы.
— Единственной причиной, по которой все эти люди сражались на турнире, была жажда наживы, — заявила она. — Вы хотите большего. Мужчины всегда хотят большего.
— Это неправда.
— Неужели? Значит, они не были мотивированы вознаграждением в миллион долларов или престижем, который прилагался к нему?
— Некоторые из нас пошли на это ради чести и обеспечения твоей безопасности.
Она посмотрела на меня долгим суровым взглядом.
— Хочешь сказать, что пошел на это ради обеспечения моей безопасности?
Наши взгляды схлестнулись.
— Да! — громко и четко произнес я.
Она промолчала.
— Ты нелепо полагаешь, что мужчины — главные враги женщин, но это не так. Мы должны жить вместе, это же, черт возьми, очевидно. — Я не мог скрыть разочарования, которое ощущал. — Ты говоришь о браке как о чем-то ужасном, но я читал истории, в которых описывалась любовь между мужчиной и женщиной. И страсть.
— Запретные книги, — выдохнула она.
— Да, Кристина. Люди влюблялись и женились, потому что не могли смириться с мыслью о разлуке. Они были партнерами, супругами… понимаешь?
— Я слышала совсем иное.
— А тебе не приходило в голову, что ты не все знаешь, и что есть причина, по которой эти книги запрещены?
— Они запрещены, потому что пробуждают нежелательные эмоции, а в некоторых случаях приводят к депрессии, — объяснила Кристина.
— Да, согласен, — сказал я и приподнял ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня. — Но только потому, что чтение этих книг заставит тебя тосковать по тому, что раньше было между мужчинами и женщинами. Я всегда хотел испытать это, но мы отрезаны от женщин, живущих на Родине, и даже если бы могли туда попасть, вам всем промыли мозги, чтобы вы думали о любви и страсти как о чем-то неправильном.
— Мы умеем любить, — защищалась Кристина. — Я испытываю глубочайшую любовь и привязанность к моим друзьям.
— Я говорю не о такой любви. — Я взял ее руку и поднес к своему сердцу. — Я говорю о страстных отношениях между мужчиной и женщиной.
На секунду мы стали ближе, ее рука лежала на моей груди, а моя рук лежала поверх ее руки.
— Помнишь, как ты назвала меня своим другом? Как бросилась в мои объятия на церемонии?
— Да.
— Разве это ни о чем не говорит?
— О чем?
Я вздохнул, досадуя, что она не видит того, что вижу я.
— Ты доверяешь мне и чувствуешь себя со мной в безопасности.
Она слегка отстранилась.
— Я бы так не сказала.
— А что бы ты сказала?
— Что из всех вариантов в то время, ты был наименее пугающим.
Я отпустил ее и двинулся к Серому особняку. Она молча последовала за мной.
Ситуация была неловкой. Мы на протяжении нескольких дней были вместе днем и ночью, говорили и учились друг у друга, но теперь она закрылась от меня. Я обращался с ней, как с недоверчивым животным, и продвигался вперед неспеша.
Было только девять тридцать, когда она легла спать.
— Что ты делаешь? — спросила она, когда я присоединился к ней.
— Я тоже устал. Это был длинный день, а борьба с Нельсоном отняла у меня много сил.
— Но ты же спишь на диване, — напомнила она и натянула одеяло до самого носа.
— Больше нет, — отозвался я и устроился поудобнее рядом с ней.
— Даже не думай, что мы займемся сексом, — бросила она.
Я повернулся на правый бок, лицом к ней, и поправил подушку, пытаясь найти удобное положение для моей сломанной руки и выйти из затруднительного положения. Я не хотел спешить и пугать ее, но и не мог смириться с идеей, что у нас никогда не будет секса.
— Это потому, что ты боишься затронуть мою руку и причинить боль? — наконец, спросил я.
— Нет, — недолго думая ответила она. — Просто мне не нравится сама мысль о сексе.
— Ты привыкнешь, — сказал я. — Если тебя это утешит, я тоже девственник.
Кристина подняла ладонь.
— Давай на этом закончим. С таким же успехом можешь выкинуть из головы мысль о том, что мы займемся сексом, потому что этого никогда не произойдет. Если бы я хотела секса, то осталась бы с Арчером.
— Но ты этого не сделала, — заметил я. — Ты вышла замуж за меня, и теперь ты моя жена.
Она одарила меня испепеляющим взглядом.
— Это всего лишь практическая договоренность.
Я проигнорировал ее замечание и задал вопрос.
— Разве мужчины и женщины на Родине не занимаются сексом?
Она пожала плечами.
— Насколько мне известно, некоторые занимаются. У меня есть друзья, которые живут как пара. Тереза и Дэн вместе уже много лет, но я никогда не видела, чтобы они прикасались друг к другу, большинство людей живут в общественных зданиях, где мы делим еду, но у нас есть свои комнаты. Я живу с Кайей.
Я поморщился.
— Ты живешь с женщиной?
— Да.
— Она твоя возлюбленная?
— Нет! — моментально ответила она, а затем одарила меня необычной улыбкой. — Кайя — моя лучшая подруга. А что? Ты занимаешься сексом с кем-нибудь из своих друзей?