Глава 6

Изначально лес Сибли являлся универсальным земельным участком, спрятанным на краю небольшой лесной местности, окаймленной ручьем Соуп, прежде чем тот впадал в реку Чаттахучи. В свои лучшие времена это место могло похвастаться примерно тремя сотнями домишек, расположенных среди пышной зелени, с начальными ценами от полумиллиона и выше. Это был безопасный, приятный и богатый район до Большого Сдвига, когда первая магическая волна ударила мир по лицу.

Центр города рухнул, и лес Сибли так же стал жертвой магии. Все началось с реки. Примерно через пять лет после Сдвига река Чаттахучи значительно увеличилась, разъедая берега и вызывая наводнения. Ручей Соуп быстро последовал ее примеру. Небольшая лесная местность, граничащая с этим районом, продержалась еще год или два, а затем магия расцвела глубоко в сердце Сибли, вызвав растительный бунт.

Деревья захватили ухоженные газоны, вырастая с угрожающей скоростью, съедая землю кусочек за кусочком. Вначале ассоциация домовладельцев срубила и сожгла новый прирост, но растительность продолжала продвигаться, поднимаясь к небу практически за ночь, пока не поглотила весь участок, и Сибли превратился в настоящий лес.

Деревья продолжили штурм, пытаясь пробиться на север, чтобы объединить силы с Национальным лесом Чаттахучи. Животные выходили из глубины леса, ступая мягкими лапами и сверкая гигантскими клыками. Странные существа выползали из темноты под корнями деревьев и бродили ночами в поисках мяса.

Наконец ассоциация сдалась. Большинство владельцев сбежали. Остальные потратили небольшие состояния на защиту, заборы и боеприпасы. Теперь наличие прописки в лесу Сибли означало, что у вас есть деньги, вы любите уединение и не возражаете против странного дерьма на лужайке. Иногда буквально.

Мы свернули на Твиг-стрит. Впереди лес возвышался массивной стеной, окрашенной в бледно-зеленый цвет. Кое-где распускались цветы. В остальной части Атланты бутоны еще едва просыпались от зимнего сна.

— Ты это видишь?

Андреа оскалила зубы.

— Вижу. Ненавижу это место. Здесь все пахнет неправильно, то и дело из кустов выскакивает странное дерьмо и пытается отгрызть тебе ноги.

Единственное, что могла учуять я — это кровь тролля на наших ботинках. Фольклор рассказывает о троллях две вещи: первое, они обращаются в камень на рассвете и второе, они регенерируют. Тролль определенно не был в курсе насчет окаменения, зато регенерацию он выполнял со значительным успехом. Мы закончили на том, что загнали чудище обратно в разрушенный бункер, а затем держали его там, пока не прибыли ОПА. Теперь мы стали немного богаче.

Дорога пролегала через огромный дуб. Громадное, покрытое шрамами коры, массивное дерево возвышалось над всей улицей. Джип кренился и покачивался, катаясь по волнам тротуара, образованным его корнями. Ветви, обращенные к нам, шелестели узкими зелеными листьями, все еще липкими из-за почек, в то время как ветви, обращенные к лесу, были покрыты ярко-зеленой листвой с гроздьями длинных желтых нитей, цветков дуба, деловито посылающих пыльцу в воздух.

У корней дуба стояла деревянная табличка. Буквы на знаке были грубо вырезаны в древесине неровными штрихами:

«СИБЛИ

Львы & Тигры & Медведи

БОЖЕ ПОМОГИ НАМ.»

Мы выехали на дорогу. Кусты возвышались по обе стороны от того, что когда-то являлось извилистыми улочками пригорода. В слабом свете пасмурного полуденного солнца лес казался на удивление эфемерным, словно готовым исчезнуть в любое мгновение. Высокие деревья, покрытые зеленым мхом, вели незаметную борьбу за пространство. Кое-где яркими пятнами расцветали небольшие пучки цветов: желтые одуванчики, пурпурная яснотка, крошечные белые соцветия в зеленых чашечках, похоже на горький водяной кресс-салат, но я не уверена. Мои знания о травах в основном делились на две категории: те, которые я могу использовать в лечебных или магических целях, и те, которыми я могу питаться в безвыходной ситуации.

Широкий островок кустарников форзиции слева красовался ярко-желтым облаком, словно окутанный палящими солнечными лучами. Справа неизвестная мне цветущая лоза спадала с ветки, грозившись разлететься нежными цветами лаванды. Совершенная идиллия. Ты почти ожидаешь, что сейчас через кусты проберется медвежонок Пух и покосолапит в твою сторону. Конечно, зная Сибли, медвежонок Пух раскрыл бы рот, полный острых клыков, и попытался оторвать кусок от наших шин.

Андреа достала манильскую папку Рене:

— Здесь написано, что мертвого охранника звали Лоран де Харвен, тридцать два года, волосы каштановые, глаза серые, четыре года службы в армии, подразделение ВПСО, шесть лет в качестве полицейского в солнечном Орландо, штат Флорида, и четыре года в Красной гвардии. Один раз повышен до звания специалиста. Опытный фехтовальщик, предпочитает тактические клинки. Рукопашный бой, черный пояс, пятый дан. — Андреа присвистнула. — Крепкий орешек, непросто справиться с ним.

— Что еще нам известно?

— Посмотрим, главный стражник: Шохан Хендерсон, морской пехотинец — восемь лет, гвардеец — одиннадцать лет, эксперт по списку оружия длиной в милю. Мы также можем с нетерпением ждать встречи с начальником смены Деброй Абрамс, Мейсоном Воном и Ригоберто «Ригом» Дивера.

Андреа продолжила читать записи. Через пятнадцать минут стало ясно, что четверо охранников и их старший сержант могут отбиться от разъяренной толпы, броситься под пули в мгновение ока и имеют такие звездные рекорды, что им пришлось бы запирать свои резюме на ночь в ящик, чтобы золотое свечение, струящееся со страниц, не мешало им заснуть.

Указатели подсказывали сделать два поворота направо, один налево, а затем двигаться прямо. Первые два поворота оказались довольно легкими, а вот чтобы повернуть налево, нужно было протиснуться между двумя соснами. За поворотом дорогу окружал высокий бамбук, образуя густой зеленый туннель. Я повела джип через него.

— Ты уверена, что знаешь, куда ехать? — Андреа нахмурилась.

— Ты предлагаешь, чтобы я остановилась и спросила у этого бамбука дорогу?

— Не знаю, думаешь, он ответит?

Мы посмотрели на бамбук.

— Думаю, выглядит подозрительно, — сказала Андреа.

— Может быть, там прячется слонопотам.

Андреа уставилась на меня.

— Ну, знаешь, Слонопотам? Из Винни Пуха?

— Откуда ты вообще берешь всю эту хрень?

Бамбук резко оборвался, выплюнув нас на гравийную дорожку, ведущую к большой модифицированной А-образной арке. Укомплектованный крыльцом с высокими перилами и крышей, нависающей над ступеньками крыльца, дом выглядел так, будто вырос из леса: каменный фундамент, стены из темного кедра, коричневая черепица. Кустарники прижимались к ступенькам. Никаких неестественных красок, никаких орнаментов или резных фигурок.

— Посмотри на оконное пространство. Построен еще до Сдвига, — пробормотала Андреа.

Я кивнула. Я могла насчитать минимум восемь окон с того места, где мы стояли, большинство из них были с меня ростом, и ни на одном не было решеток. Современные дома скорее походили на бункеры. Любое окно размером больше, чем хлебница, было запечатано.

Я проехала полпути по подъездной дорожке и остановилась на холостом ходу. Хорошие охранники не бегали по периметру, превращаясь в легкую мишень. Они прятались.

— Снайпер на чердаке, — подсказала Андреа.

Это заняло у меня секунду, я рассмотрела темную фигуру, скрытую во мраке под фронтоном — черный контур ствола винтовки, выглядывающий из чердачного окна.

Я вышла из джипа и облокотилась на бампер. Андреа присоединилась ко мне.

— Сосна, девять часов, — проговорила я.

Андреа взглянул туда, где мужчина в камуфляжном костюме изо всех сил старался слиться с листвой.

— Кусты на два. — Она глубоко вздохнула. — Кроме того, кто-то движется за джипом.

— Получается три. И четвертый приближается к нам слева, — посчитала я.

— Должны ли мы пойти к ним на встречу? — Андреа приподняла бровь.

— Думаю, вон та зелень — ядовитый плющ. Голосую, за то, чтобы сидеть здесь и ждать, пока они не попросят код.

Кусты слева раздвинулись, и из них вышел чернокожий мужчина в возрасте. Его седеющие волосы были очень коротко подстрижены. Хендерсон, выглядел точно так, как картинка из файла, который мне показала Андреа. Судя по жестким чертам лица и плоскому выражению глаз, хоть он ушел из морской пехоты, военная служба не полностью покинула его. Нашивка на плече Хендерсона: щит Красной гвардии и две красные полосы — он дважды повышался до сержанта, что делает его старшим сержантом. Рене руководила этим и, вероятно, еще парой других заданий. Хендерсон мог быть лидером только одной работы за раз, и пока она у него была, он чувствовал власть. Его парни облажались и потеряли подопечного. Он выглядел так, будто кто-то напортачил в его песочнице, и ему не очень нравится, что пришли мы, чтобы дальше копаться в этом беспорядке.

Я кивнула в его сторону.

— Добрый день, старший-сержант.

— Имена?

— Дэниелс и Нэш, — ответила Андреа.

Старший сержант сверился с небольшим клочком бумаги.

— Код?

— Тридцать семь двадцать восемь, — произнесла я.

— Зовите меня Хендерсон. Пусть «старший сержант» не сбивает вас с толку. Я всего лишь работаю, чтобы заработать на жизнь. Вы можете проезжать. Припаркуйтесь на подъездной дорожке.

Мы вернулись в джип, и я подъехала ближе к дому. Хендерсон поспешил за нами и подошел к двери.

Я выбралась из машины:

— Где тело де Харвена?

— В мастерской.

Мы направились следом за Хендерсоном, обходя дом.

Мастерская занимала деревянный сарай, достаточно широкий, чтобы вместить небольшую квартиру. Деревянные ворота, в высоту с гараж, стояли приоткрытыми.

Хендерсон остановился: