— Что тебя беспокоит?

— Ничего особенного. Немного болит колено.

— Сам факт того, что ты здесь, означает, что ты как минимум на грани обморока. — Дулиттл с серьезным видом посмотрел на меня.

— Все, действительно, не так уж плохо.

Пальцы Дулиттла нащупали мое колено. Боль пронзила ногу. Я стиснула зубы.

— Небеса, помогите мне. — Добрый доктор вздохнул. — Что ты сделала?

— Ничего.

Дулиттл взял мою руку, повернув ее ладонью вверх, и понюхал мои пальцы.

— Ползать на четвереньках очень вредно для тебя. Не говоря уже о неподобающем поведении.

Я наклонилась к нему.

— У меня есть клиент.

— Поздравляю. Конечно, я просто обычный врач с юга. .

Ну, началось. За спиной Дулиттла медсестра закатила глаза.

—. . но мне представляется, что было бы гораздо целесообразней иметь работающую ногу. Однако, поскольку у тебя нет ни сильного кровотечения, ни сотрясения мозга и переломов, сочту это за благословение.

Я держала рот на замке. Любая беседа с Дулиттлом, когда он в таком настроении, заканчивается многочасовой лекцией.

Главный доктор Стаи перешел на шепот. Его голос превратился в тихое бормотание, размеренное песнопение сорвалось с его губ. Боль в колене утихала, притупленная целительной магией. Дулиттл выпрямился:

— Я смешаю раствор и отправлю его к тебе в комнату. Тебе понадобятся носилки?

— Нет, справлюсь своими силами. — Я поднялась на ноги. — Спасибо.

— Обращайся.

Я вышла из больницы и продолжила восхождение. Колено кричало, но держалось. В конце концов, лестница закончилась, и я оказалась на узкой площадке перед большой укрепленной дверью. В рабочее время с 11.00 до 20.00 дверь была открыта. Я прошла через нее и кивнула охраннику за столом слева.

— Привет, Серафина.

Серафина оторвалась от пакета с попкорном на достаточное время, чтобы сделать короткий кивок, заставив свое гнездо косичек на голове затрепыхаться, и вернулась к своей трапезе. Будучи крысой-оборотнем, она обладала метаболизмом землеройки. Крысы постоянно что-то жевали, без еды их начинало лихорадить.

Из-за двери сбоку вышел Дерек и кивнул мне.

— Твои кивки становятся все глубже и глубже. — Очень скоро это бы превратилось в поклон, тогда мне пришлось бы сказать ему об этом. Единственное, что мне не нравилось больше, чем поклоны, это когда меня называли «подругой».

— Может, просто я стал выше. — Он пожал плечами.

Я присмотрелась к нему. Раньше Дерек был до безобразия привлекательным. Даже красивым. Затем с ним произошли те ужасные события, после которых никто бы не смог назвать его красивым даже при слабом освещении. Но ни один здравомыслящий человек не осмелится даже затронуть тему его лица. Вундеркинд не был изуродован, хотя сам он так и считал, никто не мог сказать ему обратного. Его лицо ожесточилось и потеряло совершенство красоты. Он стал выглядеть зловеще и опасно, а его глаза, когда-то карие и мягкие, теперь стали почти черными и выражали непоколебимую решимость. Если бы я встретила его в темном переулке, я бы хорошенько подумала о том, чтобы отойти в сторонку. К счастью, однажды он сыграл роль Робина в моем «Бетмене», и теперь что бы ни случилось, всегда был на моей стороне.

Мы двинулись по коридору. Дерек глубоко вздохнул, как это делали оборотни, пробуя в воздухе запахи.

— Вижу, Андреа вернулась.

— Вернулась. Как поживает Его Величество Нервозность сегодня?

Глаза Дерека на мгновение вспыхнули.

— Его Величество в плохом расположении духа. Ходят слухи, что его подруга чуть не застрелилась.

Дерек поклонялся земле, по которой ходил Кэрран, но он все еще оставался девятнадцатилетним пареньком, иногда вылезающим из своего панциря, чтобы пошутить. Его юмор был сухим и глубоко спрятанным. Но я была благодарна, что он вообще его сохранил.

— Где мои буды? — Перед тем, как я стала альфой Стаи, мы с тетушкой Би, альфой буд, заключили сделку. Я помогаю клану гиен, когда те попадают в беду, (а они туда часто попадают) а взамен тетушка Би отправила ко мне двух своих лучших людей, Барабаса и Иезавель, чтобы помочь мне ориентироваться в мутном болоте политики Стаи. Они называли себя моими советниками. На самом деле они просто мои няни.

— Барабас уснул в комнате охраны, а Иезавель спустилась вниз за едой.

— Есть сообщения для меня?

— Звонили из храма.

Должно быть, что-то интересное. Я посещала синагогу, пытаясь восстановить еврейский пергамент, чтобы выяснить личность убийцы, коей оказалась моя тетя. Она решила этому помешать, вследствие чего храм был частично разрушен. Раввины выгнали меня со своей территории, но не раньше, чем один из них исцелил мои раны. Я не особо удачно справилась со всей ситуацией, поэтому, когда буря утихла, упаковала фрагмент пергамента и отправила его в храм в качестве подарка с извинениями.

— Раввин Питер передает привет. Ему очень понравился пергамент. Оказывается, он имеет какую-то историческую ценность. Ты получила прощение и можешь посетить храм, если уведомишь их за двадцать четыре часа.

Наверняка, чтобы они успели мобилизовать свои силы и подготовить достаточный запас бумаги и чернил для противодействия любым неприятностям, которые я могу учудить. Еврейский мистицизм довольно сложен в изучении, но те, кто практиковал его были вознаграждены сполна. Когда раввины говорили, что перо может быть сильней меча, они, действительно, это имели в виду.

Губы Дерека изогнулись в легкой улыбке.

— Кроме того, Асканио Ферара снова был арестован.

— Опять?

— Да.

Асканио быстро превратился в проклятие моего существования. Пятнадцатилетний буда, представлял собой 125 фунтов безумных гормонов, без малейшего представления, куда их направить. Мальчик еще не встречал правила, которое не хотел бы нарушить. Стая прекрасно осознавала, что посторонние смотрят на них как на монстров, и жесткой хваткой пресекала любую преступную деятельность. Но та же сделка, что привела ко мне Барабаса и Иезавель, вынуждала меня постоянно просить снисхождения для Асканио. К сожалению, парень, казалось, совершенно не видел границ и был полон решимости загреметь в колонию строгого режима.

— Что он устроил на этот раз?

— Его поймали на участии в групповом сексе на крыльце морга.

Я остановилась и посмотрела на него.

— Уточни, кто входил в состав «группы»?

— Две женщины.

Все могло быть и хуже.

— А он неплохо преуспел для пятнадцатилетнего ребенка, — заметил Дерек с совершенно невозмутимым видом.

— Даже не начинай.

Дерек усмехнулся.

В этом основная проблема всех подростков-оборотней — они не осознавали чужую боль.

Он сделал наполовину поклон, наполовину кивок, повернулся чтобы направиться в свой кабинет и остановился.

— Кейт?

— Да?

— Однажды ты сказала, что тебя не интересует работа телохранителя. Почему?

К чему он ведет?

— Есть две причины. Во-первых, независимо от того, насколько ты хорош, от тебя зависит лишь около пятидесяти процентов шансов на успех. Остальное приходится на само «тело», что ты охраняешь. Я видела, как блестящие охранники полностью терпели поражение лишь потому, что владелец «тела» не мог следовать простым указаниям вроде «стой здесь и не двигайся».

— А вторая?

— Телохранитель по своему определению должен уметь правильно реагировать на любую угрозу. Ты можешь встретить людей, которые поспорили бы по этому поводу, но в конечном итоге, все равно большую часть своей работы телохранитель обязан вести линию защиты. Я не настроена постоянно обороняться. Я предпочитаю сражение, становлюсь агрессивной и в конечном итоге сосредотачиваюсь на убийстве цели, а не на сохранении жизни моего клиента. Не люблю сидеть и ждать. Я могу это делать, потому что меня этому обучили, но это не в моей природе.

Дерек странно посмотрел на меня.

— Значит, для тебя это скучно.

— Ага. Думаю, если кратко, то так. Почему ты спросил?

— Просто так. — Он пожал плечами.

— Ну, да. — Мы уже это проходили, а потом ему облили лицо расплавленным металлом. — Не ввязывайся в то, с чем ты не сможешь справиться.

— Не буду. — Он усмехнулся, быстро блеснув зубами.

— Я серьезно.

— Слово скаута.

— Ты не скаут.

Его улыбка стала еще шире.

— Ты слишком беспокоишься.

— Если тебя прикончат, потом не приходи ко мне плакаться.

Дерек засмеялся и пошел обратно в комнату охраны.

Он что-то задумал. Если буду держать его на коротком поводке, он никогда не простит мне, что я обращаюсь с ним как с ребенком. Но если этого не сделать, его снова могут ранить. В любом случае, полный провал.

Друзья слишком усложняли жизнь.

Я продолжила идти, не заботясь о том, видна ли хромота. Никто меня здесь не увидит.

Справа показалась черная дверь Джули. Посередине блестел кинжал — Джули позаимствовала идею у Ордена. Над кинжалом светились череп со скрещенными костями, нарисованные флуоресцентной краской. Под ней различные знаки кричали предупреждениями: «НЕ ВХОДИТЬ, НА СВОЙ СТРАХ И РИСК, ОПАСНОСТЬ, МОЯ КОМНАТА — НЕ ВАША, ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ, ОСТОРОЖНО, ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ, БЕЗ СТУКА — НЕ ВХОДИТЬ».

Пребывание в той школе, возможно, было для нее правильным решением, но я скучала по ней. Она была счастлива в Крепости. И у нее была подружка Мэдди, это здорово, потому что Мэдди довольно разумная. Обычно Джули и здравомыслие не могли уместиться в одной комнате. Ее желание исполнилось, теперь она возвращается домой. Вот только теперь это будет на моих условиях, и ей это не обязательно должно нравиться.

*** *** ***

Я стянула последний лоскуток одежды со своего тела, когда Кэрран вошел в дверь нашей спальни. Некоторые мужчины брали красотой. Некоторые мощью. Кэрран был словно. .сама опасность. Мускулистый и атлетичный, он двигался с легкой, уверенной грацией, идеально сбалансированно. Даже просто наблюдая за ним, вы могли понять, что он сильный и быстрый. Он подкрадывался словно голодный тигр, двигаясь абсолютно бесшумно. Я всю жизнь училась прислушиваться к тихим звукам, чтобы узнать об опасности, прежде чем она нагрянет, а он подкрадывался ко мне сзади, просто чтобы увидеть, как я резко подпрыгиваю, считая это забавным. Но одна только физическая сила не делала его особенным — многие мужчины были сильными, быстрыми и могли беззвучно двигаться.