Глава 2
Как можно охарактеризовать Джо в двух словах? Ирландское терпение и ещё раз терпение. Тедди привык спешить, и в этом, как считал Джо, была слабость этого "желторотика". Спешить в деле взаимоотношений в бизнесе, переходящих в откровенный рэкет - дело бабское, не стоящее уважения к такому отъявленному мерзавцу, как разудалый тореро Тедди. Кулак к кулаку – да; но средства должны быть разумны и постепенны, ибо не дай бог судьи, то бишь, рефери заскучают, - Джо не питал иллюзий по поводу силы удара Тедди. Как и собственно, и сам "Железный бизон". А поэтому красоту накала противостояния должны засвидетельствовать лично причастные к телу того и другого борца женщины, но в ринге всё должно состоятся по высшему разряду, с особым шиком и смаком. Да кто бы от этого отказаться захотел, смешно даже и подумать, и весьма даже иронично. Иронию ни Джо, ни Тедди на дух не переносили, но посмеяться любили и от души. Особенно когда это был чёрный юмор. Чёрный как Варфоломеевская ночь.
Джо проснулся и едва не кинул от ужаса копыта: чёрный огромный пёс лизал его давно не юношеский подбородок. Джо любил спать в гордом одиночестве, даже когда было невыносимо скучно. Конечно, ни что человеческое ему было не чуждо, но сон к нему приходил только по мере нарастания его сопения и храпа. Полная темнота создавала тот самый уют, когда и весь мир подождёт. Конечно, Джо имел жену и кучу разных помощниц разного назначения и возраста, но спальня его была тем же самым что и кабинет. Где ещё может черпать силы профессиональный маклер-босс на управление сотнями клерков и юристов экстра-класса, как не во сновидениях, облачённых в небесный флёр божественной музыки. Без музыки и чашечки крепкого отборного египетского кофе жизнь можно бездарно списать в утиль. Сдохнуть с револьвером между зубов и дать хода в заоблачные страннические дали. Там, говорят, Боженька милосердный живёт и правит всем сущим на земле, но Джо привык править сам как бог. Размеры города вполне для этого годились, а тем более – деловая его часть, где эксклюзивные "кадиллаки" обозначили подъём одного квартала и падение другого. Боженька был всегда красив, причём в каждой католической церкви, однако дела земные духовны лишь наполовину, и то – на Рождество или на Пасху, - а для всего остального времени земного бытия годны были только сила и власть. Власть и сила.
Испуг от неожиданных собачьих шалостей Джо быстро проглотил вместе с россыпью витаминов. Жена принесла парочку коробочек с изображениями таинственных знаков алхимии и так же молча обратно поплелась продолжать совершать свои бабьи делишки. Роза любила финские комедии, запах граната и фотографии любимых внучек, коих числом и душами было 5 очаровательных эксклюзивных экземпляров. От 18 дней и до 13 лет. Куколки и принцы небесной красоты и стати. В подтверждение этому имелся целый музей изобразительного искусства самых разных направлений и уровня мастерства. Роза и сама любила создавать местячковые шедевры, потому и просыпалась намного раньше мужа, и после занятий пилатеса и йоги на весь день затворялась в своей мастерской, переделанной из второй детской. Рисование ей в какой-то мере восполняло полноценное удовлетворение от секса и похода по магазинам и модельным бутикам. Труд в мастерской - лучшее её время. Только он давал во всём многообразии полное отсутствие зависимости от нужды и рутиной работы по управлению домашним персоналом. Она никогда ни на кого не работала, кроме Джо. Этот красавчик иного бы и не потерпел, всегда любил быть первым во всём. Хотя подсознательный страх перед «всё потерять раз и навсегда» часто выливается в сокрушение чужой плоти, что ещё больше убеждало его что он далёк до полного совершенства сенсея со стопроцентной харизмой. Тедди в этом был более убедителен. Он бы, гад, и пса этого не испугался, как пить дать. Но Джо в детстве покусала бешеная тварь, подобная этой огромной псине и не Джо в этом виноват. Тедди просто повезло с его счастливым детством. В этом тоже была его сила, и немалая.
Джо вспомнил свой подвиг в Айдахо-Фолс. Стояла обворожительная осень, но жить не хотелось хоть убей. Студенческий максимализм перечеркнула сука под названием любовь. Джо тогда расписался в собственной неполноценности: шутка ли, его отшила первая красавица и мисс Америка-78. Да лучше она ему на яйца наступила, чем произнесла «посмотрим» и пошла лизать за ухом другому бою, у которого торс и глаза явно были готовы к полноценному сексуальному акту. Меньше двух часов он не мог де факто, об этом знал весь университет. А Джо был от рождения скорострел. Худшее можно было понять только во Вьетнаме, в плену у красных драконов. Там было дело, и шкуру сдирали за раз-два. Впечатления на всю оставшуюся жизнь. Но на то и война, а здесь – что? Дружки ухмылялись «забей, она не первая и не последняя», но именно то что она сказала «посмотрим» вместо окончательного «нет», и тут же, прямо при нём, присосалась к другому источнику мужской силы, повлияло на Джо как удар ниже пояса. Мадлен, первая и последняя, кого он по-настоящему любил и боготворил. После было много аппетитных тел и голосов нежности, но даже Роза и на одну треть не смогла заменить колдовской притягательности Мадлен. Роза очень старалась, но больше она старалась в своей художественной мастерской. Чего греха таить, даже внуки знали что она там пряталась от него. И ему если честно было на это абсолютно наплевать: она – не Мадлен, и точка. Insect.
Захотелось позвонить Матео, спросить как погода, как его бейсбольное поле. За окно Джо и не думал выглядывать: какая разница что там и для чего. Всё необходимое привезут сюда и сообщат ещё об этом с пунктуальностью вышколенной королевской прислуги. Эти сёстры-полячки умели следить за бытом на высшем уровне. Три пчёлки, неутомимые и такие же надёжные. С одной он даже потешился в прошлом году, сам не понимая для чего ему понадобилась такая толстуха с руками хорошего тягателя штанги. Затмила разум каким-то своим только ей принадлежащим запахом. И заработала сразу три месячной оплаты труда. Хотя ничего и не делала такого, что он мог бы получить и от Розы. Но это как раз и неважно, раз он заплатил. С женщинами он не скупился. В этом, как он считал, был его наиболее важный плюс на пути достижения сознания абсолютного гуру.
Зло всегда когда-то успокаивается, но лишь на время. Зло умеет анализировать себя и даже у него случаются незапланированные ошибки и камни препинания. А чём, собственно говоря, слабость силы зла? В его наименьших рамках ограничений? В огромнейшем разнообразии способов мщения? В неограниченных возможностях, вообще самоисключающих всякие рамки ограничений, как таковых.
Вторую ночь псы лениво прогуливались вдоль промышленных зон. Из пасти каждого из них воняло,как из трущоб Парижа в лучшие его годы. Красный звериный глаз по отдельности сканировал всю окружающую действительность, добавляя повсюду свою ненависть ко всему, что приходило в движение либо с помощью стихий, либо – одухотворённостью. Последнее ещё более пугало. Нет, если бы здесь прогуливалась запоздалая парочка любовников, для них всё – и трава, и вода, и небо – выражало полнейшее присутствие Любви и радости, но так как зло шло вместе со взбесившейся статьей ощетинившихся псов, пугало именно благодатная тишина, которую вот-вот разорвёт каждая из этих солоноватых пастей, любая лапа или все вместе, хором, как говорят люди.
Да, такая парочка в эту ночь и в этом месте была. Женщина и вторая женщина. Как это можно предположить, луна освещала счастливую парочку лесбиянок. Девушки шли за руку, мальчишеские стрижки ярко выражали бунт восставшей женской плоти против так ими ненавистного патриархата. На них были одеты какие-то средневековые хитоны из грубой ткани, на ногах – сапоги из фантастических фильмов 50-ых. Одна из них, очень симпатичная во свете лунного серебра, цитировала некий таинственный сюрреалистический текст, специально выражая его на ирландский манер:
Женскому телу неведом страх
Когда во свете забился птах
В лунном свете забился птах
Женскому телу неведом страх
Пальцы сомкнём и волосы врознь
Видишь из пальцев сочиться кровь
Гиблая грешная женская кровь
Пальцы сомкнём и волосы врознь
Много шагов и мысли одни
Ты говори и я говори
Всё что из сердца идёт говори
Много шагов и мысли одни
Ты мой цветок без запаха чувств
Яд наполняет весь дикий сей куст
Ядом сочится сей радостный куст
Ты мой цветок без запаха чувств
Волчий оскал где-то рядом бредёт
Он и тебя и меня разорвёт
Грешное грешное всё разорвёт
Волчий оскал где-то рядом бредёт
Скинь свой хитон разорви сапоги
В мир все приходят чисты и наги
В вечность уходят чисты и наги
Скинь свой хитон разорви сапоги
Два хрупких женских создания перешли деревянный мостик через слив химических отходов. Синяя жидкость отяжеляла нежную кожу. Шаги становились всё короче и короче, дыхание напоминало вздохи и выдохи разомлевшей от солнечного пекла рыбы, ушедшей на дно, в сохранивший некое воспоминание о прохладе ил.
Стая бесшумно замыкала цепь наступления. Одуревшая от запаха грехов человеческих и обретшая неведомую карающую силу, серое полукружие образовало, наконец безупречный круг и подобно хитрой змее начало сжиматься и сжиматься, пока в землю не начала проливаться отходящая к Богу переполненная грехами кровь.