— Мне следовало бы убить тебя за это. Человек, который обманывает, не имеет чести, а человек без чести не имеет права дышать.

Без малейшего признака опасения за свою жизнь Дунстан пожал плечами.

— Это не обман, ваша светлость. Предосторожность. Я хочу быть уверенным, что в лесах остались звери, на которых можно охотиться.

Приподняв густую бровь, Дунстан отвернулся от стрелы, нацеленной ему в лицо, к егерю позади них. Его крупная лошадь тащила повозку с тремя тушами. Две из них были заслугой Леофрика.

Герцог Оренширский, второй сын короля Эдрика Меркурийского, снял стрелу с тетивы и положил ее в колчан.

— Полагаю, предосторожность тут ни при чем. И в любом случае я выиграл. Может, вернемся в замок?

Когда Дунстан кивнул в знак согласия, Леофрик вскинул лук и повернул коня. В сопровождении егеря, державшегося на почтительном расстоянии, герцог и граф Таррин отправились домой.

— oOo~

Леофрик рассмеялся, услышав жалобы друга.

— Ну, по крайней мере, она симпатичная девушка. И, я полагаю, ты тоже не огр.

По правде говоря, Дунстан был известен в королевстве своей красотой. Юные фрейлины бросались к его ногам еще до того, как их благородные родители успели задуматься о Дунстане, как о женихе. Он считался еще более выгодной партией, чем сам Леофрик. Родители Дунстана наконец-то договорились о браке с герцогиней Авалийской. Невеста была очень молода, но это была превосходная партия и для него, и для нее тоже.

— Она хрупкая и набожная, и все свое время будет проводить стоя на коленях — и я не имею в виду передо мной.

— Для этого, мой друг, и существуют кухонные девки. И другие женщины.

Оба мужчины рассмеялись, но Дунстан еще не закончил жаловаться.

— Не понимаю, как тебе удается так долго избегать свадебной петли. Тебе уже почти тридцать лет!

— Это благословение второго сына. Внимание моего отца сосредоточено на моем брате.

Дунстан вздрогнул.

— Я сочувствую принцу.

Наследный принц Эдрик, сын Эдрика, женился и похоронил трех жен. Первая — брак, заключенный по любви и политике — умерла в родах и забрала с собой ребенка, сына. Вторая прожила почти два года, прежде чем заболела лихорадкой, она не имела детей. Третья подавилась и умерла на свадебном пиру.

Вокруг старшего брата Леофрика возникла легенда, больше похожая на суеверие, и найти подходящую партию для четвертой жены оказалось непросто, несмотря на то, что он был наследником трона. Аристократы считали, что их дочерям лучше подойдет мужчина, возможно, чуть более низкого положения, но без такой репутации.

Со дня смерти последней принцессы прошло три года. Их отец был поглощен идеей женить своего старшего сына и обрести внука и наследника.

И короля не слишком интересовала судьба Леофрика. Его второй сын был недостаточно благочестив, или серьезен, или что-то еще, и не заслуживал особого внимания. Леофрик был почти уверен, что после появления у Эдрика ребенка он может жениться на одной из кухонных девушек, и отец едва ли заметит это, пока не настанет время крестить его сына.

Он не собирался жениться ни на кухонной девке, ни на какой другой, если уж на то пошло. Он не сомневался, что рано или поздно придется это сделать. Но до тех пор, пока он мог уклоняться от длинных когтей долга, он намеревался оставаться сам по себе.

Дунстан погрузился в угрюмое молчание, размышляя о своей дальнейшей судьбе у алтаря, и мужчины ехали молча через лес.

Они еще не успели приблизиться к стенам замка, когда какое-то движение — быстрое и незаметное — привлекло внимание Леофрика, и он остановил лошадь. Дунстан тоже остановился.

Леофрик взял лук и наложил стрелу, но прежде чем он успел натянуть тетиву, он услышал тихий звук, который сразу узнал. Бросив взгляд на Дунстана, который покачал головой и закатил глаза, Леофрик убрал оружие и спешился. Он слышал, как Дунстан послал вперед егеря и тоже спешился.

Он прокрался в кусты, осторожно выбирая дорогу, пока не наткнулся на заросли цветущего кустарника, из которых доносился звук. Протянув руку, он ухватился за грубую шерсть и потянул.

Девочка, которую он поднял с земли, взвизгнула, а затем захихикала — и это был звук, который он услышал.

Она была грязна, одета в изодранные крестьянские лохмотья, ее длинные медово-каштановые волосы были спутаны и усыпаны листьями и кусочками веток. Леофрик поставил ее на ноги, и она улыбнулась ему.

— Дреда, — упрекнул он сестру. — Когда-нибудь отец выполнит свои угрозы, и ты проведешь остаток своего детства взаперти в башне.

Дреда была намного младше своих братьев; ей еще не исполнилось и десяти лет. Она родилась поздно — слишком поздно для их матери. Ее рождение стало смертью королевы.

Их отец назвал ее в честь матери, которую она никогда не знала, и обожал ее так, как если бы дух его возлюбленной вселился в их дочь. Ей беззастенчиво потакали все мужчины вокруг — и из-за этого она была избалованной и несговорчивой.

Но Дреда была радостью для всех, и в ее глазах всегда тоже была только радость. Так что ее способность ускользать от внимания гувернантки и из-под защиты замка почти не наказывалась, если не считать угрозы провести какое-то время в башне и тревоги гувернантки в том, что когда-нибудь король лично лишит ее головы из-за проказливой девчонки.

Леофрик оглядел лес, но не увидел других людей.

— Неужели ты ушла так далеко от замка совсем одна?

— Никто не захотел пойти так далеко.

Дреда играла с крестьянскими детьми за пределами замка, но ни один из них не был таким бесстрашным, как она.

— А тебе никогда не приходило в голову, что осторожность вовсе неспроста?

— Но ведь ты ушел так далеко.

Он присел на корточки и вытащил веточки из ее волос.

— Я взрослый человек, я вооружен, и я не один.

— Тогда возьми меня с собой. Я буду вести себя хорошо, обещаю.

Стерев грязь с ее носа, Леофрик встал и поднял сестру на руки.

— Охота — не место для такой прекрасной леди, как ты. И откуда у тебя эти тряпки?

Под слоем грязи стало видно, что ее щеки покраснели.

— Они висели на веревке. Я хотела, чтобы меня было труднее найти.

Его восхищение ее хитростью не смягчило удивления.

— Ты их украла? Ты украла у крестьянина? — он вложил в свои слова столько осуждения, сколько смог.

И увидел, что это попало в цель. Дреда моргнула, но быстро собралась.

— Я забыла там платье и туфли! Они стоят гораздо больше, чем эти! В туфлях жемчуг!

Глубоким вздохом Леофрик выразил свое разочарование и понес Дреду обратно к лошади. Дунстан, державший поводья их коня, с трудом сдержал улыбку и поклонился, словно был при дворе.

— Ваша светлость.

— Лорд Таррин, — ответила Дреда, безуспешно пытаясь придать своему голосу царственный оттенок. В тот момент она была просто маленькой девочкой, которую поймали на проказе.

Леофрик посадил сестру в седло и сел позади нее. Ее печальные глаза смягчили ее сердце, поэтому, когда Дреда вдруг вспомнила, ей нужно сесть боком, как подобает настоящей леди, он поднял ее, чтобы она могла усесться, как положено.

Леофрик обнял ее и прижал к себе, а когда она попросила его прокатить ее, пустил лошадь в самый быстрый бег. Дреда рассмеялась, ее спутанные волосы упали ему на лицо, и он крепче прижал ее к себе и засмеялся вместе с ней.

— oOo~

В замке Леофрик оставил Дунстана распрягать лошадей, а сам провел Дреду через черный ход и передал ее обезумевшей от беспокойства гувернантке.

— А его величество знает? — спросил он у женщины.

Она покачала головой.

— Она отдыхала. Я думала, она спит после обеда! Когда я пошла ее будить, ее уже не было. Я искала ее. Я… я как раз собиралась сообщить об этом королю. Пожалуйста, простите меня, ваша светлость.

Леофрик подозревал, что гувернантка прочесала бы каждый дюйм замка, конюшен и двора — дважды, — прежде чем снова навлечь на себя гнев короля. Дреда была беззаботной и далеко не сразу понимала, что ее поступки могут сказаться на других. Но поняв, девочка глубоко переживала.

Он успокаивающе положил руку на плечо гувернантки.

— Не переживайте. Все хорошо. Всем будет лучше, если его величество останется в неведении относительно этого приключения.

— Благодарю вас, ваша светлость, — она присела в реверансе. — У вас доброе сердце, если позволите так сказать.

Он наклонился к сестре.

— Ты должна быть чистой, прилично одетой и красивой к обеду, ты помнишь?

Дреда кивнула.

— Да, Леофрик, — она обвила руками его шею, и он обнял ее. — Пожалуйста, можно мне снова поехать с вами? Это было чудесно! У меня в животе был огонь!

Он не мог сказать ей «нет».

— Когда-нибудь, крошка. А теперь иди и умойся. И будь добра к гувернантке. У нее был тяжелый день, гораздо тяжелее, чем у тебя.

— oOo~

Покинув Дреду, Леофрик крался по служебным коридорам замка, стараясь избегать отца, брата или любого другого, кто мог бы его задержать. Он направлялся в свои покои, чтобы умыться и переодеться к обеду.

Он подошел к двери, ведущей в коридор королевских покоев, когда та открылась, и в коридор вышла юная Эдит. Увидев Леофрика, она чуть не уронила охапку грязного белья, спеша сделать реверанс.

— Простите меня, ваша светлость, — пробормотала она. Сегодня все женщины просили у него прощения.

— Эдит. Это я должен просить у тебя прощения. Я оказался у тебя на пути.

— Нет, ваша светлость. Никогда.

Эдит была прелестной девушкой с прядями мягких светлых волос, выглядывавших из-под чопорного головного убора, и гибким, дерзким телом под платьем служанки. Он знал, как выглядит ее тело. Несколько раз Леофрик задерживал юную Эдит в своей комнате гораздо дольше, чем следовало бы.

Сегодня ни у нее, ни у него времени на это не было, но Леофрик был в приподнятом настроении после удачной охоты и от прогулки верхом с Дредой, не говоря уже о том, что Эдит являла собой образец скромности и благочестия, когда стояла перед ним, почтительно опустив голову. Вполне подходило. Более того, она была бы не против.