ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Дневник

15 марта 2000 года

Эот дневник пахнет? как магазин, в котором мы купили уздечку Топпера. Мне это нравится. Папа сказал, что он выглядит слишком мужским, но мне все равно. Это мои деньги. Я могу купить на них все, что захочу. Салли говорит, что подождет, пока я заполню все до последней страницы, а потом украдет его и прочтет. Такой придурок. Лучше бы он этого не делал. Салли Джеймс Флетчер, если ты это читаешь, то попадешь прямиком в ад. Не вторгайся в мою личную жизнь, или я отпилю тебе яйца ржавым ножом для масла!

Вероятно, следовало бы сделать такую же угрозу Ронану, но зачем утруждаться? Он слишком занят планированием своего «великого американского путешествия», чтобы дважды задуматься о том, что я здесь нацарапаю. И это тоже хорошо! По крайней мере, мне придется беспокоиться только об одном из мальчиков Флетчер. Так что... не знаю. Думаю, буду писать сюда только тогда, когда мне нужно будет сказать что-то действительно важное. Книга слишком хороша, чтобы тратить ее впустую, ведь я шестнадцатилетняя девушка. Кажется, стыдно покрывать страницы чушью о мальчиках и школьной драме. Я хочу иметь возможность прочесть этот дневник через сорок лет и гордиться теми моментами, которые здесь записала.

Надеюсь, к тому времени я смогу сказать, что прожила жизнь, о которой стоит написать. Надеюсь, к тому времени мы с Салли поженимся и у нас будут собственные дети. Надеюсь, мы объездили весь мир. Увидели все, что только можно увидеть. Надеюсь, что мы вернулись на остров и построили новую жизнь здесь, и я могу ездить верхом каждый день, а Салли может делать вещи в своей мастерской. Это сделало бы меня счастливой. Действительно очень счастливой.

М

М — Магда. Я ошиблась. Думала, что дневник, который Ронан оставил мне, принадлежал ему, но это не так. Он принадлежала его жене, и первая же запись на первой же странице слишком ясно подтверждала то, что сказала мне Роуз: Магда была влюблена в Салли. Я могла бы предположить, что проблема между Ронаном и его братом каким-то образом возникла из-за женщины, но понятия не имела, что это будет мертвая жена Ронана. Какой раздор это должно было бы вызвать. И как такое случилось? Магде было шестнадцать, когда она сделала запись на первой странице своего дневника.

Пролистав журнал до последней записи, смотрю на дату. Апрель прошлого года. Почерк изменился за эти годы с девчачьего, петляющего на более элегантный, растянутый текст, но буквы все еще безошибочно указывают на одну и ту же руку. Я избегаю слов, написанных на бумаге, не желая пока их читать. По какой-то причине мне хочется перепрыгнуть в конец и испортить себе всю историю, хотя в данном случае я уже знаю, что произойдет в конце. Магда мертва, а теперь еще и Ронан. Салли последний выживший.

После ухода Роуз я нырнула в кабинет и схватила книгу, прежде чем успела передумать. Мне нужна еще какая-то предыстория, и вот, похоже, я получу ее в избытке. В дневнике Магды больше сотни записей. Некоторые страницы жесткие и потрескивают, когда их переворачиваешь. Другие покрыты фотографиями. К некоторым прикреплены билеты на мероприятия, билеты на самолет... корешки в кино. Ближе к концу дневника замечаю снимок УЗИ, прикрепленный к странице, и мне приходиться остановить себя от более тщательного изучения, чтобы узнать, кого именно упоминала в своем дневнике Магда — Коннора или Эми.

Эми просидела со мной весь день, то погружаясь в сон, то просыпаясь, время от времени тихонько рыдая, от чего у меня сердце кровью обливалось. Коннор сидел в своей комнате, нахлобучив на голову шляпу, не двигаясь и не говоря ни слова. Он набросился на меня яростно рыча и попытался пнуть, когда хотела поднять его и взять на руки, и поэтому я оставила его одного в тишине его комнаты, надеясь, что поступаю правильно.

Около четырех часов начался дождь, яростно стуча в окна, дребезжа в их рамах, и ветер рвался в дом, завывая через кирпичную кладку в старой кладовке, единственной части дома, которая не выглядела так, как будто она была отремонтирована, заставляя кухонную дверь захлопываться за мной каждый раз, когда я входила туда, чтобы взять сок или печенье для Эми.

Я никак не могу перестать думать о дневнике Магды. Я не могу перестать думать о том, как выглядел Салли, или о том, как резко разговаривал со мной. Он был суров и неприветлив, но испугался, когда услышал, как Эми зовет своего отца, он выглядел таким потерянным, что трансформация поразила меня. Мне нужно знать, почему он нашел время прийти в дом не один, а два раза, чтобы сказать мне, что я зря потрачу время, если попытаюсь выполнить желания Ронана. Тайна всего этого меня просто убивает.

Пролистываю дневник, позволяя ему раскрыться на середине — страница, полная фотографий. Знаю, что это фотографии Салли, потому что Магда написала под каждой из них название, время и дату.

Салли, Форт-Беннинг, Апрель 2003 года.

Салли, Таймс-Сквер, Декабрь 2003 года. Четыре дня до развертывания.

Салли, Кабул, Май 2004 года.

Салли, с Дэниелсом и Роджерсом, Кабул, январь 2005 года.

Под этой записью к бумаге приклеена выцветшая маленькая фотография: Салли в полной военной форме, палящее солнце, на заднем плане раскаленный добела волдырь, два высоких черных парня также в форме, закинув руки ему на плечи. Все трое мужчин улыбаются, показывая зубы, на лбу выступил пот, но что-то в этой фотографии не так. Улыбки кажутся резкими, как будто их нарисовали. Мужчины стоят, выпрямившись во весь рост, словно готовые при первых же признаках опасности отбросить притворное счастье, чтобы схватить винтовки и вступить в бой.

Никто из них не выглядит так, как будто они вообще хотели находиться там.

***

Я не видела Салли больше месяца. Прошло четыре недели, и ни звука. Возможно, это не было бы так странно, если бы остров не был таким маленьким, и если бы все не говорили: «Ох, как забавно. Ты только что разминулась с Салли». Как будто он каким-то образом пометил меня GPS-маячком, всегда знал мое точное местоположение и был полон решимости избегать меня любой ценой.

Представитель службы защиты детей связался со мной и отправил Шерил обратно на остров, чтобы убедиться, что не пренебрегаю детьми (чего я не делала), и подписали документы на то, чтобы они оставались со мной до следующей весны. Присутствие Роуз было неоценимым подспорьем. Я использовала часть карманных денег, которые Ронан отложил для меня, чтобы заплатить доктору Филдингу за сеансы с Коннором и Эми по скайпу. Время, проведенное с Эми, казалось, очень помогло ей, но с Коннором все было гораздо сложнее. Он часто сидел перед экраном компьютера и вообще отказывался говорить, когда Филдинг задавал ему вопросы. А если говорил, то кричал, вопил и ругался до тех пор, пока Филдинг не объявлял сеанс контрпродуктивным и не прекращал работу. И все же я надеялась на прорыв. И очень скоро. Мои нервы измотаны до предела, но что еще важнее, я чувствую, что подвожу Коннора и Ронана одновременно, и это меня совсем не устраивает.

Ноябрь выдался ужасно холодным. Небо было цвета войны — серое, черное и мрачное — и дождь был не редкостью. Роза осталась дома с детьми, когда я наконец снова увидела Салли Флетчера.

— Ну вот и все, милая. Уф, какая тяжелая штука. Должно быть, там что-то хорошее. — Сэм, женщина, которая управляла почтовым отделением, с улыбкой подвинула мне через прилавок пакет, за которым я пришла. Посылка была от мамы — наверное, еще зимняя одежда. Она боится, что я замерзну насмерть. Сэм смотрит мне через плечо и приветственно поднимает руку. — Привет, Салли. Можешь оставить его там, если хочешь. Я заскочу к тебе по дороге домой, чтобы заплатить.

Я разворачиваюсь так быстро, что чуть не теряю равновесие. И действительно, в открытых дверях почтового отделения стоит Салли, держа в руках огромное красивое кресло-качалку. Когда он видит меня, выражение его лица сменяется от полного безразличия к открытому ужасу.

— Конечно, Сэм.

Он ставит кресло-качалку рядом с дверью, согнувшись в талии, и я не могу не заметить, как коротко он подстриг свои волосы или завитки древесных стружек, которые прилипли к толстому клетчатому материалу его рубашки. На шее у него черное пятно, как будто он потер еt грязными пальцами, и никто не сказал ему о пятне на коже. Он больше не оборачивается и, не сказав Сэм ни слова, просто выходит за дверь.

— На твоем месте я бы не делала этого с собой.

— Простите? — Обернувшись, вижу, что Сэм смотрит на меня понимающе и настороженно.

— Салли Флетчер. Красивый, как сам дьявол. В какой-то момент все женщины на этом острове поддавались искушению, но он никогда не смотрел ни на одну из них. Поверь мне. От этого больше хлопот, чем пользы. Если тебе нужно сделать шкаф или починить стул, тогда Салли именно тот, кто тебе нужен. Но если ищешь кого-то с нежным и добрым сердцем, чтобы прижаться к нему на диване, когда идет дождь, тогда тебе лучше завести собаку.

— Я этого не ищу. А если бы и искала, то Салли меня бы точно не заинтересовал.

Судя по выражению ее лица, Сэм мне ни капельки не поверила.

— Тогда ладно. Но чтобы ты знала, этот человек вернулся из пустыни другим человеком, если понимаешь, что я имею в виду. Просто будь с ним поосторожнее. И не позволяй этим малышам слишком часто находиться рядом с ним.

Этого можно было не опасаться. Салли совершенно ясно дал понять, что он не передумает, когда сбежал из дома четыре недели назад. Я не слышала от него о заинтересованности в племяннице и племяннике. Вообще от него ничего не слышал, и точка.

Выйдя на улицу, замечаю, как он забирается в битый грузовик, настолько покрытый грязью, что я даже не могу разобрать, какого он цвета. Понимаю, что он хочет исчезнуть как можно скорее, но не собираюсь ему этого позволять. Встаю перед машиной и кладу ладони на капот.