Глава 2. Неожиданная просьба

Мощный звук наших инструментов отражался от стен лофта Эвана. Тарелки буквально разрывались, в то время как малый барабан выстукивал мерный ритм. Гитара Мэтта выдавала сложную мелодию, в то время как бас Гриффина обеспечивал устойчивый фон, на котором мы рисовали наш музыкальный шедевр.

Не удерживая ни одной унции своей способности, я пел напряженный припев на той высоте, что была на вершине моего диапазона. Но я все-таки сделал это. Мой голос, сливающийся с ритмами, окружающими нашу маленькую сцену, прокатил по коже волну мурашек. Ближе к концу песня достигла апогея. Все инструменты играли в полную силу, жестко и напряженно. Затем мелодия вдруг сорвалась в полную тишину. Это была самая трудная часть песни. По крайней мере, для меня. Я должен был спеть две строчки в абсолютной тишине. Не было музыки, чтобы замаскировать любые возможные недостатки моего голоса. Когда я исполнял это вживую, не было шанса на повтор. Был только я, мой голос и сотни вслушивающихся ушей. Но я ничуть не беспокоился. В моей жизни очень мало вещей, в которых я полностью уверен, и это была одна из них. Мой голос не подведет меня. Никогда не подводил.

В тишине лофта Эвана я пел, полностью открывая свое сердце. После второй строки Эван снова вступил с ударными. Легко поначалу, почти незаметно, но затем выходя в крещендо, дополняющее интенсивность моего голоса. Когда я выстрадал последние четыре строчки, ребята пели со мной. Затем каждый инструмент вступил снова, даже моя акустическая гитара. Когда мы закончили эту сильную песню, волосы на руках встали дыбом, и я улыбался от уха до уха, пока затихали последние ноты. Фанаты сойдут с ума от этого. Это точно будет в нашем сет-листе еще долгое время.

Думая, почувствовали ли парни то же самое, я повернулся, встречаясь лицом к лицу с Мэттом и Эваном. Мэтт улыбался так же широко, как и я. Эван тихо свистнул.

– Черт, чувак, это было здорово. Думаю, она готова. Нам стоит сыграть ее в пятницу.

Я согласно кивнул. Это было как раз то, о чем я думал. Убирая гитару, Мэтт расположил ее на подставке и подошел ко мне. Глядя на меня, как доктор, осматривающий пациента, он спросил:

– Как твое горло? Эта высоковата для тебя? Слишком сильная? Мы могли бы немного понизить тональность, и думаю, это по-прежнему будет круто.

Сделав несколько глотков воды, я помассировал свое горло и пару раз сглотнул.

– Нет, я в порядке.

Мэтт покосился на меня так, словно не поверил.

– Мы будем исполнять эту песню сотни раз. Если ты не сможешь воспроизводить ее идеально каждый раз, тогда мы переделаем ее так, чтобы ты смог. Постоянство – вот что важно. Для нас не будет ничего хорошего, если эта песня добьет тебя.

Озабоченность Мэтта моим благополучием и звучанием группы заставила меня улыбнуться. Я не сомневался, что, если бы не его упорство, мы не были бы и в половину так же хороши, как сейчас.

– Знаю, Мэтт. Поверь мне, если бы я не мог этого сделать, то сказал бы тебе. Я знаю свой голос, эта песня – не проблема.

Вроде бы удовлетворенный моим ответом, Мэтт наконец улыбнулся.

– Хорошо. Потому что это было действительно потрясно, – усмехнулся он, и я не мог не посмеяться вместе с ним.

Подобрав свою гитару, я направился к чехлу, лежащему на диване Эвана. Размышляя о своем вчерашнем меланхоличном настроении и его причине, я бросил через плечо:

– Оу, хэй, Джоуи съехала, так что, если вы, ребята, знаете кого-то, кто ищет комнату, у меня снова появилось свободное местечко.

Моя страстная бывшая соседка съехала несколько ночей назад, и с тех пор в доме стало действительно тихо. А я ненавидел гнетущую тишину.

Гриффин был занят, притворяясь, что играет перед ордой поклоняющихся ему фанатов. Он тряс головой, в перерывах выбрасывая вперед руку и сгибая пальцы в «дьявольские рожки», высовывал язык и двигал тазом. Как это обычно бывало после репетиции, мы игнорировали его выходки в стиле «я лучший из лучших», «я рок звезда», «посмотрите на меня», позволяя ему осуществлять свои фантазии в мирной обстановке. Он обычно тоже пропускал все наши комментарии мимо ушей, так как они в основном относились к музыке. Мой последний, однако, привлек его внимание.

Его лицо вытянулось, когда он отставил гитару в сторону.

– Джоуи свалила? Блядь, серьезно? Что случилось?

Мне не хотелось вдаваться в детали, так что я дал ему настолько расплывчатый ответ, насколько это возможно.

– Взбесилась и съехала.

Правда в том, что она застукала меня в постели с другой девушкой и вышла из себя. Мы с Джоуи иногда валяли дурака, но я не осознавал, какой собственницей она была до тех пор, пока несколько ночей назад она чуть не оторвала мое хозяйство и преследовала мою спутницу вниз по улице. Она сказала мне куда больше, чем «пару ласковых», но фраза «Ты будешь одинок до конца своей жизни, потому что ты бесполезный кусок дерьма» была той, что всплывала в голове чаще всего.

Гриффин видел мой туманный ответ насквозь. Раздраженно поджав тонкие губы, он скрестил руки на груди.

– Ты кинул ее, так ведь?

Я не ответил на это. Я даже не моргнул. Гриффин фыркнул и раздраженно вздохнул.

– Черт побери, Келлан. Я должен был завалить ее первым.

Даже несмотря на то, что его аргумент был абсурдным и идиотским, мне пришлось улыбнуться ему. Я не осознавал, что на мою бывшую соседку есть лист ожидания. Мэтт насмехался над кузеном.

– Ты хотел, чтобы он ждал лет шестьдесят, пока Джоуи станет настолько скучно, что она уделит тебе время? Ни у кого нет столько терпения, чувак.

Гриффин пронзал Мэтта взглядом, в то время как Эван смеялся над его комментарием.

– Я уверен, что не с тобой говорил, мудила.

Наводящая на размышления реплика Гриффина не поразила Мэтта. И вместо того, чтобы заняться своими делами, что и имел в виду басист, Мэтт нанес встречный удар:

– И с чего вдруг Келлан захочет довольствоваться твоими остатками? Он же может подцепить что-то. О таком дерьме на внеклассных занятиях рассказывают, ты знал?

Глаза Гриффина вспыхнули огнем.

– Мне приходится довольствоваться его остатками каждый чертов раз. Так почему он не может время от времени получать то же, что и я? Это вроде честно.

Эван рассмеялся так, что ему пришлось провести пальцем под глазом. Это зрелище заставило смеяться и меня. Мэтт силился сохранить невозмутимое выражение лица, отвечая на глупый вопрос Гриффина. Срывающимся от смешков голосом он сказал:

– У Келлана есть выбор. А у тебя нет, братец. Тебе приходится брать все, что ты можешь получить.

Гриффин, ни капли не развеселившийся, посмотрел на каждого из нас по очереди.

– Да пошел ты. И ты, и ты тоже.

С этими словами он сорвался с места, и входная дверь хлопнула у него за спиной.

В последний раз усмехнувшись, Мэтт вздохнул.

– Кажется, я должен пойти и утихомирить его. Нам еще нужен его фургон для сегодняшнего концерта.

Я похлопал Мэтта по плечу, когда он проходил мимо. Удачи.

Две недели спустя, я все еще жил один в пустом доме моих родителей, когда телефон в кухне зазвонил.

– Алло? – спросил я, поднимая трубку.

Откинувшись на кухонную стойку, я играл с кусочком телефонного кабеля, ожидая ответа. Долго ждать не пришлось.

– Хей, Келлан?

Мои губы растянулись в широкой улыбке, когда на меня снизошло узнавание. Я знал этот акцент на другом конце провода. Я узнаю его где угодно.

– Денни?

Просто от звука его голоса мне становилось легче, будто мои переживания уже постепенно исчезали. Денни Харрис был одним из самых ярких событий моего детства и, пожалуй, единственным. Чтобы выглядеть долбанными святыми для своих друзей, мои родители решили принять шестнадцатилетнего студента по обмену, когда мне было четырнадцать. Моего мнения они, конечно, не спрашивали, но я не был против. Всегда хотел иметь брата, и мысль о том, что у меня дома целый год будет друг, - звучала изумительно.

Я отсчитывал дни до его появления, и когда он наконец-то приехал, я, подпрыгивая, спустился вниз, чтобы встретиться с ним.

Когда я в спешке влетел в прихожую, загорелый темноволосый подросток стоял между моими родителями, с интересом осматривая наш дом. На его губах была вежливая улыбка, когда он поднял руку в знак приветствия; его глаза были такими же темными, как коротко стриженные волосы. Я ответил на его жест с кривой усмешкой. И я был единственным из всей семьи, кто улыбался.

Губы матери были поджаты в неодобрении. Отец хмурился, но в этом не было ничего нового. Глядя на меня, он хмурился постоянно.

– Невежливо заставлять гостей ждать, Келлан, – довольно чопорно произнесла мама. – Ты должен был ждать у двери или встретить нас у машины, чтобы помочь разгрузить вещи.

– Какого черта ты так долго? – рявкнул отец.

Я хотел было сказать, что должен был ждать в аэропорту вместе с ними, но то был спор, который я не мог выиграть, так что даже не попытался поднять эту тему. Я просился поехать, но они заставили меня остаться дома. Мама сказала, что я бы просто «мешался», словно я был младенцем и лез под ноги или что-то в этом роде. Отец просто сказал: «Нет. Оставайся здесь».

Я был наверху, играл на гитаре, когда услышал, как открылась входная дверь. Потребовалось всего секунд тридцать, чтобы положить гитару и выбежать. Но зная, что ничто из того, что я скажу, не будет иметь значения, я улыбнулся шире и дал им такой ответ, с которым, я знал, они по крайней мере согласятся.

– Я просто медлительный, наверное.

Глаза отца были полны нетерпения и раздражения, тоже ничего нового.

– Это ли не правда, – пробормотал он.

Его глаза сузились, когда он рассматривал меня. Он хотел, чтобы я прилично оделся перед новичком, и думаю, он ожидал увидеть костюм и галстук. Как бы не так. Я был одет в потертые джинсы, кроссовки и футболку из местного бара.

Застав меня врасплох, отец протянул руку и ухватил пригоршню моих волос. Меня уколола жгучая боль, когда он сжал руку близко к голове. Зная, что любое движение сделает это еще более неприятным, я оставался совершенно неподвижным. Дернув меня за волосы, отец рванул мою голову назад и зарычал: