Шесть братьев Лили Сен-Жермен Серия: МК «Братья Цыгане - 2

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Переводчик: Ленчик Lisi4ka Кулажко, Jane Doe

Редактор: Ленчик Lisi4ka Кулажко, Таисия Самсевич

Вычитка: Ленчик Lisi4ka Кулажко

Оформление: Ленчик Lisi4ka Кулажко

Обложка: Jane Doe

Перевод группы: https://vk.com/stagedive

18+ 

(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

«Быть обманутым – это ничто, если только ты не будешь продолжать помнить об этом.» – Конфуций.

Я никогда не забуду. И поэтому для меня обман был всем.

Для тех, кто сражается.

Никогда не сдавайтесь.

Некоторые люди назвали бы меня шлюхой. Девушкой, которая продала свою душу дьяволу. Которая впустила его в себя без угрызения совести. Которая танцевала с монстром, уничтожившим все.

Таким людям я могу сказать только одно: мне не нужно было продавать свою душу Дорнану Россу. Она уже принадлежала ему. И как только я убью его, может быть, тогда я смогу вернуть ее обратно.

Когда я размышляю о жизни до того, как, якобы, Джульетта Портленд умерла, я думаю о полуденном солнце, и о том, как оно поймало воду, заставив миллион крошечных бриллиантов сверкать в волнах Венецианского пляжа. Я думаю о смехе и первых поцелуях, о мороженом, украденном пиве и о колесе обозрения.

Я думаю о том, как сильно я любила Джейсона Росса, и как отважно он боролся, чтобы защитить меня, когда остальная часть его семьи избивала и насиловала меня до полусмерти.

Я думаю о своем отце, и о том, как всякий раз, когда он был рядом, я чувствовала себя в безопасности, несмотря ни на что.

Я думаю о своей матери, и как равнодушно она относилась к моему существованию. До такой степени, что отец собирался забрать меня подальше от всего, в том числе и от нее, чтобы у нас была жизнь, свободная от постоянной опасности, которую представлял собой такой клуб, как «Братья Цыгане».

Я думаю о том, какая была бы замечательная жизнь, если бы он достиг своей цели.

Это правда, что они говорят – держи друзей близко, а врагов еще ближе. Только они забыли добавить: не держите врагов так близко, чтобы они могли нанести удар без предупреждения. В этом и заключалась ошибка моего отца. Это было наше смертельное падение.

Когда я планировала месть, я поклялась не совершать тех же ошибок, что и он. Позволяя врагу быть слишком близко; Дорнан был вице-президентом клуба, в то время, как мой отец был президентом, но он быстро терял контроль, так как Дорнан со своими сыновьями превзошли его.

Я помню те последние моменты, перед тем, как я потеряла сознание, когда Чад и Макси погружали меня в кузов фургона, чтобы отвезти в больницу.

– Почему бы нам просто не прикончить ее и дело с концом? – Чад спросил у своего отца, пока боролся с моим почти мертвым телом.

Дорнан выписал подзатыльник своему старшему сыну и указал на меня, избитую, окровавленную, один из моих глаз опух, а другой был подбит настолько, что не было видно, куда они меня везут.

– Мы не можем убить ее, – выплюнул Дорнан. – Она знает, где деньги.

– Какие деньги? – спросил Макси.

Дорнан вздохнул.

– Вы, мальчики, мать вашу, совсем не слушаете? Лям, который ее папаша присвоил себе из этого клуба, в то время пока я был занят вами, ребята, и вашими гребаными матерями в эти последние годы.

Чад присвистнул, забросив меня в кузов фургона, словно мешок промокшей картошки.

– Это большие деньги.

Я заскулила, когда моя голова столкнулась с твердым дном.

– Так и есть, сынок, – согласился Дорнан. – Но дело не в сумме. Дело в принципе, понимаешь?

Чад кивнул.

– Ты не воруешь из собственного клуба.

– Правильно. А теперь отвези эту суку в больницу, чтобы мы могли выяснить, что, бл*ть, они сделали с моими деньгами.

– А потом?

Я дрожала, наблюдая за ними со своего места на грязном полу фургона.

Дорнан вздохнул.

– А потом мы ее прикончим.

Я поклялась не повторять ошибок отца. Но здесь, сейчас, лежа под Дорнаном, пока он наполняет меня своей яростью и горем - его старший сын мертв от моей руки и похороны всего через несколько часов - я должна задаться вопросом, что, если я иду именно по тому же пути, который привел нас к разрушению все эти годы назад.

Прохладное утро, ветер дует прямо со стороны холодного моря, заставляя пряди выбиваться из моего неряшливого хвоста. Я бегу по улице, свободная женщина в данный момент, спустившись по пожарной лестнице, мой новый найденный выход в самой задней части клуба, вероятно, давно забытый.

Ярко-розовые Найки на моих загорелых ногах резко контрастируют с серым тротуаром, когда я отбегаю от клубного дома. Мой пункт назначения всего в нескольких кварталах отсюда, в противоположном направлении от стриптиз-клуба «Va Va Voom».

Я выбираю живописный маршрут, несмотря на то, что он длиннее и уклоняется от моего пути, потому что я долгое время не жила рядом с океаном, и мне не хватало этого.

Примерно через десять минут у меня отдышка, и пряди из моего хвоста прилипают к шее. Раньше я была намного выносливей, нежели сейчас, но единственное упражнение, которое мне достается в последнее время, включает в себя отсасывание члена у Дорнана, что не совсем помогает сжигать калории.

Заброшенный судоходный двор передо мной окружен высоким забором, состоящим из колючей проволоки, но я нахожу дыру в звеньях цепи и пробираюсь внутрь. Двор грязный и непривлекательный, с высокими сорняками и заброшенным зданием с разбитыми окнами в центре территории. Все именно так, как мне нравится, когда встречаешься с кем-то инкогнито.

Мы должны были встретиться на противоположной стороне здания кирпичного комплекса, в котором когда-то располагался офис открытой планировки. Теперь он пустует – дом для бездомных птиц, которые могут попасть внутрь через разбитые окна и гнездиться на деревянных стропилах.

Когда я поворачиваю за угол в дальнем конце здания, вижу его.

– Эллиот, – говорю я, расплываясь в улыбке.

Он ухмыляется, и мой желудок делает сальто. Прошла неделя с тех пор, как я его видела. Среди всего сумасшедшего дерьма, которое произошло после смерти Чада, я не могла в одиночку покинуть клуб больше, чем на пять минут, и тем более добраться через весь город до тату-студии Эллиота или до таксофона.

Он попивает кофе, глаза сонные, и одет он в джинсы и толстовку.

– Эй, – говорит он, небольшая пауза после сказанного слова, словно он не может решить, как ко мне обратиться.

Хорошо. Он учится.

Когда я подхожу ближе, он раскрывает свои руки, затягивая меня в медвежьи объятия. Сначала я вздрагиваю, не привыкшая к внезапному проявлению подлинной привязанности, прежде чем растаять у его груди.

Он по-братски чмокает меня в лоб и отступает назад, осматривая мою обычную одежду.

– Где твой шлюшный костюм сегодня? – спрашивает он, поднимая руки вверх, когда я приближаюсь, чтобы стукнуть его.

– Заткнись, – говорю я, ворую его кофе и делаю глоток. Жидкость черная и горькая, никаких следов сахара или молока. Я кривлюсь и возвращаю его обратно. – Чувак, это отвратительно.

Он улыбается и подмигивает мне, пока его лицо не становится серьезным.

– Я слышал о Чаде, – говорит он, глубокие и хмурые морщины растянулись у него на лбу. – Ты в порядке?

– Да, в порядке, – говорю я. – Почему бы мне не быть?

Эллиот скрещивает руки от бодрящего ветра, глядя на меня с опасением.

– Боже, я не уверен… Может, потому что ты та, кто убил его?

– Эллиот! – протестую я. – Иисус Христос.

Он пожимает плечами и делает глоток своего кофе.

– Ну, а о чем нам еще говорить? О погоде?

– Бл*ть, чертовски холодно.

– Ты никогда не ругалась, когда мы были вместе, – говорит он. – Это сексуально.

– Много чего случилось с тех пор, как ты ушел от меня, – говорю я, делая акцент на «ушел» и «меня».

– В любом случае, зачем ты хотела встретиться в этом месте? – спрашивает Эллиот, видимо, игнорируя мою не очень тонкую насмешку на то, что это он порвал со мной. Он вытягивает шею, чтобы осмотреться. – Наверняка, есть места и получше для нашего «рандеву».

Я закатываю глаза.

– Ты принес вещи, которые я просила тебя забрать?

Он вздыхает.

– Я до сих пор не уверен, как я отношусь к тому, что доставляю тебе это дерьмо, Джу... – он останавливается на середине предложения, уставившись на меня. – Еще раз, как звали твою стриптизершу?

– Астрид Джуэл, – говорю я. – Засранец.

– Астрид Драгоценная Задница? – его брови взлетели вверх. – Вау, ладно, это интересное имя.

Он достает небольшой пластиковый пакетик из кармана джинсов и шлепает его в мою открытую ладонь.

– Придурок, – говорю я, кладя пакет в карман.

Он улыбается, как чеширский кот, сверкая зубами, перед тем, как сбросить ее и снова стать серьезным.

– Я беспокоюсь за тебя, Джулз, ты – все, о чем я могу думать, черт возьми.

– Я в порядке, – отвечаю срывающимся голосом.

– Ты не в порядке, – спорит он, хлопая своим кофе по подоконнику позади него. – Думаешь, я не знаю, что нужно сделать, чтобы попасть в клуб такого человека, как Дорнан Росс?

Вся его манера поведения меняется, словно по щелчку переключателя. Я практически чувствую ярость, излучаемую им, и разочарование.

Ужас.

И я понимаю, почему он себя так ведет.

Потому что однажды, он уже спас меня от Дорнана.

Мы оба знаем, что он не сможет спасти меня дважды.

– Ты думаешь, я какая-то испуганная маленькая девочка, Эллиот? Потому что, это не так. Я выросла в этой среде, помнишь? Проклятье, да мое первое детское воспоминание – это то, как я захожу к маме, сосавшей член Дорнана, ради всего святого. Эта жизнь не новая для меня, как бы тебе того ни хотелось. – Он потирает челюсть, обеспокоенный. Внезапно, я сожалею о сказанных словах. – Эллиот, – умоляю я его, чувствуя подступающие слезы. – Я не могу сделать это с тобой. Просто не могу. Если ты не можешь принять то, что я делаю, может, нам стоит прекратить подобные встречи.