— Твой напиток кончился.

Смотрю в свой пустой стакан.

— Кажется, я слишком быстро его выпила.

— Хочешь еще чего-нибудь?

Да, хочу. Очень, очень хочу. Мне нужно что-то другое. Хочу узнать, что значит почувствовать что-то еще. Хочу понять, какое это чувство без Питера. Хочу доказать Питеру, что могу существовать без него, если ему так хочется.

— Можем пойти и вместе остаться под спальным мешком.

— Звучит заманчиво, — говорит он.

— Стоп. Как насчет твоего желания? — Мы оба снова смотрим на зеленое светящееся здание. У меня есть несколько вещей, которые я могла бы пожелать для себя.

— Я ждал этого. — Он пахнет дымом и лимоном.

— Давай подождем, — говорю я одновременно с его фразой:

— Но все в порядке.

На этом мы и останавливаемся.

— Все в порядке, — повторяет он снова. — Они выключают свет каждую ночь. Всегда есть завтрашний день.

Всегда есть завтра. Всегда есть прямо сейчас.

Мы возвращаемся к лестнице, чтобы спуститься в квартиру Кендры. Делайла хватает меня за плечо сквозь спальный мешок.

— Джен, ты куда?

— О, Дэл, привет. Этот парень возвращает меня к алкоголю, — слова сплетаются воедино.

— Кто этот парень?

Я смотрю на него. У него волнистые каштановые волосы, немного лохматые и грязные. У него длинная щетина, как будто он не брился уже дней 5, и его губы мокрые, словно он только что облизал их. В его лице есть что-то темное и глубокое, пока он не улыбнется. Я никогда не целовала парня с растительностью на лице.

— Я — Сэт.

— Это — Сэт.

Глаза Делайлы сейчас похожи на прожекторы, освещающие нас:

— Кажется, я уже видела тебя раньше.

— Мне тоже так кажется, — говорит он.

— В школе?

— Возможно.

— Делайла, все в порядке, мы сейчас вернемся.

Потом на крышу через люк, спотыкаясь, пролезает Кендра.

— Делайла! — визжит она. — Ты когда сюда попала? Ты знакома с моим парнем, Сэтом?

— Я не ее парень, — шепчет мне Сэт. — Она просто пьяна.

Он притягивает меня ближе.

— Мой парень Шон. Вот что я сказала! — Кендра прижимается к другому парню, и порядок, кажется, восстановлен.

Мне нравится рука Сэта, обнимающая меня за талию.

Затем я слышу слова Делайлы:

— Если ты не вернешься через двадцать минут, я пойду тебя искать.

Демонстрирую Делайле знак «слово скаута».

— Я серьезно, Джен.

Машу ее беспокойству «до свидания», и мы с Сэтом продолжаем наше путешествие. Он идет сзади, его руки на моих бедрах. Я прыгаю, прыгаю, прыгаю вниз на каждую ступеньку и чувствую его.

Мы почти целуемся, но все-таки нет.

Думаю, сейчас это произойдет в любом случае.

Его дыхание бьет по моим губам.

Я отскакиваю.

Когда мы добираемся до квартиры, там никого нет. Все еще остались на крыше. Не представляю, как они там согреваются. Мы смешиваем еще выпить, не снимая спального мешка с плеч, словно плащ. Плащ на двоих.

— Тебя зовут Дженнифер? — спрашивает Сэт.

— Что?

— Делайла назвала тебя Дженн.

— О, это Дженезис, Джен.

— Дженезис. Круто. Яркое имя.

— Да, мои родители любили музыкантов. А бабушка и дедушка любят все, что касается Бога.

— Дженезис, — повторяет он.

Я делаю большой глоток водки-лимонада, и напиток, вспыхивая, расходится по моим венам. Наши глаза встречаются. Сэт наклоняется к моим губам. Преграждаю его путь своим стаканом. Он меняет маршрут и приближается к моей шее Я позволяю ему. Допиваю все, что у меня осталось. Все мое тело дрожит. Затем мы целуемся и ныряем на кухонный пол, все еще окутанные плащом — спальным мешком. Дыхание Сэта с привкусом сигарет. Я превращаюсь в лужу, которую он вытирает.

Это для тебя, Питер.

Я теряю себя в этом поцелуе. Произошел взрыв, и мы единственные, кто остался на Земле. Прижимаюсь всем телом к нему и пробегаю пальцем по кнопке на его джинсах. Хочу этого прямо сейчас. Я одержима. Мне нужно что-то еще. Нечто новое. Он убирает мою руку, но продолжает целовать меня. Делаю еще одну попытку, и он вновь отталкивает, но уже немного сильнее.

— Не торопись, — говорит он, не прекращая губами ласкать мои губы.

— Не могу, — говорю я.

— Не можешь что?

Он тяжело дышит.

— Просто не могу.

Я тоже запыхалась.

Он отодвигается от меня и упирается в шкафчик.

— О. — Я складываю руки вместе на коленях. Реальность подкрадывается.

— Хочешь еще выпить?

Я киваю. Он наливает еще.

Никакого алкоголя. Вот что сказано в инструкции. А я пью так, будто это может восстановить все, что разорвало меня на части.

Также никакого секса.

Между нами повисает неловкость. Я могу смять ее в пальцах, как пластилин.

— Извини, веду себя сейчас как полная дура, — говорю я.

Я имела в виду, что совсем потеряла над собой контроль. Питер делал меня цельной. Без Питера я избиваю девушек в туалете и позволяю мужчинам с растительностью на лице целовать меня в шею и наливать мне выпить, а затем захожу слишком далеко.

— Ты — не дура.

— Да уж. Прости.

— Не извиняйся. Мне нравится. Я хочу этого. Поверь. Ты на самом деле выглядишь очень круто. И ты великолепна.

Мы соприкасаемся кончиками пальцев и закрываем глаза. Во взгляде нарастает давление. Воздух становится тоньше. Мы становимся тяжелее. Притяжение становится сильнее. Невозможно объяснить и невозможно распознать: страх это, или возбуждение, или что-то еще, что толкает вас к кому-то другому. На этот раз никаких остановок.

Так что я ныряю обратно.

В Сэта.

И мы смешиваемся друг в друге словно водка и лимонад.

Конец первого акта.

АКТ II

СЦЕНА 1

(Действие происходит на кухне Питера. На сцене ДЖЕНЕЗИС очень быстро пьет что-то из высокого стакана).

МИССИС СЭЙДЖ: Еще лимонада?

(ДЖЕНЕЗИС и ПИТЕР обменяются взглядами).

ДЖЕНЕЗИС: Да, спасибо. Наверное, мне очень хочется пить.

(Миссис СЕЙДЖ поджимает губы).

ПИТЕР: Все нормально. На улице слишком жарко.

МИССИС СЭЙДЖ: Пойдемте, сядем. Я испекла печенье.

(ДЖЕНЕЗИС удивляется, на какую планету она попала).

МИССИС СЭЙДЖ: Итак, Дженезис, расскажи о своей семье.

ПИТЕР: Мама.

МИССИС СЭЙДЖ: Что? Это нормальный вопрос. Разве не так, Дженезис?

ДЖЕНЕЗИС: Они не делают свежеиспеченное печенье, это точно.

МИССИС СЭЙДЖ: Ну, это очень плохо.

ДЖЕНЕЗИС: Да, так и есть.

ПИТЕР: Дженезис, если не хочешь, не обязательно рассказывать о своей семье. Мама, мы обсуждали это.

(ДЖЕНЕЗИС нерешительно мнется. Младший брат ПИТЕРА, ДЖИММИ, входит и хватает с тарелки сразу три печенья).

МИССИС СЭЙДЖ: В этом доме не ведут себя как хулиганы.

ДЖИММИ: Да блин! Я умираю с голоду!

МИССИС СЭЙДЖ: Язык!

ПИТЕР: Джимми, это моя девушка, Дженезис.

ДЖИММИ: Мы встречались. Я знаю твою сестру.

ДЖЕНЕЗИС: Да, конечно. Она приходила на одну из вечеринок по поводу твоего дня рождения, ведь так?

ДЖИММИ: Точно! В Музей естественной истории.

МИССИС СЭЙДЖ: Насколько мне помнится, никто не пришел забрать ее, пока мы не вернулись домой.

ДЖЕНЕЗИС: Я ее забрала.

МИССИС СЭЙДЖ: Верно. С опозданием. Я никогда не встречалась с твоими родителями. Ты сказала, что твоего отца в те выходные не было в городе, он уехал по делам.

ДЖЕНЕЗИС: Он был драматургом. Поэтому иногда ему приходилось ездить в Нью-Йорк.

МИССИС СЭЙДЖ: Драматург. Хм.

ДЖИММИ: Почему Элли не было в школе?

ПИТЕР: Ты знаешь ответ на свой вопрос.

ДЖИММИ: Прости.

(Миссис СЭЙДЖ прочищает горло).

МИССИС СЭЙДЖ: Джимми, я сомневаюсь, что ты выполнил свою домашнюю работу.

ДЖИММИ: Ты права! Поэтому я и спустился за пищей для мозгов.

(Он тянется за другой кучкой печенья, и ДЖЕНЕЗИС смеется).

ДЖИММИ: Передашь ей от меня привет?

ДЖЕНЕЗИС: Конечно.

ДЖИММИ: Без нее все по-другому.

ДЖЕНЕЗИС: Я тебя понимаю.

МИССИС СЭЙДЖ: Ладно, Джимми, достаточно.

ДЖИММИ: До встречи!

(Он уходит).

МИССИС СЭЙДЖ: Так где была твоя сестра?

ПИТЕР: Мам, можешь просто задать ей вопросы о ней, а не обо всем, что мы с тобой уже обсудили?

ДЖЕНЕЗИС: Все нормально.

МИССИС СЭЙДЖ: Да, Питер, все в порядке. Ваша семья ходит в церковь?

ДЖЕНЕЗИС: Вы не обсуждали эту часть?

ПИТЕР: Дженезис, почему бы тебе не рассказать ей о... книге, которую ты читаешь.

ДЖЕНЕЗИС: Гм?

ПИТЕР: Или…

ДЖЕНЕЗИС: Что я…?

ПИТЕР: Дженезис — волонтер, она читает пожилым людям.

МИССИС СЭЙДЖ: Это замечательно!

ДЖЕНЕЗИС: Ну, только однажды, потому что это было нужно мне для занятий.

МИССИС СЭЙДЖ: Ясно.

ДЖЕНЕЗИС: Я не много делаю.

МИССИС СЭЙДЖ: Ясно.

ПИТЕР: Это неправда. Ты читаешь. Ты любишь океан. Ты любишь острую еду. И театр.

ДЖЕНЕЗИС: Раньше. И, в любом случае, что в этом хорошего?

ПИТЕР: Ты заботливая. И внимательная.

МИССИС СЭЙДЖ: Я надеюсь, что это приведет к какой-нибудь цели в будущем.

ПИТЕР: Ты хорошо заботишься о своей матери.

МИССИС СЭЙДЖ: Она больна?

ПИТЕР: Достаточно. Это интервью, наконец, может быть закончено, пожалуйста?

МИССИС СЭЙДЖ: Полагаю.

ДЖЕНЕЗИС: Мы не ходим в церковь, миссис Сэйдж. Мои бабушка и дедушка берут нас туда иногда, когда мы остаемся с ними, но мои родители, или... эм… моя мама этого не делает.

МИССИС СЭЙДЖ: Ты всегда можешь присоединиться к нам по воскресеньям.

ДЖЕНЕЗИС: Спасибо, миссис Сэйдж.

ПИТЕР: Ладно, мам, мы будем наверху. Пойдем.

ДЖЕНЕЗИС и МИССИС СЭЙДЖ: Приятно познакомиться. Дверь оставьте открытой.

(Они выходят. Миссис СЭЙДЖ наклоняет голову).

(Свет гаснет. Конец сцены).

НЕ СТЕСНЯЙТЕСЬ ЗВОНИТЬ ПО ЛЮБОМУ ВОПРОСУ

Я просыпаюсь с неприятным липким чувством. Это чувство идет изнутри. Глаза склеились от макияжа и утренней корочки. Рот слипся от засохшей слюны. Кожа прилипла к простыням. Мои простыни. Моя кровать. Я в своей постели, и ничего не помню о том, как вернулась сюда. Поднимаюсь и пытаюсь найти телефон, чтобы поставить его на зарядку. Все содержимое в моей голове скользит вниз к желудку, скручиваясь вместе, и я понимаю, что меня тошнит, и сейчас я блевану.

Что и происходит.

Снова и снова.

Потом я сворачиваюсь калачиком на прохладной плитке пола в ванной. Давление в голове нарастает.

Вспоминаю того парня. Поцелуи. Просто позволяю. Я помню погружение. Водка и лимонад. Еще поцелуи. Но не могу вспомнить, что я сделала. Как далеко это зашло. Когда я пытаюсь думать, мой мозг просто пульсирует в черепе. Где мой телефон?