На следующий день Делайла подвозит меня до города. Я пытаюсь отменить первую читку, чтобы остаться с мамой, но Делайла и слышать ничего об этом не хочет.

Я не общалась с Сэтом с тех пор, как бросила его на вечеринке. У него нет возможности узнать, что со мной произошло с тех пор, как я видела его в последний раз. Сейчас мне восемнадцать. Учитывая, как все прошло, это не кажется таким уж захватывающим. С Розой мы переписывались. Она хотела приехать в больницу, но я попросила ее подождать.

Делайла подъезжает к автобусной остановке, чтобы высадить меня. И мы обе говорим одновременно:

— Послушай…

А затем снова вместе:

— Извини…

Потом говорю только я:

— За что ты извиняешься?

— В ту ночь я погорячилась. А потом не отпустила ситуацию. А потом меня... не было рядом с тобой.

Она давится последней частью своего предложения.

— Дэл, я вела себя на вечеринке как полная безответственная идиотка. Ты имеешь полное право расстраиваться из-за меня. Я знаю, что ты волновалась.

— Не знаю, Джен. Сейчас все это кажется таким незначительным после всего, что произошло.

— Твои чувства не мелочны.

— Я знаю. Просто я должна была протянуть руку. И не должна была пропустить твой день рождения.

— Меня это даже не волнует.

— Дело в том, и это звучит так смешно, чтобы говорить сейчас, но я действительно была взволнована кое-чем той ночью. И мне очень хотелось тебе об этом рассказать. А потом нас поглотили твои обстоятельства, и ты даже не спросила меня, как я.

— Я — полная дура.

— Ты — не дура.

— Я часто веду себя так.

— Это правда.

Мы обе слегка хихикаем.

— Кроме того, то, как ты появилась в моем общежитии, а затем исчезла. Ты даже не оставила записку, когда ушла. Не написала мне. Я понятия не имела, что происходит.

— Это была сложная неделя.

— Знаю.

Я смотрю в окно. Кто-то убирает распродажу — убирает пластинки, куртки, флаконы с духами, картину с цветком в вазе.

— Так что это?

— Что?

— Твои хорошие новости. Пожалуйста, расскажи мне, — а затем добавляю. — Мне это нужно.

Ее лицо меняется; облака рассеиваются.

— Ну, я начинаю публикацию стихотворения.

— Что?! Как здорово!

— Это просто школьный литературный журнал, но я только первокурсница, так что это круто. Но, когда говорю это, то как-то глупо звучит. И уж точно не стоило так злиться на тебя.

— Это большое дело. Мне нужен твой автограф на моем экземпляре. Пожалуйста.

Делайла усмехается.

— Мне очень жаль, Дэл. Я знаю, мы итак слишком много навалили на тебя. Думаю, что действительно мне нужно тебе сказать, так это спасибо.

Еще многое предстоит сказать. Но некоторые вещи лучше выражаются через взгляды, жесты и прикосновения, и, глядя на нее, я знаю, что мы снова на нужном пути.

— На этот раз мы сделаем лучше.

— Обязательно.

— Конечно.

— Конечно.

— Люблю тебя, кузина.

Позади нас подъезжает автобус. Я обнимаю Делайлу, выскакиваю из машины и смотрю, как она уезжает к следующему углу и поворачивает налево, исчезнув из поля зрения. Ветер поднимается и напоминает мне о том, что пора двигаться.

Теперь в театр. Я должна думать об этом месте не то, что оно забрало моего отца, а то, что оно дало ему жизнь. Да, сюда он приходил неделями подряд, оставляя нас позади. Это место, куда он приходил, и где он пропадал. Здесь он был, когда ускользнул в последний раз. Но здесь было что-то, что ему было нужно, к чему он стремился.

Я иду и впитываю зимнее солнце. Все вокруг кажется тише. Такси не сигналят друг другу. Стройка завершена к вечеру. Все спокойны.

Мы с Сэтом одновременно подходим к нижней части черной металлической лестницы. Его губы изгибаются, а затем он прячет улыбку и убирает руки в карманы.

— Привет.

— Привет.

— С днем рождения.

— Это было вчера.

— Знаю.

Пауза. Мы позволяем разговору упасть на холодный бетон у наших ног.

После чего он поднимает его обратно.

— Я весь день хотел тебе позвонить. Но с другой стороны, мне также хотелось оставить тебе пространство, чтобы разобраться во всем.

Пауза.

— Так что?

— Что?

— Разобралась?

— О боже. Да? Нет? Может и так.

— Мне знакомо это чувство.

— Если ты имеешь в виду того парня, который появился тогда, то ответ — да. Наконец-то, я все поняла.

— Я рад.

— Мне жаль, что втянула тебя в это.

— Ничего, я справлюсь.

Он никогда не узнает, через что я прошла, пока я не поделюсь с ним. Он никогда не сможет справиться со мной. Также и я никогда не узнаю, через что он прошел, пока не спрошу. Но, вместо того, чтобы сказать все это, я произношу следующее:

— Только время покажет.

И мои глаза наполняются слезами. Случайно.

Мы смотрим друг другу в глаза, а потом он обнимает меня, максимально сильно прижав к себе. Пока мне не становится тяжело дышать.

— Надеюсь на это, — говорит он и отпускает меня. — Твоя вечеринка вроде как отстой.

— Это точно, — смеюсь я в ответ. Слегка. — Но, возможно, это привело меня сюда.

— Возможно, так и было. — Он останавливается и смотрит в небо. Чистая синева. Затем переводит взгляд на меня. — Ты готова?

— Да.

Мы поднимаемся по лестнице, и он лишь дотрагивается до моей руки, но не держит ее.

Внутри, в середине зала, где мы прослушивались, установлен стол. Мы занимаем места рядом друг с другом и молча наблюдаем, как входят остальные. Приезжает Тоби, затем красивая девушка, с которой прослушивался Сэт. Та девушка-подросток тоже заходит и улыбается мне.

— Они позволили мне быть в группе, — объясняет она.

— Так держать, — говорит Сэт и дает ей «пять».

Когда все уже в сборе, в зал входят Каспер Магуайр и Огненная Леди, которую на самом деле зовут Мелина. Мелина смотрит на меня своими жесткими фиолетовыми глазами, и мне все еще интересно, что она может рассказать мне о прошлом, но думаю, что впереди еще достаточно времени, чтобы узнать.

— Спасибо всем, что пришли, — говорит Каспер. Его голос низкий и ровный. — Я не буду много говорить перед тем, как мы начнем. Мы не будем ходить по комнате и рассказывать что-то милое о себе. Мы собираемся окунуться в работу с головой. Следующие четыре недели ваши сердца и души принадлежат этому сценарию и этим персонажам. Возможно, я даже не узнаю ваших настоящих имен. Вы готовы?

Каспер смотрит прямо на меня, отчего у меня начинает гореть лицо, и вот-вот подступят слезы. Но я все же сдерживаюсь. И он спрашивает:

— Ты в порядке?

Я не должна быть в порядке.

И нет никаких гарантий.

Но, наконец, мой ответ — да.

ЭПИЛОГ

СЛЕДУЮЩИЙ ПРИЕМ

Я наклоняюсь и расслабляю руки, вращая ими. На вдохе медленно поднимаюсь вверх с закрытыми глазами. Другие актеры делают наклоны, растяжки, дышат. Но мы все молчим. Мы уже разогрели наши голоса. Мы уже выучили строчки, препятствия, динамику персонажей. Мы достаточно потели и истекали кровью над этим сценарием, и теперь мы готовы представить его миру.

Толстый бархатный занавес блокирует звуки, исходящие от зрителей в зале. Я проговариваю в голове свои строки. Я позволяю персонажу Гвендолин заполнить пространство внутри меня.

Сэт сжимает мне руку и шепчет:

— У тебя получилось.

Затем он быстро и нежно целует меня в щеку.

— Всем занять свои места, — кричит режиссер.

Сэт отпускает мою руку. Я выхожу на темную сцену. Занавес открывается.

Я — первая, кого увидят зрители.

Я стою на сцене, смотрю в темноту и жду, когда голоса в зале успокоятся. Они размыты тенями, но я знаю, кто сидит там, и кто будет ждать меня после вызова на поклон. И я бы не сделала все это без нее. Или без любого из них.

Я делаю еще один глубокий вдох.

Свет софитов озаряет сцену.