ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Хенли

Это должно быть самая унылая вечеринка, на которой мне когда-либо доводилось бывать. Высокомерные люди, разодетые в пух и прах, собираются и общаются, прежде чем перейти к сплетням о человеке, которого они попросту пытаются в чем-то превзойти. Я чувствую себя не в своем месте, как монашка в каком-нибудь стриптиз-клубе. Каша права. Мы должны оживить эту вечеринку или умрем от скуки.

Похоже, никто не заметил, что она повысила количество алкоголя в смеси пунша с лимонадом. Из колонок доносится что-то из классики, а люди на танцполе и впрямь как на каком-нибудь официальном балу. Я больше этого не вынесу.

— Ты знаешь, где у них тут акустическая система? — спрашиваю у Каши, указывая на динамики над головой.

Каша показывает на небольшое здание, примыкающее к бассейну.

— Она установлена там. Кто знает почему?

— Он воспроизводит компакт-диски или, по крайней мере, мой iPod будет работать?

Улыбка появляется на ее лице.

— Подключи iPod к дополнительному разъему и нажми на кнопку воспроизведения.

Это все, что нужно услышать. Мне требуется всего пять минут, чтобы вернуться в номер и взять свой iPod. Никто не обращает на меня внимания, когда я проскальзываю через ограду к бассейну и там в небольшое здание. Это довольно простая установка. Я нахожу свой плейлист под названием «Давай подвигай попой», состоящий из всех моих любимых танцевальных песен, и нажимаю на кнопку воспроизведения. Музыка мгновенно переключается с симфонической на ту ее разновидность, которой точно можно прогневить Бога.

Прокрадываюсь через заднюю часть здания и возвращаюсь, будто иду из дома. Выражение растерянности на лицах гостей в этот момент бесценно. Каша, не стесняясь и прихватив с собой Лидию, устремляется на танцпол, который по какой-то странной причине теперь становится пустым, и встречается со мной там. Нам все равно.

— Давайте покажем им, как мы это делаем, — Каша ухмыляется, вращая бедрами и погружаясь в ритм музыки. Лидия хихикает, и мы присоединяемся. Гости окружают танцпол, наблюдая за нашим постановочным шоу, предназначенным исключительно для их взоров. Что, в принципе, так и есть. Мы танцуем друг с другом, смеемся и отлично проводим время. Несколько парочек уже разбрелись по танцполу. В основном это молоденькие парнишки и девушки, вроде нас, которых сюда затащили на канате властные родители.

Вечеринка в самом разгаре. Я все еще жду, что кто-то переключит музыку обратно, но мать Каши, которая, уверена, выбрала звуковую дорожку следующего трека, все еще внутри ругается с персоналом. Делаю небольшой перерыв, чтобы выпить еще немного убойного лимонада, прежде чем вернуться на танцпол, который теперь в основном уже под завязку забит танцующими телами.

Я слышу озорной смех Каши в начале следующей песни. Ладно, может она немного непристойная для такого случая, но я ведь ничего не планировала заранее. Оставшиеся заносчивые зеваки просто закипают от ужаса, когда видят реакцию толпы. Как только градус в крови снимает все ограничения, на танцполе становится по-настоящему жарко.

Две теплые руки хватают меня за бедра сзади, и я иду с ним, впечатываясь в него своей пятой точкой. Мои глаза закрыты, я просто чувствую такт музыки.

— Уверен, что Моника Харпер не выбирала песню, от которой потеют яйца, — шепчет он мне на ухо глубоким, чувственным, странно знакомым голосом. Возможно, я не сразу узнаю его, в отличие от моего тела. Мое лицо вспыхивает, а в животе все сжимается. Затаив дыхание, я поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Дэвисом Лэйном. Черт побери.

Моя первая любовь и единственный человек, из-за которого у меня по-настоящему было разбито сердце, стоит прямо передо мной, ухмыляясь той знакомой саркастической улыбкой, всегда сбивающей меня с ног. По-видимому, она до сих пор оказывает на меня такое влияние, потому как я продолжаю стоять как ошарашенная. А мой рот продолжает открываться и закрываться, как у гребанной золотой рыбки.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спрашиваю я у него, наконец, вытащив голову из задницы.

Он смеется, а его глаза так и бродят по каждому дюйму моего тела. А когда наши взгляды встречаются, он замирает.

— Я тоже рад тебя видеть, Хен.

Бежать — мой первый порыв, поэтому я стараюсь отдалиться от него как можно дальше. Этот вечер сразу перестает быть томным, все что нужно — чуть больше выпивки. Проходя мимо столика с напитками, я беру первую попавшуюся бутылку, которая оказывается бурбоном. Фу. Не самый мой любимый напиток, но сегодня я готова выпить что угодно.

Мои ноги утопают в песке, когда спускаюсь по тропинке к пляжу, полная луна освещает мой путь. Дэвис тут как тут. Я даже не могу толком понять, что происходит. Восемь долгих лет мечтала об этом моменте и о том, как бы отреагировала, увидев человека, который лишил меня девственности, а затем взял и сбежал, как трус. Мне было восемнадцать, и я влюбилась так, как может влюбиться только восемнадцатилетняя, почти совершеннолетняя девчонка. Он был лучшим другом моего брата, и два года мы скрывали наши отношения. Я дожила до того дня, когда нам больше не придется уже все скрывать, до дня, когда должна была уехать учиться в колледж. Я была полной идиоткой. И дело было даже не в том, что он был на два года старше меня, или что он был другом моего брата. Ему было попросту стыдно признаться, что он спал с тощей всезнайкой вроде меня.

Скидывая туфли, плюхаюсь на песок, подставляя пальцы ног накатывающим волнам, чтобы они очистили мои пальцы от песка. Это такое красивое место, и вот я сижу здесь — посреди всего этого. Совсем одна. Жалкая, как всегда. Некоторые вещи никогда не меняются.

— Ты еще красивее, когда дуешься.

Вот дерьмо. Конечно, он пошел за мной. Глядя на океан, я вздыхаю:

— Почему ты здесь?

— Невеста — моя дальняя родственница. — Он сидит рядом, а я стараюсь не смотреть на него. Я пьяна, а он выглядит даже лучше, чем когда мы были детьми. Эти темные глаза такие же, как всегда, и его ухмылка заставляют меня дать слабину. Но он уже достаточно взрослый. Его скульптурную челюсть покрывает еле заметная щетина. Даже сквозь костюм я вижу, что он намного мускулистее, чем раньше. Это может плохо кончиться.

Он берет бутылку бурбона из моей руки и делает глоток.

— С каких пор ты пьешь бурбон?

— С тех пор, как перешел в разряд взрослых. — Он окидывает меня беглым взглядом, а его губы кривятся в усмешке. — Ты вот точно выросла.

Я все еще тощая, но у меня явно тело женщины. У меня все еще нет больших сисек, которыми я надеялась обзавестись со временем, но у меня округлые бедра и аппетитная задница. Очки благополучно поменяла на контактные линзы и наконец-то перестала переживать из-за подростковых высыпаний на лице. Русые волосы волнами струятся по моим плечам. Знаю, я не красавица, но и уж точно не пугаю соседских детишек на улице.

Когда он стремительно оказывается чуть ближе, предлагая мне бутылку, я смягчаюсь и делаю еще один глоток. Его запах убивает меня, я чувствую тепло его тела. Желание разливается во мне, а кровь приливает к моим щекам. Я переспала с ним всего один раз, и первый раз меня не впечатлил. Было больно и неловко, но я хотела, чтобы он был моим первым.

Несмотря на то, что все эти годы я балансировала между тем, что мне не хватало его, и ненавистью к нему, я также думала о той ночи и хотела бы, чтобы он снова был со мной. Может, я и жажду наказания, но часть меня хочет затащить его обратно в свою комнату и показать ему, что я больше не жалкая уродина.

— Думаешь, если будешь меня игнорировать, я уйду? — интересуется он.

— Думаю, это гораздо больше, чем то, на что я могу надеяться.

Он рукой тянется к груди, симулируя обиду.

— Ой! Ты пытаешься сделать мне больно? Потому что Хенли, которую я помню, могла бы сделать это намного лучше.

Мое беспокойство из-за встречи с ним снова начинает исчезать, и я уже стараюсь сдержать улыбку. Все тот же старина Дэвис. Он всегда мог заставить меня улыбнуться, как бы зла и расстроена я не была.

— Так-то лучше, — говорит он, ухмыляясь.

— Чего ты хочешь, Дэвис? — я делаю еще один глоток бурбона. Чувствую, как он разносится по моим венам, придавая мне силу и мужество.

— Гораздо больше, чем я имею право просить, но сейчас я просто хочу видеть тебя снова. — Его глаза встречаются с моими, частица лунного света отражается в них. — Чего хочешь ты?

Сейчас хочу сорвать с него одежду и ездить на нем, как на украденном велосипеде, и не только потому, что между нами все еще есть притяжение, это магнитное притяжение, которому мы не могли противостоять, когда были детьми. Судя по тому, как он смотрит на меня, ясно, что он тоже это чувствует. Мне всегда было интересно, ушел ли он от меня из-за того, что я не была писаной красавицей или же потому, что не была искусна в постели. В смысле, это был мой первый раз. На что он рассчитывал?

Сожалею только о том, что у меня не было другого шанса, что я так и не показала ему, что могу удовлетворить его в постели. Самая малая, израненная часть меня никогда не списывала это со счетов. Теперь я хочу трахнуть его, чтобы показать, что он потерял. У меня, конечно, никогда не было никаких претензий или жалоб. Хочу, чтобы ему захотелось вернуться за добавкой, только на этот раз могла уйти я, и тогда бы он уже задавался вопросом: «Что, черт возьми, пошло не так?».

Знаете что? К черту все это. Один раз. Одна ночь с ним за границами этого мира, и я никогда не заговорю с ним снова. Это будет похоже на логическое завершение, чтобы я могла оставить эту часть моей жизни позади.

Его глаза расширяются, когда я толкаю его на песок и оседлаю его, впиваясь в его губы страстным поцелуем. Однако с его стороны не возникает никаких колебаний, и он, не тратя времени, просовывает язык мне в рот. Он пробегает пальцами по моей спине, чтобы схватить меня за задницу, пока я буквально пожираю его. Боже, как же он хорош на вкус.