Они с Ричардом были очень похожи. Лед над огнем, холодная внешность, скрывающая под собой неконтролируемую страсть и эмоции. Если Шарлотта сейчас откажет Софи, она нанесет ей еще одну рану. Та самая ярость, которая питала превращение ребенка, могла разорвать ее на части.

Шарлотта вздохнула.

— Насколько ты сведуща в этикете?

Софи выпрямилась.

— Я брала уроки.

— У того же преподавателя, что и Роза?

— Откуда вы узнали?

Шарлотта протянула руку и стряхнула веточку с туники Софи.

— По платью, которое было на тебе, когда я увидела тебя в первый раз. Оно тебя слишком старит. У нас много работы, дорогая. Если ты действительно хочешь пойти со мной, ты должна быть безупречной.

СОФИ отпила из крошечной чашечки, держа ее с непринужденной грацией. Шарлотта сидела напротив нее. За три дня, проведенные с ней, Софи впитывала информацию, как губка. Она была естественной имитацией в лучшем смысле этого слова — она имитировала не только действие, но и воздух, атмосферу, которую создавала Шарлотта, и перемена в ее поведении была мгновенной.

Дверь распахнулась, и в хижину вошел Джек. Двигаясь в полной тишине, он подошел к столу и бросил на него кристалл.

— Это все.

— Спасибо, — поблагодарила его Шарлотта.

Он оглядел Софи, сидящую в простом бледно-персиковом платье, и присел рядом с ней, широко раскрыв глаза на красивом лице. Джордж был элегантен, в этом не было сомнений. Но Джек был диким огнем. Было что-то в этом ребенке, в том, как он держался, возможно, в его необузданном потенциале непредсказуемости, или в атмосфере опасности, которую он излучал, и которая что через несколько лет придаст Джеку очарование.

— У меня есть идея, — сказал он.

Софи наклонила голову, глядя на него своими темными, бархатными глазами.

— Скидывай платье и пойдем со мной на охоту.

— Ты такой ребенок, — сказала она ему.

— А ты превращаешься в старую леди.

Софи улыбнулась и вонзила кинжал в стол. Она двигалась так быстро, что казалась размытым пятном, но Джек каким-то образом шевельнул рукой, и кинжал пронзил дерево вместо плоти.

Шарлотта отхлебнула из чашки.

— Еще такое повторится, и вы оба на неделю заболеете дизентерией.

Джек отодвинулся назад и раздраженно развалился в кресле.

Шарлотта вложила кристалл в тонкий металлический коготь визора. Свет проник сквозь кристалл, формируя образ девушки в ярко-синем платье.

— Следующая.

Еще один бутон голубой крови, еще один голубой атлас.

— Следующая.

Еще больше девушек. В васильковом. В королевском синем. В небесно-голубом.

— Скучные люди делают скучные вещи в скучной одежде, — сказал Джек.

— Синий цвет в тренде. — Шарлотта внимательно посмотрела на Софи. — Какой оттенок ярко-синего тебе идет?

— Не знаю, миледи, — ответила Софи.

— Никакой, — ответил Джек.

Софи удивленно подняла брови.

— Когда мне понадобится твое мнение, я вырежу его из тебя.

— В данном случае он прав. Ты будешь удивлена, но у мужчин обычно отличный глаз, когда дело доходит до женской одежды. Посмотри на свое запястье. И ты тоже, Джек.

Оба повернули правые руки, показывая запястья. Она сделала то же самое.

— Видишь, какие синие вены у меня на запястье и у Джека? У нас прохладный оттенок кожи. Вены на твоем запястье имеют легкий зеленый оттенок из-за теплых оттенков твоей прекрасной золотисто-бронзовой кожи. Холодные цвета, такие как синий, фиолетовый или бирюзовый, не будут хорошо смотреться на тебе.

— Я могла бы надеть белое, — предложила Софи. — Леди Ренда говорит, что белое всегда в тренде.

— Белое для трусов, — сказала Шарлотта. — А леди Ренда динозавр.

Софи поперхнулась чаем. Джек хмыкнул.

— Когда люди говорят белый, они часто имеют в виду действительно льдисто-белый, который имеет прохладный оттенок. Чистый черный тоже не очень хорошая идея. Джек, из-за более прохладного тона кожи, очень хорошо смотрелся бы в черном, а ты нет. Тон кожи Ричарда похож на твой. Он носит черный, и хотя он очень красивый мужчина, он не сочетается с его кожей, он просто заставляет его выглядеть угрожающе. Настоящий белый — нейтральный цвет, в нем все хорошо смотрятся, но в нем нет ни смелости, ни чувства стиля. Наденешь его, и можешь с таким же успехом объявить, что играешь по правилам. Мы не собираемся так делать. Мы делаем заявление. — Шарлотта провела рукой по кристаллу, чтобы активировать его. — Цветовое колесо, двенадцатая ступень.

В воздухе над считывателем вспыхнуло сложное цветовое колесо. В центре двенадцать ярких цветов образовывали внутреннее ядро: сначала шли основные оттенки красного, оранжевого, желтого, зеленого, синего и фиолетового. Между ними было шесть переходных оттенков. Дальше от центра цветовое колесо раскалывалось, и каждый из двенадцати внутренних цветов распался на четыре оттенка. Сразу за центром цветовые оттенки становились темнее, почти не оказывались почти черными. Тонкие, как волосок, линии разделяли колесо на отдельные цвета, каждый новый тон был на тон светлее предыдущего, пока на внешнем ободе колеса цвета не становились почти белыми.

— Это твое секретное оружие. Помнишь, то первое, голубое платье? — Шарлотта кивнула на колесо. — Найди цветной сегмент.

Софи секунду смотрела на него.

— Номер двадцать шесть.

— Очень хорошо. Это насыщенный производный кобальтового синего. — Шарлотта коснулась шестеренок. Цветовое колесо скользнуло выше, и под ним загорелся ряд фотографий, которые она видела.

— Они все в одном сегменте, — сказала Софи. — Цвет немного меняется, но в них нет вызова.

— Определенно. Это незамужние молодые женщины, которые должны быть на пике моды, и именно поэтому они носят все то, что считают ультрасовременным трендом. Чем старше женщина, тем ярче цвет, но ни один из них не отклоняется от синего — они как козы в стаде, все следуют за ведущей козой. Женщины, которые либо безразличны к моде, либо не хотят впечатлять окружающих своим знанием моды, будут носить любой цвет, какой им заблагорассудится. Как дочь герцогини Реймон. — Шарлотта указала на предпоследнюю фотографию высокой, стройной девушки. — Я встречала ее раньше. Видишь, она одета в зеленое.

— Шокирует! — воскликнул Джек со своего кресла.

— Она молода и, так сказать, «на выданье», но у нее достаточно статуса и смелости, чтобы делать все, что она хочет. Она также знает, что ярко-синий не ее цвет. И все же, если присмотреться к платью повнимательнее, в нем есть отголоски синего. Идея состоит не в том, чтобы плюнуть в глаза текущему тренду, а в том, чтобы тонко повернуть его на себя, сделав своим.

— Это просто нелепо, — сказал Джек.

— Мода абсолютно нелепа, — сказала ему Шарлотта. — И девяносто девять процентов моды зависит от того, кто ее носит. Некоторые безродные носят уродливую шляпу, и люди скажут, что это уродливая шляпа. Если герцогиня Реймон наденет уродливую шляпу, люди скажут: «Какая интересная новая тенденция».

— Значит, дело в деньгах? — спросила Софи.

— Нет. Все дело в самоподаче. Ты должна быть в высшей степени уверена в том, что носишь, и чувствовать себя комфортно сама по себе. Быть голубокровным это не просто знать правила. Это знание того, как правильно поступить в любой ситуации, и сделать это с непоколебимым правом.

Софи озадаченно нахмурилась.

Шарлотта улыбнулась ей.

— Это не очень трудно. Не бойся, мы потренируемся. Но вернемся к цветовому колесу. Забудь о белом и черном. Мы должны показать твою кожу, твою шею и это лицо. Вот где должен быть удар. — Шарлотта взяла блокнот. — Сегмент 28, ряд 17.

Красивый теплый серый цвет, напоминающий одновременно жемчужную внутренность устричной раковины и мягкое свечение полированного алюминия, загорелся над тепловизором.

Софи наклонилась вперед, широко раскрыв глаза.

— Это цвет моего меча.

Шарлотта улыбнулась и принялась рисовать. Они должны сделать некоторые бледно-синие акценты, чтобы отдать дань тенденции, но не делать ее главенствующей.

— Но где мы достанем платье? — спросила Софи.

— Платья. Каждой из нас нужен набор, по крайней мере, из шести нарядов, связанных вместе похожими элементами дизайна. Мы должны сыграть свою роль в расстановке Ричарда, мы свяжемся с лучшей портнихой, которую сможем найти, и отправим ей неприличную сумму денег. — Шарлотта продолжала рисовать. — Портниха, скорее всего, откажется, — силуэт, появившийся на бумаге, был немного необычен для девушки, но Софи он подходил идеально. — Если она упрется, мы найдем другую. Я не без средств, а когда дело доходит до платьев, деньги самый убедительный аргумент.

— Вы не обязаны тратить на меня деньги, — сказала Софи. — Моя сестра замужем за Уильямом Сандином. Я могу достать кучу денег.

— Я не обязана… я хочу. — Шарлотта усмехнулась и повернулась к Джеку. — Не хочешь ли помочь?

Выражение его лица молниеносно изменилось: удивление сменилось страхом, а на лице появилось скучающее, отстраненное выражение.

— Возможно, — сказал он и зевнул. — Если мне нечего будет делать.

— У него такое беспечное выражение лица, — сказала Софи. — Он надевает его, когда не знает, что ответить.

— Ты в хороших отношениях с герцогиней Южных провинций? — спросила Шарлотта. Мать Деклана могла бы стать тяжелой артиллерией, которая решающим образом повлияет на их появление в обществе.

— Меня обожают, — сказал Джек.

Софи фыркнула.

Джек бросил на нее возмущенный взгляд.

— Она всегда так говорит. — Он перешел на безупречную имитацию высокородного голубокровного акцента. — О, Джек! Я обожаю тебя, глупый мальчишка.

Шарлотта не выдержала и рассмеялась.

— Как думаешь, твоя обворожительность сможет устроить мне чаепитие с ее светлостью?

— Проще простого, — сказал Джек.

РИЧАРД открыл глаза. Шарлотта поднялась по лестнице и остановилась, изучая его, лежащего в постели. Наступила темнота, и мягкий свет фонарей играл на ее лице. Она была прекрасна. Глядя на нее, он открыл в себе зияющую дыру, рожденную сознанием, что скоро ему придется ее отпустить.