ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ДЖОРДЖ стоял рядом с герцогиней Южных провинций, или леди Оливией, как она предпочитала, чтобы ее называли, и наблюдал за блестящим обществом адрианглийской элиты. Не все они были голубокровными, но все были богаты или могущественны, или и то и другое. Леди Оливия носила зеленый браслет на левом запястье, что означало, что она хочет сохранить свое уединение, и они были предоставлены сами себе.

Вокруг них простиралась в ночь обширная терраса Вечнозеленого замка, окаймленная высокими белыми колоннами, каждая из которых поддерживала изящный каскад цветов, растущих из мраморных вазонов. Деревья стеной окружали террасу с севера и юга. На западе зиял сияющий золотым светом вход на первый этаж замка. Там вновь прибывшие задерживались у входа для объявления об их прибытии, а затем смешивались с гостями. Справа деревья были расчищены, и земля спускалась к мерцающим водам Вечнозеленого озера. Наверху горел закат, ослепительное зрелище красного и золотого, такое яркое, что было почти больно смотреть.

Стоя там и наблюдая, как мимо проплывают люди, Джордж испытывал странное чувство отстраненности, словно был во сне. «Конец весны» был древним праздником, зарожденным в более жестокое время, когда голод уничтожал население, войны были частыми, а человеческая жизнь ничего не стоила. Люди, которые стали праздновать его, одевались простую одежду и носили дикое оружие. Они благодарили своих богов за то, что дожили до лета. Теперь их потомки расхаживали в прекрасных платья и сшитых на заказ камзолах, осознавая, но не желая признавать кровавую традицию, которая дала празднику его корни. Но они оставались такими же жестокими, как и их предки. Если бы возникла угроза, все сборище вспыхнуло бы, разрезая на куски все на своем пути.

Та часть, что была Джорджем Камариным подсказывала ему общеизвестные факты о каждом знакомом лице, в то время как другая часть, что была агентом «Зеркала» выдавала их секреты. Вот появилась леди Олла в красивом платье цвета морской пены, с белым цветком в рыжих волосах. У нее была склонность к коллекционированию хрустальных статуэток драконов и сильная зависимость от сумы. Он знал имена ее поставщиков и знал, где их можно найти. Лорд Ронкор, бывший офицер материально-технического обеспечения, а ныне начальник транспортной службы Министерства внутренних дел, широкоплечий, уверенный в себе, излучал мужественную развязность, широко шагая по залу. Лорду Ронкору нравилось, когда его шлепали молодые женщины, и он славился своей быстротой в постели, если верить проституткам, которых он часто посещал. Его жена ничего не замечала… у нее был десятилетний роман с сестрой ее лучшей подруги. Да, здравствуйте, как поживаете? Как поживает ваш кузен, тот, что работает в портовом управлении Камена? Он все еще берет взятки? Какой восхитительный негодяй!

Изящная рука легла ему на плечо.

— Дорогой мой, ты выглядишь отстраненным.

Он слегка склонил голову.

— Прошу прощения, ваша светлость.

Женщина рядом с ним нахмурилась, но ее лицо оставалось совершенно приятным. Ее светлость Оливия Камарин была одета в платье глубокого королевского пурпура. Темой праздника была природа и возрождение, празднование весны, и оттенок ее платья точно соответствовал гроздьям цветов вдовьей слезы, падающих с вазонов. Ее темные волосы были уложены со вкусом. В свои пятьдесят с небольшим она выглядела на двадцать лет моложе и, несмотря на возраст и жизнь, которая была более чем утомительной, оставалась прекрасной. Она была матерью Деклана и вступила в роль бабушки Джорджа, как только они с Джеком прибыли из Грани. Эта роль была официально высечена на камне, когда Деклан и Роза официально усыновили его и Джека.

— Не позволяй им беспокоить тебя, — сказала она.

— Они и не беспокоят. — Он почувствовал прилив благодарности. Многие из собравшихся здесь людей никогда не позволят ему забыть, что он родом из Грани. Очень немногие из них осмеливались вспомнить, что мать ее светлости была такой же крысой, как и он. Она была выше всяких упреков в силу своего положения и успеха, но он все еще был хорошей мишенью. — Я знаю их секреты.

Она удивленно подняла брови.

— Злорадствуешь?

— Совсем немного.

— Смотри, чтобы это не ударило тебе в голову.

Он наклонился к ней и улыбнулся.

— Слишком поздно.

— Джордж, ты ужасный негодник.

— Иначе леди Вирай не приняла бы меня.

— К сожалению, это правда.

Тот факт, что его непосредственный начальник и женщина, отвечающая за «Зеркало», была лучшей подругой ее светлости, иногда усложнял жизнь, но он научился справляться с этим.

Темные глаза леди Оливии сверкнули.

— Может, начнем нашу маленькую игру?

— Как пожелаете.

Ее светлость сняла браслет и надела его на правое запястье. Тут же течение толпы изменилось. Образовались маленькие водовороты, когда ближайшие лорды и леди нашли изящные способы отвлечься от своих разговоров в пользу приветствия герцогини Южных провинций.

Леди Оливия спрятала свое веселье в безмятежной полуулыбке. Он не присутствовал при ее встрече с Шарлоттой, но с тех пор у него было много возможностей понаблюдать за ними. Леди Оливия сразу же полюбила Шарлотту. Было совершенно ясно, что они были птицами одного полета — ни одна из них не была рождена в голубокровной линии, и обе достигли вершины социального положения. Они были проницательны, искусны и умны, и, слушая их, он чувствовал себя немного не в своей тарелке.

Люди приближались. Он произносил любезности так, словно говорил искренне. Минут через десять, когда собралась толпа, леди Оливия повернулась к нему.

— Джордж, ты ее еще не видел?

— Нет, миледи. — Он видел вопросительные выражения на лицах окружающих.

— Она подтвердила, что собирается присутствовать?

— Да, миледи. Вы ясно дали ей понять, что иначе она будет страдать от вашего гнева.

Леди Оливия мученически вздохнула.

— На самом деле я не такая уж страшная.

Никто не засмеялся. История была обязательным предметом для любого, кто надеялся достичь какого-либо значительного положения в Адрианглии, и каждый человек в пределах слышимости знал о резне, которая закончила Десятидневную войну между герцогством Луизианы и Адрианглией, и кто был ответственен за нее.

— Проверь еще раз для меня, — повелительным тоном попросила ее светлость.

Джордж склонил голову. Сокол взмыл вверх со своего поста на ближайшей колонне и улетел в сторону парадных ворот. Он сосредоточился, глядя птичьими глазами на вереницу фаэтонов. Вот, последняя модель, изящные украшения, лицо Софи в окне.

Он оставил птицу парить.

— Ваша светлость, они вот-вот прибудут. Самое большее — десять минут.

— Восхитительно. Спасибо, мой мальчик.

Он снова впал в притворную скуку, рассматривая лица, отмечая мельчайшие детали, пока люди натягивали вежливые маски, отчаянно пытаясь понять, кто был предметом их разговора. Высокий темноволосый мужчина остановился на краю толпы. Лорд Кэссайд. Член Пятерки. Не похоже на него. Должно быть, он получил личное приглашение от кого-то, кого не мог проигнорировать…

Джордж спохватился. Только это не Кэссайд. Ричард.

Он видел глазами летучей мыши, как две ночи назад люди Ричарда схватили Кэссайда на темной улице. Он вышел из клуба, где фехтовал со своим обычным напарником, свернул за угол на темную улицу, направляясь к своему фаэтону, и трое мужчин набросились на него. Они заклеили ему рот, повалили на землю, надели на голову мешок и втащили в темный сводчатый проход. Мгновение спустя Ричард вышел на улицу, одетый в точно такую же одежду, шагая с той же скоростью. Он подошел к фаэтону, сел в него и уехал. Джордж знал это, но когда он смотрел на худощавого мужчину на другой стороне террасы, его разум не говорил «Ричард». Он говорил: «Кэссайд», и настаивал на этом.

Должно быть, это какая-то тонкая магия, решил Джордж. Один из тех тайных талантов, которые Эджеры скрывают ото всех.

Ричард со скучающим видом посмотрел в их сторону.

ШАРЛОТТА остановилась перед входом на террасу. Через двери она могла видеть собравшихся: людей, одежду, драгоценности… Электрический разряд возбуждения пронзил ее. Она проделывала это десятки раз, но этот предвкушающий порыв никогда не надоедал.

Софи шагнула вперед и протянула глашатаю маленькую карточку с их именами и титулами. Мужчина взял ее, и девочка вернулась на свое место рядом с Шарлоттой. Она выглядела чуть бледнее, чем когда они вышли из фаэтона. Бедный ребенок.

Шарлотта обняла Софи за плечи.

— Все будет хорошо, — пробормотала она. — Дыши и держи голову высоко поднятой. Помни… самообладание. Твое место здесь. У тебя есть право быть здесь.

Софи сглотнула.

— Баронесса Шарлотта де Ней эль-те Рен и Софи эль-те Муа, — объявил глашатай.

— ВОТ и она! — воскликнула леди Оливия.

Все головы на их стороне террасы повернулись ко входу. Шарлотта шагнула вперед, и Джордж моргнул. На ней было мерцающее платье нежно-голубого цвета. Оно обтягивало ее тело. Оно действительно обнимало ее тело, демонстрируя каждый изгиб, прежде чем вспыхивало в струящуюся юбку в пол, и он почувствовал смутное смущение от того, что смотрел. Верх платья украшали полоски коричневой ткани, которые сужались сбоку и растекались по синей юбке, имитируя тонкие, скрученные ветки яблони. На ветвях цвели белые цветы, украшенные серебром. Силуэт был прост, но цвет, покрой и узор сливались в элегантное, изысканное целое, и Шарлотта с ее светлыми волосами и серыми глазами плыла в нем, как королева весны.

Он почти слышал едва слышный коллективный вздох дюжины женщин, которые поняли, что их только что обошли.

Джордж случайно взглянул на Ричарда. Мужчина стоял неподвижно, не сводя глаз с Шарлотты, которая шла по комнате, и, несмотря на свое новое лицо, в этот момент Ричард совсем не походил на Кэссайда. На его лице отразилась смесь эмоций: отчаяние, страсть, тоска. Это длилось с полминуты и выглядело как пытка, затем Ричард скользнул обратно в Кэссайда, как надевают рубашку по утрам. Должно быть, он скучает по ней.