Потом мне захотелось рухнуть на нее сверху, еще немного почувствовать ее мягкое тело под своим, но я боялся раздавить женщину из Мидгарда. В конце концов, они такие хрупкие. Поэтому я перекатился на бок и позволил ей положить голову мне на руку.

Она посмотрела на небо, и ее губы изогнулись в мягкой улыбке. Когда она заговорила, казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека, будто она забыла, как складывать слова, и только сейчас вспомнила.

— Аня, — сказала она. — Мое имя Аня.

— И ты была прав насчет моего, — сказал я, переплетая наши пальцы над моей грудью.

Она вздохнула и повернулась ко мне своими небесно-голубыми глазами.

— Благодарю тебя, Локи, сын Лаувейи.

Услышав свое имя на этих губах, я почувствовал еще одно покалывание возбуждения по спине, и мой член дернулся. Запах нашего союза все еще витал в воздухе, и все же я был готов взять ее снова. Я взглянул на солнце в мягком голубом брюхе летнего неба. Я и так уже провел с ней очень много времени, без сомнения, ее хватятся, если мы задержимся дольше.

Я поцеловал ее мягкие губы, позволив лишь намеку на свой аппетит проступить сквозь них. Ее щеки вспыхнули, когда мы оторвались друг от друга.

— Может быть, мы еще увидимся, — прошептал я.

Ее глаза широко раскрылись.

— Неужели? Ты вернешься?

Я считал неразумным давать много обещаний. Обещание — это долг, а долг может стать оружием, используемым против тебя.

Но я дал обещание Ане из Мидгарда, даже если не использовал эти слова. Я поцеловал ее мягкие губы, потом кончики пальцев и сказал:

— Я еще вернусь.