Пролог

Это была первая игра футбольного сезона «Полупроф-2009», и в этом году Эд Маурер и «Миннесотские Дровосеки» собирались взять лигу штурмом.

Это был «Международный конкурс бальных танцев в Торонто 2005 года», и Лори Паркер и его партнер собирались покорить мир танцев.

Майский вечер был свежим и прохладным, но адреналин предстоящей игры воспламенял тело. Пот скатывался по затылку, а дыхание образовывало облачка пара прямо перед лицом защитника. Эд буквально чувствовал горящий внутри него пульс толпы, а сердцебиение игры билось в одном ритме с его сердцем. Он горел. Он был не просто в игре. Он и был игрой.

На противоположной стороне поля квотербек подал сигнал: «мяч в игре», и игра началась. Эд ощущал гармонию с окружавшими его мужчинами, чувствовал силу их тел, их волнение и решимость, слышал запах их пота. Эд прочитал игру противников — он знал стратегию и много раз видел запись их матчей. Сейчас мяч направят принимающему во флэт-зоне. Проще не бывает.

Тело гудело словно струна в пианино. Эд никогда еще не чувствовал такого возбуждения, никогда не ощущал такой связи с игрой. Он любил это. Жил ради этого. Он знал с уверенностью, которую не мог объяснить, но не стал отрицать: эта игра не станет проходной. Это будет игра всей его жизни.

Мяч летел по воздуху к принимающему, тот развернулся и бросился прямо по дорожке между Эдом и защитником. Ухмыляясь, Эд ринулся к мячу, и по венам понесся поток энергии словно электричество.

Адреналин от того, что Лори собирался сделать наполнил тело словно наркотик, и только годы тренировок не дали ему рассыпаться, пока они с Полом ожидали за кулисами приглашения выхода на сцену. Он снова и снова прокручивал в голове сложные части выступления, но это были лишь ментальные упражнения; партнеры знали танец наизусть от начала до конца. Этот танец — часть их души.

Ропот толпы превратился в легкий гул. Танцоры на арене закончили свой номер, прошли по краю, собрали комплименты и похвалу. Пара и близко не была так же хороша, как Лори и Пол. Никто из выступающих не был.

Лори Паркер уже покорил мир танца; теперь он покорит и бальный зал. Выйти сюда с традиционным бальным танцем было бы слишком легко. То, что они собирались сделать — блаженное чувство — подняться на самое острие, грань, которую Лори всегда пытался найти и все же не смог ухватить. Этот вечер будет началом чего-то нового. Он чувствовал это. Сегодня он расколет этот мир, как яйцо и станцует на останках прошлого мира, сотворив новый. Он будет танцевать, как никогда не танцевал и изменит мир танца навсегда.

Диктор объявил их имена, и Лори позволил Полу вывести их вперед в центр сцены. Он слышал, как гул толпы становился все громче, слышал их удивление, их шок. Почувствовав, как рядом вздрогнул Пол, Лори сжал его руку. Не надо беспокоиться. Да, все начнется именно так, да, но все не закончится таким образом. Это их революция. Это было новое начало.

Это было всем.

Зазвучала музыка, Пол отошел и занял свое место; и Лори посвятил себя моменту, музыке, вечеру, толпе, своему партнеру.

Танцу.

Эд прыгнул на принимающего. Тот попытался увернуться, но Эд развернулся одновременно с ним и попытался сбить того сбоку. Удар сотряс его кости, и в ушах зазвенело. На секунду Эд подумал, что принимающий сбежит, но Кейси, угловой защитник, появился из ниоткуда и врезался в противника, закончив то, что начал Эд. Они изогнулись в воздухе в странной позе, затем рухнули на землю рядом с Эдом.

Пот, сила, хрипы и рычание мужчин, растущий рев толпы — Эд улыбнулся, наслаждаясь ощущением, которое для него было намного лучшим, чем секс.

Лори прыгнул, изогнувшись идеальной дугой в объятия Пола, и тут же развернулся в следующем па.

Идеальный танец.

Безупречный. Партнеры идеально исполняли каждый поворот, каждый прыжок, каждый шаг выверялся с точностью и изяществом — но помимо технического совершенства в этом танце их сердца и души сливались воедино.

Во время исполнения Лори признался себе, именно ради этого он завершил успешную сценическую карьеру, потратил месяцы на репетиции этого выступления, пошел на хитрость ради этого шанса. Он не хотел быть просто хорошим. Не хотел быть просто легендой. Он хотел снять последнюю завесу его личности и вывести всего себя на сцену.

Он не хотел быть Лоуренсом Паркером — легендой балета. Он не хотел быть знаменитым артистом современного танца. Он не хотел быть причиной всех тостов на вечеринках его матери, гордостью школы. Он не хотел танцевать на вершине, где, казалось, каждый хотел его спихнуть. Не хотел быть продуктом, который создали. Настолько искусным, что иногда Лори чувствовал, будто его вырезали из слоновой кости.

Не одиноким.

Эд не замечал опасности, пока не стало слишком поздно. Кейси легко выбрался из кучи, но крупный принимающий приземлился прямо на Эда. Он попытался откатиться, но подплечники не позволяли. Огромный парень врезался в него, выбив оставшийся воздух из Эда, и локтем задел его боковую часть шлема.

Да, этот удар был болезненным, но само касание не нанесло вреда. Принимающий попытался подняться и откатиться, одновременно и сам Эд пытался сесть, оттолкнув парня. Сначала он почувствовал удар ногой в голову, шипы врезались в лицо, оставляя грязь. Он крикнул придурку, чтобы тот отвалил, а затем и толкнул.

Шипы снова прошлись по нему. На этот раз удар достиг плеча, бутса уперлась в основание шлема.

Песня закончилась, Пол сделал поддержку для последнего движения Лори, и тот почувствовал, как его сердце воспарило. Ритм танца все еще бился в теле, но Лори был готов к следующей волне: рев толпы. Это была та часть представления, которую он хотел больше, чем сам танец. Та часть, когда случалось волшебство. Эта была та часть, после которой изменится все.

Но публика молчала.

Редкие аплодисменты, но они прозвучали слабо и неуверенно. Появился гул, но он был не светлым и удивленным, а темным и злым. Лори нахмурился, смущенный посмотрел через танцпол на стол судей, увидел, как глава оргкомитета о чем-то быстро и резко разговаривал с коллегией, время от времени поглядывая на Пола и Лори.

Адреналин танца все еще мчался по венам, но вокруг Лори начинало образовываться темное облако, накрывая эйфорию и заглушая радость. Вместо ожидаемого чувства полета появилось чувство страха, он подошел слишком близко к грани, пересек ее и вышел в открытый космос для падения.

Боль, словно нож, пронзила шею Эда и раздалась смертельной волной, взрываясь в плече, груди, спине и голове. Где-то далеко раздался свисток, но Эд чувствовал только боль. Боль, которую он никогда не знал, боль, которая обдирала его кости, боль, от которой его зубы превращались в песок.

Принимающий наконец-то поднялся с Эда, открывая вид на прожекторы стадиона и темноту ночного неба, но Эд продолжал лежать на траве не в силах подняться.

«Это плохо», — подумал он, когда мышцы его шеи запульсировали раскаленной лавой боли. Это действительно очень плохо.

«Это плохо», — подумал Лори и потянулся к руке Пола. Но Пол отпрянул, и когда Лори повернулся к нему, выражение лица партера, шокировало больше, чем реакция толпы.

— Они ненавидят наш танец, — прошептал Пол, — это катастрофа.

Лори хотел поспорить и сказать, что все не так, но шум толпы становился все громче, и холодный страх пробежал по позвоночнику. Он увидел, как глава комитета вышла на танцпол, увидел, что весь комитет стоит позади судей, увидел их возмущенные лица. Крайне возмущенные.

— Я не должен был позволять тебе уговаривать меня, никогда, — прошипел Пол, его голос дрожал от страха и ярости. — Это твоя вина!

Глава комитета подошла к ним. Холодная ярость на ее лице загасила последнюю хрупкую надежду Лори.

Ко времени появления на поле парамедиков, боль отдавалась уже по всему организму, она выворачивала тело наизнанку. Эда вырвало, но рвота только усилила боль. Тренер выглядел мрачным, и Лиам уже снял шлем. С широко распахнутыми глазами он кричал на Эда и при этом выглядел до чертиков напуганным. Но Эд не понимал его. И даже если бы мог, не смог ответить. Боже, какая боль!

Носилки подняли, Эда унесли с поля. Исчез Лиам, и его место заняло ночное небо. Изображение перед глазами изредка разбавлялось пятнами света, пока медработники катили Эда к машине скорой помощи. Малейшее движение причиняло чудовищную боль и усиливало ее. Эд понимал, что к тому времени, как его доставят в отделение скорой помощи, он потеряет сознание. Рядом с носилками появилась тень, и знакомый голос прорыдал его имя. Мама. Это была его мама. Постепенно ее голос стал доноситься словно сквозь воду. Мир начал темнеть, и Эд уже не мог ее видеть.

«О, Боже, — молился Эд, внезапно испугавшись. — О, Боже, пожалуйста… пожалуйста, я не хочу умирать!»

Погасли огни, прокатилась последняя волна боли, и опустилась тьма.

Их вышвырнули.

Лори в оцепенении прошел по переполненному залу, сжимая в руках ремень сумки, держась за нее словно за спасательный круг. Это не могло произойти. Не с ним. Не с Лоуренсом Паркером. Они не могли вышвырнуть его. Не его. И все же сделали это.

Все смотрели на него, пока он шел. Сверкали камеры. Микрофоны журналистов встречали его на каждом шагу, охрана пыталась их сдержать фразой, что все интервью за пределами арены. Пресса следила за каждым его шагом, словно шакалы, ожидающие своей очереди.

Лори был один. Пол заперся в гардеробной: его удаление стало драмой, но удаление Лори было более шокирующим. Пол не был известен. Бальные танцы были его спортом. А вот за Лори было имя. Лори — великая звезда, который, к радости прессы, вот-вот падет. Точнее, Лори уже упал. И то, что он вышел как Лори, а не Лоуренс Паркер, только подлило масла в огонь. Драма. Обман. Скандал. Падение легенды. История практически написана.