Глава 18

Тирион глядел в темноту, пока его глаза не начали слезиться от отсутствия моргания. Он знал, где находился — магический взор уже подтвердил размеры комнаты, которая была ему очень знакома. В этой же комнате ранее был заключён Мордэкай.

Прошло несколько дней с тех пор, как он очнулся здесь. Ему так показалось. Трудно было сказать точно, поскольку время теряло смысл без нормального цикла дня и ночи, событий и разговоров. В чёрной тишине время не значило ничего кроме медленного скольжения к безумию. «Как же всё изменилось». Ирония сложившейся ситуации от него не ускользнула.

Мойра заставила всё измениться, и теперь мир уже был против него. «Тут ничего нового». Он победил в бою, одержал верх над врагами, но даже так всё потерял. Мордэкая хотя бы Роуз навещала. Тирион весьма сомневался, что Королева к нему явится. Учитывая последние слова Мойры, он подозревал, что её сердце повернули против него.

С исчезновением одной из стен появился тусклый светлый прямоугольник, едва не ослепивший привыкшие ко тьме глаза Тириона. Он сел, и прищурился от яркого света, разглядывая своего посетителя, Гарэса Гэйлина.

— Приятно проводишь время? — спросил рыжебородый архимаг почти без веселья в выражении лица.

Тирион проигнорировал его.

Гарэс вошёл в комнату, и немного постоял на месте, затем продолжил:

— Еда у тебя лучше, чем была у него.

Тирион хмыкнул:

— Это правда, если не считать ту еду, которую ему носила Леди Роуз.

— Мне что, и ванну тебе устроить? — сухо сказал Гарэс, подняв бровь.

— Если думаешь, что сможешь держать меня здесь достаточно долго, чтобы ванна стала необходима, — с вызовом сказал Тирион. — Ты один. Ты не можешь следить за этой камерой круглосуточно.

— Хороший довод, — согласился Гарэс, — но в твоём случае он неверен. С оковами ты, может, и справился бы, но мага эта камера может держать сколько угодно долго. — Он пристально уставился на Тириона, передавая своим взглядом невысказанное обвинение.

«Он знает», — подумал Тирион, чувствуя себя неуютно:

— Когда ты догадался?

— Сомнения у меня появились, когда сюда прибыл первый Тирион, но у меня не было никаких оснований для подозрений, — сказал Гарэс. — Когда появился ты, я сперва подумал, что ошибся, поскольку у тебя не было никаких шрамов или иных признаков страшных ран, нанесённых тебе Мордэкаем. Лишь позже я осознал, что ты их не исцелил — у тебя просто было совершенно новое тело.

— Ты очень наблюдателен.

— Я Гэйлин, — заявил Гарэс. — Вопросы плоти не избегают моего внимания. Это тело не угасает так, как это происходило предыдущими. Его создала Лираллианта?

Тирион слегка кивнул:

— А это важно?

Гарэс ухмыльнулся:

— Ты мог бы прожить долгую жизнь.

— Вряд ли, — сказал Тирион. — Вы либо убьёте меня, либо оставите меня здесь гнить. Других вариантов у вас нет.

— Если только ты не сбежишь.

Тирион испустил короткий, горький смешок:

— Лишь архимаг смог бы сбежать из этой камеры, а ты уже знаешь мою тайну.

— Ключевой момент в том, — начал Гарэс, — что только я знаю, что ты — не настоящий, и что ты — не архимаг.

У Тириона начало появляться странное чувство, когда он осознал, что у Гарэса есть скрытые мотивы:

— И что?

— Почему бы нам не поговорить о том, что случилось с тех пор, как тебя сюда посадили? — предложил архимаг. — Твоё мнение о нынешней ситуации могло бы стать мне интересным. Хочешь вина?

Тирион уставился на него с открытой подозрительностью:

— Что это за игры? — Когда Гарэс не ответил, он наконец сдался: — Ладно. Я бы сейчас убил за кубок вина.

Рыжебородый архимаг испустил тёмный смешок:

— Это что, эвфемизм?

Тирион протянул ему свои запястья:

— Сними с меня эти оковы, и узнаешь.

Гарэс вышел наружу, и чуть погодя вернулся с двумя деревянными кубками и бутылкой Далэнского Красного. Наполнив кубки, он протянул один Тириону, который понюхал содержимое, прежде чем сделать небольшой глоток. Его нос слегка сморщился.

— Думаешь, я тебя отравлю? — спросил Гарэс.

— Вкус слаще, чем я люблю, — кисло сказал Тирион. — В следующий раз принеси белого, которое делают в Тёрлингтоне.

— Не будет никакого следующего раза, — прямо сказал Гарэс, глядя на него холодным, мёртвым взглядом.

— Значит, твоя кишка всё-таки не тонка сделать то, что нужно, — сделал ему комплимент Тирион. — Мне всегда это в тебе нравилось.

— Не спеши пока умирать, — отозвался его собеседник. — Мы ещё не поговорили.

Прикончив кубок одним долгим глотком, Тирион протянул его за добавкой, но промолчал. Гарэс долил вина, и начал рассказывать:

— Как ты, возможно, уже представил, Мойра взяла Лосайон под контроль.

— Это точно? — спросил Тирион. Он был весьма уверен, что убил её суррогат до того, как она смогла что-то сделать с Королевой.

— На поверхности всё примерно такое же, как и прежде, — продолжил Гарэс, — за исключением того, что ты — здесь, а Королева полностью оправдала Мордэкая и его семью.

— Она и раньше хотела это сделать, — заметил Тирион. — Хоть я и предупреждал её, что это было слишком рискованным.

— Она просто сделала это, — сказал Гарэс, — а дворяне проявили исключительную покорность. Более всего заметно отсутствие возражений со стороны Герцога Кэнтли.

— Если он планирует восстание, то может какое-то время строить из себя послушного агнца, по крайней мере — публично, — сделал наблюдение Тирион.

Гарэс покачал головой:

— Я наблюдал за ним в моменты, когда он считал, что находится в одиночестве. Вообще, несколько озабоченных мелких дворян обратились к нему, а он им без обиняков сказал, что поддерживает Королеву, что бы та ни решила.

— Думаешь, она заморочила ему мозги, — заявил Тирион.

— Доказать не могу, но это — единственное разумное объяснение. Все, кто ранее мог бы вызывать проблемы, таинственным образом решили, что слово Королевы — закон.

— Она сделала что-нибудь ещё, кроме помилования? — спросил Тирион.

— Нет, — ответил Гарэс. — Хотя она очень ясно дала понять, что ненавидит тебя.

Это ужалило его сильнее, чем следовало бы, но Тирион скрыл своё смятение:

— Если она думает, что я её предал — это можно понять. Вкус предательства мне известен лучше многих.

— Возможно, — сказал Гарэс. — Но я думаю, что тут нечто большее.

Тирион протянул кубок за очередной добавкой:

— И что, по-твоему, может с чем-то из этого сделать осуждённый человек?

— Я надеюсь, что ты сбежишь, и устранишь последнего мага Сэнтиров, — холодно сказал Гарэс.

Даже Тириона это удивило — его глаза расширились:

— Она — твоя падчерица.

— Сэнтиры — напасть рода человеческого, — парировал Гарэс. — Единственным, что держало их в моё время в узде, был тот факт, что они сами друг за другом следили, и даже это было неидеальным. Этот инцидент, а также случившееся в Данбаре, очень ясно даёт мне понять, что она зашла далеко за черту. Если её не остановить, она в конце концов возьмёт под контроль разумы всех мужчин, женщин и детей.

Тирион долгую минуту обдумывал эти слова. Он сам уже держал против дочки Мордэкая крупный камень за пазухой, и её смерть нисколько его бы не побеспокоила бы, но от Лорда Гэйлина он такой ненависти не ожидал. В отличие от большинства, Тирион, хоть и будучи часто мотивированным ненавистью, никогда не позволял ей затмевать себе разум.

— Не думаю, что девчонка настолько безжалостна, — нейтральным тоном произнёс он. — Ты уверен, что дело не в её отце?

Гарэс рассмеялся:

— Её отец мне на самом деле нравится, за исключением этого конкретного вопроса. Я советовал ему казнить её после событий в Данбаре. Вот, что стало источником раздора между нами. Чёрт, я бы даже не стал возражать, если бы он сам сделался королём. Мне на это почти плевать.

— Но не на неё? — подтолкнул Тирион.

— Если Сэнтир испортится, и его оставить нетронутым, то результатом будет тирания, равной которой не было никогда. Представь мир, в котором одна личность контролирует всё, в том числе мысли подданных. Свобода воли станет всего лишь иллюзией.

Тирион вздохнул:

— Твои слова почти благородны. Тебя совсем не волнует, что я сделаю, если ты меня выпустишь?

Гарэс наконец допил свой первый кубок вина:

— Если честно, мне плевать, что ещё ты сделаешь. Любое сотворённое тобой зло будет ограничено продолжительностью твоей жизни. После твоих мелочных актов насилия и мести человечество поправится. А эта девчонка, если её не остановить, может стать по сути бессмертной, и её зло не закончится никогда.

— У Ши'Хар никогда не было такой проблемы. Знаешь, почему? — осведомился Тирион.

— Ты имеешь ввиду Ши'Хар Сэнтир?

Тирион кивнул:

— Роща Иллэниэл держала их в узде.

— Мордэкай, может, носит их имя, но их дара он лишён, — сделал наблюдение Гарэс. — Не вижу, к чему ты клонишь.

— У его детей этот дар есть, — поправил Тирион. — Я весьма наслышан о его сыне Мэттью, и я видел намёки на это, когда тренировал Коналла.

— Ты пытаешься отговорить меня от того, чтобы тебе помочь? — сухо заметил Гарэс.

— Отнюдь, — ответил Тирион, вставая, и протягивая ему свои закованные в кандалы запястья. — Просто делюсь наблюдениями. У меня уже есть полно причин убить её.

Одно касание и короткое усилие воли — и Гарэс снял с него оковы:

— Уходи по-тихому.

— Разве нам не следует немного подраться? Ты же вроде должен был меня сторожить? — спросил Тирион.

— Меня здесь нет, — сказал Гарэс. — Поскольку я сейчас единственный маг во дворце, твоя камера не находилась под наблюдением постоянно. Насколько остальным известно, я сейчас сплю.

Приняв разочарованный вид, Тирион отозвался:

— Очень жаль. — Шагнув прочь из камеры, он пошёл по коридору. Оглянувшись на миг, он увидел, как архимаг вошёл в каменную стену, пройдя через неё так, будто та была из воздуха. «Полагаю, это объясняет, как он спустился сюда незамеченным».

Наконец оставшись один, он приостановился, прислонившись к стене, чтобы справиться со внезапно накатившим головокружением. Его раны всё ещё не исцелились до конца, и в этот раз ношение вытягивающих эйсар оков ослабило его. Вино тоже, наверное, было не самой лучшей идеей. Медленно дыша, он ждал, пока к нему не вернулось равновесие, после чего продолжил идти.