То, что он продолжал называться волшебником, могло бы быть забавным, если бы они не были глубоко в горах, без лёгкого доступа к еде, воде или укрытию. В глуши не было места глупцам. «Хотя и я тоже хороша», — подумала она. — «Отправилась в поход с одним лишь ПМ, и даже не подумала о том, что может случиться, если он сломается или потеряется».

Однако она не могла отрицать тот факт, что вокруг Мэттью происходили странные вещи. То, что во время обвала их столкнуло вместе, было поразительным совпадением, а то, что они выжили, было почти чудом. Странная бравада Мэттью, когда тот отпугнул медведя, также была почти невероятной, но она знала, что реальный мир часто был гораздо более странным, чем вымысел. Молодому человеку невероятно везло.

Из всего этого больше всего её тревожило воспоминание о том, как он подошёл к рощице молодых деревьев, и вытянул одно из них так, будто то изначально предназначалось ему в качестве посоха. Оно не выглядело мёртвым, но это было единственным объяснением, которое она могла найти. Он крепко ухватился за ствол, и тот просто сломался под его рукой. Все маленькие ветки и верхушка тоже отвалились.

В этом было что-то очень неестественное, но она не могла заставить себя поверить в то, что это было что-то кроме одной лишь удачи.

А ещё были его навыки карабканья по скалам. Не будь он одет в эту странную одежду, она могла бы счесть его скалолазом. Не каждый смог бы взобраться на тот валун, на который он ранее залез, пока она облегчалась.

— Слишком много вопросов, — пробормотала она.

Солнце начинало опускаться к горизонту, и она чувствовала, как разрывается. Им нужно было пройти ещё большое расстояние, если они хотели добраться до цивилизации раньше, чем умрут от голода или жажды, но она также видела, что долгая ходьба серьёзно подточила силы её спутника. Какова бы ни была правда о его ранах, в предыдущий день он был сильно побит. Ему требовался отдых.

Она приняла решение, и когда они нашли следующую поляну, она подняла ладонь:

— Нам следует разбить здесь лагерь.

Мэттью устало кивнул, и она задумалась, сколько он на самом деле понял из её слов.

— Отдыхай, — сказала она ему. — Дай мне меч, и я попробую сделать нам лежанки для сна. — Начав пораньше, она будет иметь достаточно времени, чтобы набрать зелёной травы и, возможно, сделать что-то, на чём спать было удобнее, чем на холодной земле.

Он одарил её озадаченным взглядом, и она повторила ключевое слово, указывая на его пояс:

— Меч.

— А, — ответил он, а затем снял свой пояс, и протянул ей оружие в ножнах.

Она указала на мёртвое бревно:

— Садись. Отдыхай. Я скоро вернусь.

После этого она направилась обратно в сторону, откуда они пришли. На пути они недавно миновали иву. Длинные, висячие ветки и мягкие листья наверняка составят хорошую кровать, а застеленные речной травой, они могут позволить им хорошенько выспаться.

— Если только у меня нет аллергии на траву, — пробормотала она.

Меч легко перерубил тонкие ветви, и она снова подивилась его остроте. За несколько коротких минут она набрала столько, сколько могла унести, и начала возвращаться обратно к месту их нового лагеря.

Обратно она шла минут десять, и по возвращении Мэттью там не было. Она отлучилась менее чем на полчаса, и задумалась, стоит ли ей остановиться, отправившись на поиски её спутника. В конце концов она решила этого не делать. Если он был достаточно глуп, чтобы уйти без неё, то долго он не протянет. Наверное, просто отошёл, чтобы облегчиться.

Она свалила ивовые ветви, и пошла обратно за второй кипой. По пути она рассеянно заметила обилие сухостоя. Костёр им бы не помешал, но она совершенно не знала, как его разжечь без зажигалки. Даже если бы у неё было что-то вроде огнива, она знала, что разжигание огня с его помощью требовало большого умения.

Когда она вернулась со второй охапкой ветвей, он всё ещё отсутствовал. Она начинала беспокоиться. Заскрипев зубами, она пошла нарезать высокой травы у реки. Свет стремительно угасал.

— Я ни за что не пойду бродить в темноте, ища едва знакомого шизика, — проворчала она себе под нос. Однако Керэн знала, что лгала себе. Она привыкла к присутствию незнакомца, и пребывание в одиночестве, в горах, без ресурсов, начало подтачивать её врождённую уверенность. Её не радовала перспектива спать одной всю холодную ночь, укрываясь лишь травой.

Возвращаясь обратно с руками, полными пахучей травы, она мгновенно заметила дым.

— Какого чёрта? — Ускорив шаги, Керэн достигла лагеря в рекордные сроки. Мэттью сидел посреди лагеря, перед ним горел маленький костёр.

— Как ты разжёг огонь? — спросила она, но он ответил очередной тарабарщиной.

Он поднял в руке что-то тёмное и мохнатое:

— Еда. — Это был мёртвый сурок.

Керэн никогда не ела дичь, и мысль о том, чтобы съесть одного из этих милых зверьков, обычно вызвала бы у неё отвращение. Однако сейчас голод и перспектива голодания заставили её ощутить прилив надежды при виде этого маленького существа. «Как он его поймал?»

Мэттью указал вверх, на ветви ближайшего дерева. Ей потребовалась почти целая минута, чтобы заметить то, на что он показывал — связку кроликов, висевших на высокой ветке где-то в пятидесяти футах над землёй.

— Почему ты их туда повесил? Как ты их туда повесил? — спросила она, отказываясь верить своим глазам.

Он ответил длинной чередой слов, ни одно из которых ничего для неё не значило. Наконец он остановился, видя её замешательство, и просто сказал:

— Медведь. — Он поднял руки и зарычал, изображая гризли, которого они встретили тем утром.

Керэн вздохнула. Она очень хорошо знала опасности, связанные с хранением еды в лагере:

— Да, да, я понимаю. Ты не хочешь привлекать медведей, но как, чёрт возьми, ты их туда повесил? — У него не было верёвки, и кролики были насажены на, судя по всему, заострённую ветку. — Ты что, вскарабкался туда? — Ветви дерева были слишком маленькими, чтобы удерживать вес мужчины.

Мэттью осклабился, и указал на себя:

— Шизик.

Она рассмеялась:

— Ну, ты хотя бы честный. — Они ещё немного посмеялись вместе, хотя она сомневалась, что её спутник понимал, что именно она находила забавным. Было приятно наконец избавиться от скопившегося напряжения, но когда веселье сошло на нет, она принялась глотать слёзы. Последние два дня были для неё серьёзным потрясением, и теперь её эмоции грозили выйти на поверхность.

Он заметил перемену в ней, и подошёл ближе, похлопав её по плечу. Когда он поднял ладонь, и начал гладить её по волосам, она ощутила, как по ней пробежала дрожь. В его прикосновении было что-то электрическое. Будто его тело излучало своеобразное тепло, от которого вспыхивали её нервы. На секунду ей захотелось обнять его. «Нет, не его, а вообще кого угодно. Ты напугана, Керэн, что является нормальной реакция для кого угодно, попавшего в отчаянную ситуацию».

Она отступила, оборвав этот миг. Последнее, что ей было нужно — это показывать перед этим незнакомцем свою уязвимость. Он казался довольно милым, но она слишком хорошо осознавала, как опасны могли быть мужчины, особенно когда никто не приглядывал за ними, чтобы обеспечивать их честное поведение. Даже если он был не из таких, она не желала обманывать безумца в лесу, заставляя его думать, что у неё был к нему какой-то романтический интерес.

Быстро оглянувшись, чтобы посмотреть, не оскорбила ли она его, она с удивлением обнаружила, что он уже ушёл обратно к костру, похоже не обратив внимания на её неуклюжий жест. Было совершенно ясно, что она его не интересовала. Подбросив в костёр ещё дров, он начал свежевать сурка своим маленьким ножом.

Тут она заметила свои предплечья. Тяжёлая работа по рубке ивовых ветвей и переноске их обратно заставила её сильно вспотеть — это, в совокупности с трением о листья и ветки, стёрло крем от загара с больших участков её кожи. Её неестественный цвет стал видимым.

«А что моё лицо?» — с ощущением паники подумала она.

Свет был тусклым, поэтому он, возможно, и не заметил. Спокойно двигаясь, она взяла из своего рюкзака крем от загара, и пошла к реке. Там она намазала себе руки, шею, и лицо. Не имея зеркала, она не могла быть уверена в том, насколько хорошо справилась. «Он, наверное, ещё раньше заметил цвет моей кожи — я весь день об этом даже не думала».

Да это и не имело значения. Он был совершенным незнакомцем. Какая ему разница, что она была вырожденной уродкой?