— «Но ты должен. Ты был рождён ими, этой тьмой, и должен вернуться».

Разве они не могли просто их проигнорировать? Почему бы не оставить их в покое?

— «Они отказываются быть игнорируемыми».

Мэттью ощущал истину этого утверждения. Его собственный мир когда-то был из их числа — давным-давно, до Тириона, до прихода Ши'Хар — до того, как они его преобразили. Наблюдая, он видел вокруг себя эффект перехода. Некоторые грани темнели, из светящихся самоцветов в море бытия превращаясь в тёмные камни, но в то же время некоторые тёмные миры ярко загорались, и начинали светиться светом сознания.

Это была бесконечная битва, происходившая снова и снова, и у него больше не было возможности её игнорировать. Теперь его мир был соединён. Либо его мир вернётся во тьму, либо другой мир будет возвращён к свету. Иного выбора не было, и именно он будет решать, что случится — либо своими действиями, либо своим бездействием.

— «Ладно», — отозвался Мэттью, и с этой мыслью он отступил. Вокруг него закружился водоворот, и наконец распался, оставив его снова стоять в пещере в Элентирских горах.

Дэскас верно ждал снаружи, когда он вышел из пещеры.

— «Ты что-нибудь выяснил?»

Вопрос дракона застал его врасплох. То, что он пережил, было невозможно выразить. Он обрёл некоторое знание, но большая часть этого знания исчезла. Оставшееся было подобно короткой сводке — человеческий разум никак не мог вместить в себя всё, что он видел. Быть может, это было подобно тому, через что проходил его отец, используя свои способности архимага.

Мордэкай несколько раз пытался объяснить ему это, но главным уроком, который он сумел передать, было то, что он не был способен это выразить, потому что он, как человек, не мог полностью вспомнить то, что испытывал, когда сливался с более крупным окружающим миром.

«Значит, архимаг сливается с более крупным сознанием окружающего мира, но тогда что сделал я? Я отправился куда-то ещё». Ему нужно было поговорить с отцом. Если кто и мог пролить свет на странность всего этого, так это его папа. Но это не было возможным, пока они его не отыщут.

— Нам нужно туда отправиться, — сказал он дракону.

— «А ты сможешь?» — спросил Дэскас.

Мэттью кивнул:

— Могу. Если мы хотим найти необходимые нам ответы, то нам нужно изучить другую сторону этой головоломки. Ту сторону, откуда явились наши гости.

Мысленный ответ дракона содержал нотку неодобрения:

— «Это звучит неразумно. Тут слишком много неизвестных. Тебе следует обсудить это с твоей матерью и сестрой, а также с другими волшебниками».

— Они не поймут, — сказал Мэттью. — Папа мог бы, но как раз в нём-то и дело, разве нет? Возможно, он сейчас там, и если это правда, то только так мы и сможем его найти.

— «Тогда тебе следует взять кого-то из них с собой — в одиночку риск слишком велик».

Мэттью уставился на дракона:

— Для этого ты и нужен. Я могу легко уходить и возвращаться, но другие — не могут. Если мы разделимся, или если со мной что-то случится, они окажутся в западне. Я не могу рисковать, беря с собой кого-то ещё, пока сам не пойму, с чем мы столкнулись.

Дэскас фыркнул, и его следующая мысль пришла с глубоким чувством сарказма:

— «Приятно знать, что ты и обо мне тоже волнуешься».

— Ты всё равно не позволил бы мне тебя оставить — к тому же, тебе-то что может угрожать?

Дракон прочертил одним из когтей глубокую борозду в большом куске гранита, прежде чем оглядеть оставшийся неповреждённый коготь.

— «В этом есть некоторая истина», — ответил он. — «Как мы будем это делать?»

Мэттью подошёл к нему, и протянул руку, положив её на массивную переднюю лапу дракона:

— Приготовься. Это, наверное, будет очень дезориентирующим. Просто стой неподвижно, пока мир не станет снова осмысленным.

— «Что это значит…?»

Мысль Дэскаса резко оборвалась, когда всё задрожало и начало расплываться вокруг них.