Он начал с того, что очертил себя кругом, чтобы укрепить щит, который понадобится ему, чтобы защитить себя от падающих камней, если пещера обрушится, после чего он мысленно начертил серию перекрещивающихся линий на стене пещеры перед собой. Сперва отрепетировав слова у себя в голове, он начал произносить короткий речитатив на лайсианском, тщательно описывая то, что он собирался делать со своей силой:

— Найлу эн страс… Линии, укреплённые моей силой, фокусирующиеся вовне, разбивающие камень и давящие наружу. Разбейте землю и ищите небо!

Последняя часть была слегка поэтичной, но поэзия часто работала лучше, чем сухая экспозиция, хотя всему было своё место. Произнося это, он мысленно представлял желаемое, и выпустил свою магию, вбивая её в мёртвый камень своей волей. Его магический взор расширился вместе с его силой, протекая внутрь скалы, как видение, увиденное тёмной ночью во время вспышки молнии.

Это отняло гораздо больше сил, чем следовало, и ничего так и не происходило несколько долгих секунд. Пот начал скапливаться у него на лбу по мере того, как напряжение в граните росло всё больше, пока не стало казаться, что скалы вокруг него вибрировали.

А потом стена взорвалась.

Части потолка пещеры отломились, безвредно отражённые его щитом, в то время как вся каменная стена перед ним исчезла, расколовшись и вылетев наружу. Солнечный свет, невозможно яркий после пребывания в пещере, полился внутрь, из-за чего трудно было видеть через поднявшуюся в воздухе каменную пыль.

Мэттью предвидел появление пыли, и позаботился о том, чтобы его щит её не пропускал. Призвав крепкий бриз, он быстро развеял её, но это усилие заставило его тяжело дышать. Он ощущал себя так, будто бежал марафон. То, что он сделал, требовало много сил, но дома он не ожидал бы утомиться так быстро.

— Оставайся здесь, — сказал он дракону.

— Но…

— Я хочу сперва оглядеться. Возможно, снаружи люди. Сомневаюсь, что они хорошо отреагируют, увидев тебя, — объяснил он. — Я скоро вернусь.

Дэскас зарычал:

— И что мне делать, пока ты осматриваешься?

— Поспи, — предложил молодой волшебник.

— Не хочу…

— Это приказ, — добавил Мэттью, добавляя в свой голос повелительные нотки. Дэскас сразу же уложил голову между передних лап, и закрыл глаза.

«Ну, я не имел ввиду такого рода приказ, но полагаю, что так тоже пойдёт», — подумал Мэттью. Осторожно двинувшись вперёд, он пробрался через завал. После сорока или пятидесяти футов он достиг края, позволившего ему выглянуть, и изучить взглядом склон горы. Тот был совсем не похож на гору, которую он оставил в своём собственном мире.

Склон был отнюдь не пологим. От неровного края его нового входа в пещеру склон опускался вертикально почти на сотню футов. Глядя вниз, он увидел извилистую тропу, следовавшую изгибам склона горы. Маленькие деревья и кусты росли тут и там, но даже земля рядом с тропой выглядела опасно крутой. Его взгляд прошёлся по тропе влево, пока не поймал взгляд молодой женщины, смотревшей на него вверх с полным удивления лицом.

У неё на голове была какая-то странная шляпа, заплетённые в плотную косу чёрные волосы падали вдоль её шеи, а её рубашка имела странный узор из повторявшихся коричневых, красных и зелёных полосок. Её рот раскрылся, когда она окликнула его, но слова были незнакомыми, и внимание Мэттью переключилось на громкий треск, встряхнувший камень у него под ногами.

На миг он испугался, что склон горы у него под ногами начал обрушиваться, но тот никуда не двигался. Бросив взгляд влево, он увидел массивное смещение гранитной стены. Часть её поверхности толщиной в несколько футов начала сползать вниз, наполняя воздух скрежетом, который глушил все остальные звуки.

Обвал двигался прямо на тропу, где стояла незнакомка.

Попытка отвести камень или защитить женщину скорее всего убила бы его, учитывая его усталость, и потому вместо этого Мэттью потянулся своей силой, чтобы выдернуть её из-под обвала. Даже на таком расстоянии это было бы тривиальным, но в его нынешнем окружении это серьёзно напрягало его силы. Он оплёл незнакомку мягкой лентой эйсара, и как только ухватился за неё надёжно, он начал тянуть её к себе.

Мэттью был от природы осторожен, и он годами упражнялся и играл с сестрой, чтобы отточить свой контроль до совершенства. Он почти инстинктивно знал, как опасно было двигать человека слишком быстро, и даже в этот стрессовый миг он прилагал силу умеренно.

К сожалению, он не потратил достаточно времени на укрепление своей собственной позиции. Он по привычке прицепил себя к скале, но пока он сосредотачивал своё внимание на цели, дополнительная трудность использования эйсара в этом новом мире заставила его хватку на камне у его ног соскользнуть. Молодой волшебник ощутил, как камень выскользнул у него из-под ног, и его желудок попытался подскочить ему к горлу.

Он падал.

Будь у него время спокойно понаблюдать за происходящим, он, возможно, пораздумал бы об этом неожиданном повороте событий с некоторым юмором, но вместо этого у него было время лишь на одну мысль: «блядь». Потянув сильнее за связывавшую их нить эйсара, он столкнулся с женщиной в полёте, и когда их тела ударились друг о друга, он почувствовал, как у него из лёгких выбило весь воздух. Он проигнорировал вызванную этим боль, окружив их обоих пружинистой подушкой из чистого эйсара, чтобы смягчить падение.

Упав на землю, они отскочили, и внезапное изменение направления грозило разделить их. Мэттью ухватил её сильнее, используя как руки, так и свою силу, чтобы удерживать женщину близко, пока они кружились в воздухе. Второе приземление было ещё ниже по склону горы, и не менее сильным — и снова отправило их в воздух.

С каждым скачком они катились и падал всё ниже по крутому склону. Мэттью не мог дышать, и чувствовал, что силы начали его подводить. «Это плохо кончится». Глядя в глаза женщине, он не смог прочитать выражение её лица. Страх? Шок? Или это было простое удивление?

Густая рощица деревьев показалась в его поле зрения. Не в силах говорить, он послал незнакомке мысль: «С тобой всё будет хорошо. Обещаю…». Тень деревьев закрыла солнце, и он использовал остатки своего эйсара, чтобы остановить их вращение и повернуть себя спиной к мчавшимся к ним стволам. А потом мир побелел.