«Значит, они теперь не только знают о нашем побеге, они ещё и как-то общаются… без эйсара». Металлические штуки, находившиеся у них внутри, не показывали вообще никаких признаком использования магии.

— Грэтак! — объявила она с нажимом, позаботившись исключить сопровождавших её людей. Спящий разум может и не быть препятствием для маленьких металлических паразитов, но парализованные мышцы должны были стать совсем другим делом, хотя так Мойре и приходилось тратить больше сил. — Не останавливайтесь! — подтолкнула она своих спутников. — Они не могу причинить нам вреда.

Они побежали, покинув дворец, и пересекая двор. Позади них появились люди из казарм. Некоторые пленники повернулись, чтобы сразиться с ними, но Мойра крикнула им:

— Не останавливайтесь, бегите к воротам — вы должны справиться с охраняющими их людьми. С этим я сама разберусь.

Она говорила это с уверенностью, но как только она развернулась, то ощутила, как сжалось её сердце. Её страшило то, «как» она это сделает. Паралич был плохим вариантом — вообще, она уже чувствовала напряжение от первых людей, всё ещё сопротивлявшихся заклинанию, которое она на них наложила. Сделать то же самое ещё с двадцатью людьми было бы глупо. Проще всего было убить их, но несмотря на пережитое в тронном зале, такое решение её не устраивало. «Я не хочу, чтобы оно меня устраивало. Я не убийца».

Стражники уже были лишь в десяти ярдах, и время у неё почти заканчивалось. Действуя инстинктивно, Мойра создала у самой земли низкий щит. Тот был невидимым, и секунды спустя стражники споткнулись о него, зрелищно попадав на землю, но в отличие от её излюбленных любовных романов, долго лежать они не стали. Они вскакивали на ноги и снова бежали почти сразу же после падения.

В её голове вспыхнула мысль об огне, но она всё ещё помнила запах горящих тел после того, как годы тому назад на её дом напали Карэнт и Дорон. «Только не это, пожалуйста». Вместо этого она сделала то, что казалось ей почти естественным. Выбросив тонкую прядь эйсара, она взяла под контроль разум самого близкого стражника, и прежде чем металлическая штука у него в шее осознала, что её контроль кто-то оспаривает, Мойра заставило его повернуть тело, и упасть в сторону. Она быстро повторила эту тактику ещё трижды, и вскоре стражники стали спотыкаться друг о друга.

Активный контроль другого человека не слишком утомлял, в плане траты эйсара, но он требовал много сосредоточенности, и управлять одновременно более чем одним или двумя было делом фрустрирующим. Теперь, когда находившиеся в них металлические штуки знали, что она делала, они стали ужесточать свой контроль над носителями, и Мойра поняла, что справиться более чем с одним из них за раз она не сможет.

— «Позволь мне помочь».

Голос в её разуме был её собственным, знакомым, однако одновременно чужим.

— «Как?»

— «Вот так». — Часть её разума потянулась, и крепко схватила одного из солдат, после чего Мойра ощутила, как её разум раскололся, будто она разбилась на части. Каждая часть вцепилась в своего человека, и в течение нескольких секунд она взяла под контроль десятерых, и каждого из них она держала так крепко, будто фокусировала всё своё внимание только на нём одном.

Металлические паразиты сопротивлялись, но фрагменты её «я» отключали часть мозга, которую использовали паразиты, и вскоре «её» стражники начали драться с остальными — неуклюже, рывками, и безыскусно, но они всё же сражались.

Этому переживанию следовало быть дезориентирующим, но оно почему-то ощущалось почти естественным. Та её часть, которую она всё ещё считала «собой», поражённо наблюдала за происходившим, в то время как её фрагменты управляли отдельными солдатами как марионетками. Она обнаружила, что надзирает за происходящим, оглядывая бой в целом, и выдавая инструкции своим менее крупным «я», чтобы координировать их действия.

Ещё более невероятным было то, что она осознала, что стоять и смотреть ей не было нужды. Она могла последовать за своими спутниками, что, наверное, было мудрым решением. Но «её» стражники постепенно терпели поражение от противников с более тонкой моторикой. Некоторые из них уже были ранены, а двое — умирали. «Заставлять их сражаться друг с другом — жестоко», — подумала она, — «мне следует всех их взять себе».

Но могла ли она?

«Конечно же можешь», — сказала одна из её новых «я». Вместе с этой мыслью пришло инстинктивное усилие воли, и секунду спустя её стало на десять больше, и каждое «я» взяло под контроль одного из оставшихся стражников. Мойра чувствовала всё повышавшееся чувство восторга по мере того, как расширялся её разум. Она больше не была скована правилами одного разума, она была больше.

«Даже боги так не могут». Она услышала смех, а потом вздрогнула, осознав, что смеётся она сама. Позади неё пленники сражались со стражами ворот, и проигрывали. Повернувшись, она побежала к воротам, и её новые марионетки последовали за ней.

Её спутники устрашились, встревоженные бегущими рядом с ней стражниками, не понимая, что те тоже теперь были их союзниками. Поскольку времени на объяснения не было, она их тоже взяла себе, а секунды спустя забрала и стражников у ворот. Решётка снова начала подниматься, и бой прекратился. У Мойры теперь был лишь один вопрос. «Сколько меня теперь?». Это был странный вопрос, но в тот момент он был совершенно осмысленным.

Потребовалась пара минут, чтобы закончить счёт и найти ответ. «Меня сорок семь человек».

Это число изумило её. Оно было непостижимым. Никакой разум не мог делать так много дел одновременно. Это не укладывалось в голове, однако она не чувствовала напряжения. Количество требовавшегося для этого эйсара всё ещё было маленьким, и её основная личность всё ещё была свободна руководить всеми её остальными «я». «По идее, я должна сейчас сходить с ума. Почему я ещё не сошла с ума?».

Ей хотелось впасть в панику. Всё это не имело смысла. Мойре нужно было подумать, ей нужно было побыть одной, но она чувствовала себя так, будто её окружала толпа народу. «Поправка — толпа меня…».

«Пора упроститься». Мойра послала стражников маршировать обратно в казармы. Она освободит их, как только они будут слишком далеко, чтобы догнать её. В то же время она приказала управлявшим её спутниками из темницы частям себя отредактировать их воспоминания. «Не дайте им вспомнить побег — они никогда мне не простят то, что я с ними сделала», — приказала она.

Она и её спутники вышли в город, и Стрэтч следовал за ними. Несколько кварталов спустя её другие «я» закончили работу, и она отпустила людей, с которыми устроила побег. Вскоре после этого она отпустила стражников в казармах, а затем её более мелкие «я» начали схлопываться, вливаясь друг в друга, и снова становясь единым разумом, но это всё ещё не был её разум.

— «Кто ты?» — Спросила она своё другое «я».

— «Я — это ты, но я думаю, что потребуется некоторое время, чтобы понять, что это всё означает».

— «Ты не знаешь?»

— «Я знаю то, что знаешь ты».

— «Я ни черта не знаю!»

— «Отлично, значит теперь ты невежественна вдвойне».

— «Это не смешно».

— «Ещё как смешно».

— «Да, ты права. По-моему, я схожу с ума».

— «Ты хочешь сказать, что мы сходим с ума».

— Ты в порядке? — Это был Уот. Он глазел на неё с озабоченным выражением на лице.

— Да, а что? — с некоторой поспешностью ответила Мойра.

— Ты просто стояла, глядя в пустоту, и бормотала, — отозвался он. — Некоторые из остальных людей ушли.

Их группа значительно уменьшилась. Теперь с ней осталось только два человека, не считая Уота и, конечно, Стрэтча.

— Прости, — сказала она ему. — Нам нужно место, где мы могли бы спрятаться. Я пыталась придумать, куда пойти дальше.

Уот осклабился:

— Думаю, я знаю такое место. Следуй за мной. — Он бросил взгляд на двух остальных: — Там и вам место найдётся, если хотите.