Когда все замолчали, он произнёс в тишине:

— Как большинство из вас знает, уже несколько лет нашим единственным рыцарем был Сэр Сайхан, но по моему настоянию он наконец решил взять оруженосца. Вообще-то, поразмыслив, он решил взять не одного, а двух оруженосцев!

Это объявление вызвало гул одобрительных голосов в помещении, и те, кто ещё не взял кубки в руки, сделали это.

Граф продолжил:

— Поздравляю Перри Дрэйпера, сына нашего многоопытного капитана стражи, и Роберта Лиси. Вы оба следуете долгой традиции благородной службы, и я надеюсь, что однажды, если будете работать достаточно упорно, вы станете рыцарями. Предлагаю тост!

Поднялись кубки и послышались одобрительные возгласы. Перри и Роберта заставили встать и долго кланяться, в то время как их соседи хлопали их по спинам. Сэр Сайхан встал и, верный своей природе, выдал наверное самую краткую речь в истории подобных речей — но Грэм её не услышал.

Он сидел, уставившись в свою тарелку, потеряв аппетит. Еда была на вкус как пепел. Оглядываясь, он был рад тому, что все смотрели куда-то ещё, ибо люди не поняли бы, увидь они кислое выражение его лица. Совладав со своими эмоциями, он поднёс кубок к губам, и нацепил на лицо фальшивую улыбку.

Остаток трапезы Грэм провёл, умудрившись не опозориться, но всё же уловил на себе несколько взглядов людей с сочувствием на лицах. Все знали о запрете его матери, и хотя он понимал, что они имели добрые намерения, осознание их жалости лишь заставляло его чувствовать себя ещё хуже.

Выходя из зала, он обнаружил ждавшего его Сайхана.

— Сегодня меня не будет, — сказал рыцарь. — Приступим завтра.

Грэм молча кивнул, не будучи уверенным в собственном голосе. Чувствуя себя онемевшим, он отвернулся, направившись к лестнице. Ему хотелось лишь добраться до уединения своей комнаты, сбежать.

«Я знал, что всё к этому шло», — сказал он себе. «Почему я позволяю этому так сильно меня расстраивать?»

Он остановился, едва не затоптав кого-то у себя на пути. Он начал было просить прощения, а затем осознал, на кого именно наткнулся:

— Прости, Айрин.

Младшая дочь Графа подняла на него взгляд. На руках она несла медведицу Мойры, Грэйс.

— Разве ты не думаешь, как это чудесно для Перри? — сказала девочка, не ведая о его внутренних муках.

— Конечно, — механически сказал он. — Я очень рад за него.

— Однажды из него выйдет хороший рыцарь, — продолжила она. — Но я не уверена, был ли Роберт хорошим выбором. Он всегда такой неразумный.

Грэму показалось ироничным услышать, как девятилетняя девочка зовёт кого-то гораздо старше себя «неразумным», но в этом плане она была права. Роберт Лиси был не только добродушным, но и очень склонным к проказам и смешным промахам.

Пытаясь изящно обойти Айрин, Грэм заметил выходившего из зала Перри, но кто действительно привлёк его взгляд, так это Алисса. Она стояла рядом с капитанским сыном, положив ладонь ему на плечо, и оживлённо разговаривая, выходя из зала вместе с ним.

Ревность встрепенулась в его сердце подобно уродливому зверю, преподав Грэму очередной суровый урок о нём самом. На миг ему больше всего захотелось уничтожить Перри Дрэйпера, унизить его. Это мысль была мелочной, и новой для него. Видя её, Грэм поразился собственной мелочности, но всё равно чувствовал её, несмотря на знание того, что это было неправильным.

Тут Алисса подняла глаза, поймав его взгляд, и мимолётно улыбнулась ему, прежде чем вернуть своё внимание новоявленному оруженосцу.

— Прошу прощения, Рэнни, — сказал Грэм непринуждённо щебетавшей девочке. — Мне нужно спешить. — Проскользнув мимо неё, он быстро добрался до своих покоев, не останавливаясь, пока не закрылся в спальне.

Вытащив с полки знакомую книгу, он взял в руку красный камень, прежде чем сесть на кровать. Он долго сидел так, пытаясь изгнать из своего сердца горькую ревность, но в конце концов ему это не удалось. Глядя на рубин, он мог лишь гадать о том, что подумал бы о нём отец. Мать часто говорила ему о доброте его отца, описывая его как человека с безграничной, нежной душой.

«Отец, хотелось бы мне быть как ты». У него сложилось такое ощущение, будто камень запульсировал у него в руке, и по нему растеклась лёгкая теплота. В конце концов Грэм заснул.