Чад поднял шатающейся рукой свою собственную кружку, и окликнул официантку:

— Эй! Дорогуша, у меня пусто.

Молодая женщина, Даная, одарила его озабоченным взглядом:

— Может, хватит пока?

— Нет, девочка, пока не хватит, — ответил лесничий. Садясь обратно, он покосился на Сайхана: — Кончай на меня так глазеть. Оставь своё мнение при себе.

Сайхан сделал большой глоток из своей кружки, одарив охотника лишь коротким взглядом поверх её края. При этом не проронил ни слова.

— Э-х-х, я просто пытаюсь возместить зело херовый день, — объяснил Чад.

Даная вернулась, и наполнила его кружку, налив из глиняного кувшина тёмный эль.

— Я совсем не это пил, девонька, и ты это знаешь, — заметил охотник.

— Хватит с тебя виски МакДэниела, — сказала она ему. — Да и пиво тебе не стоило бы пить.

Джо МакДэниел был владельцем «Грязной Свиньи», и первым человеком, познакомившим Камерон и Ланкастер с дистиллированным спиртным. Производимое им виски было «грубым», по его собственной оценке, однако среди местных жителей оно было весьма популярным.

— Пиво меня только отрезвляет, — пожаловался охотник.

В чьих-то ещё устах это утверждение могло бы звучать похвальбой, но Сайхан уже видел этому доказательства. Чтобы перебороть сопротивляемость к алкоголю, которой обладал главный егерь, требовалось вино, или что-то покрепче. Он неоднократно видел, как тот трезвел, час или два заливаясь пивом. Чад и владелец таверны, Джо, были в этом отношении очень похожи. Немногие мужчины были достаточно глупы, чтобы состязаться с кем-то из этой парочки в том, кто сколько выпьет.

— Ну, от меня ты пока ничего другого не получишь, — сказала Даная.

Чад зыркнул на неё, пока она уходила, и выругался себе под нос. Каким бы пьяным и рассерженным Чад ни был, Сайхан заметил, что взгляд охотника не отрывался от мягкого покачивания её бёдер. До тех пор, пока она не свернула за барную стойку, и скрылась из виду.

Сайхан тихо фыркнул.

Охотник взглянул на него:

— Да просто заткнись. Пялиться я прекращу, когда помру. — Чуть погодя он добавил: — И вообще, она не так уж моложе меня.

Рыцарь одарил его твёрдым взглядом, а затем поднял кружку, сделав длинный глоток.

— Да пшёл ты нахуй, — тихо заявил в ответ Чад, поднимая свою собственную кружку. Он по привычке схватился за ручку правой рукой, и невольно вздрогнул, когда его помятые кости отозвались болью, пробившись через вызванный алкоголем туман у его голове. Он взял кружку левой рукой.

Поднятая бровь верзилы-воина в достаточной степени выразила его вопрос.

— Эх… — вздохнул охотник. — Поранился я сегодня. Бодался с молодым Мастером Грэмом. Этот мелкий хер заехал по мне, а я сдуру попытался перехватить его посох.

Сайхан поставил свою кружку на стол, нахмурив брови.

— Не, малец сам начал, — сказал Чад. — Вышел, и натоптал под моей засидкой, где я жирную лань караулил. Сам-то он не скумекал, вестимо, но у мальца нет никакого понятия о манерах!

Воин продолжил ждать, когда охотник приостановил свой рассказ.

— Ну, признаю, я был вельми сердит, и чуток с перепоя, но у мальца жуть какой вспыльчивый норов — совсем не как евонный папка. Дориан в молодые годы был почитай совсем смирным. Никогда даже драк с другими мальчишками не затевал, и уж точно не лупил кого-то без хорошего повода. — Чад оглядел Сайхана, чтобы оценить реакцию собеседника.

— До этого б и не дошло, — спорил Чад, — если бы парень имел хоть толику уважения или чуток терпения. Малец до жути обидчив. — Он немного приостановился, хлебнув ещё эля. — И уж точно не знает, как принимать шутку… или хоть как-то ругаться.

Сайхан поднял обе брови.

— Я его назвал «охламоном из помёта Роуз», — поделился охотник, слегка похохатывая. — Что я могу сказать? Вдохновение напало. Папка мой всегда говорил, чтобы я не прятал свой дар.

Рыцарь Камня поднёс ладонь к лицу, проведя ей по глазам, а потом вверх, по гладкому лбу, и закончив, пройдясь ею по волосам. Затем он поднял руку, и помахал Данае, чтобы та принесла им ещё эля. Он видел, что рассказ будет долгим.

— Я вообще как-то хотел забыть это дело, — сказал Чад, — но если настаиваешь, то расскажу. Я едва не подавился куском, что оттяпал. Глупо было, на самом-то деле.

Сайхан кивнул, и Чад пустился коротко пересказывать свою встречу с сыном Дориана, оставив рассказ более-менее правдивым. Чад не любил приукрашивать свои рассказы — ни для хвастовства, ни для сокрытия своих огрехов. В конце он близко подошёл к признанию своего смущения.

— Я не собирался давать этому зайти так далеко, но малец чертовски силён, и норов у него правда злой. Он рослый, и от него ожидаешь силы не по годам, — слегка неразборчиво сказал Чад. — Но обычно они не бывают такими сильными, или скорыми. Он мне почти руку сломал, а потом едва не вывихнул плечо, когда я его придушил.

Старый рыцарь кашлянул, пробормотав что-то перед тем, как ещё раз приложиться к своей кружке.

— Да знаю я, — сказал Чад, соглашаясь с его мнением, хотя не услышал никаких слов. — Надо было этого ожидать, и просто оставить мальца в покое. Но к тому времени, как я в это ввязался, уже было поздно, и будь я проклят, если позволю себя поколотить пацану, который ещё свой меч не окровил, если ты понял, о чём я. Бля, малец был так взъярён, что мог меня убить. Он башку потерял, а я как-то не молод уже.

— Тогда перестань быть мудаком, — предложил Сайхан, произнеся первые ясные слова с тех пор, как уселся. — Похоже, что твоё тело уже не может расплачиваться за то, что мелет твой язык.

Охотник уставился на него без всякого выражения, а потом засмеялся:

— Уж тебе-то не знать!

— Если бы Роуз прислушалась к голосу разума, то это, наверное, не стало бы проблемой, — прокомментировал молчаливый воин. — Он бы уже обучался, а ты, наверное, был бы осторожнее со словами.

— Порой мне кажется, что ты сюда ходишь только меня побесить, — отозвался Чад.

Рослый воин устрашающе осклабился:

— А почему ещё я, по-твоему, обычно сажусь рядом с тобой?

— Я-то думал, что это я такой из себя красивый, — сказал охотник, хохотнув.

Сайхан поднял взгляд, заметив, что Даная смотрела на спину Чада с противоположного конца помещения:

— Может, я и ошибался — подавальщица точно к тебе приглядывается. Возможно, она таки положила на тебя глаз.

Чад глянул через плечо, кивнув молодой женщине, прежде чем повернуться обратно:

— Не, она просто за меня беспокоится.

— Обычно это что-то да значит, — сказал Сайхан.

— Да и она вообще не в моём вкусе, — сказал охотник, уже трезвея.

Сайхан снова поднял брови.

Чад осклабился:

— Девчонка языкастая. Ты бы слышал, как она матерится.

Ирония сказанного ещё долго заставляла Сайхана смеяться.