Глава 23

Ещё несколько маленьких сдвигов, и последние оковы исчезнут. Эмма улыбнулась бы, если бы могла вспомнить, что такое улыбка, и что она означает.

У неё осталась только цель. Достигнув её, она сможет отдохнуть. Эмма смутно помнила боль и потерю, но они быстро угасали. Отпустить ещё одну вещь, и всё кончится.

Но часть её отказывалась откликаться.

Рядом было ещё одно присутствие. Оно было меньше, незнакомое, и менее похожее на неё, но оно было сильным. Оно удерживало нужный ей ключ, мешая её попыткам уничтожить то, что росло над ней.

— «Нет», — донёсся голос. — «Ты не должна этого делать — пока не должна, не сейчас».

Слова были чужими, но стоявший за ними смысл каким-то образом достиг её. Она проигнорировала их, вместо этого пытаясь охватить то, что ей сопротивлялось.

— «Ты убьёшь многих, но не всех. Сбереги свою ярость, и мы прикончим их совсем — но не сейчас».

Эти концепции обрушились на её разум, заставляя её думать таким образом, о котором она хотела забыть. Она хотела отказаться от них, но для этого ей нужны были собственные слова. Она сжалась, ища способ выразить свой отказ.

— «Смерть!» — был её ответ, но, найдя это слово, она сжалась ещё сильнее.

— «Терпение».

— «Нет».

— «Вернись со мной, Эмма».

Она пыталась спорить, но не могла найти способ это сделать. Раздосадованная, она продолжала сжиматься, пока наконец не открыла рот, и не закричала.

— Воды, — сказал Тирион. Его рот снова был до невозможности сухим. Его тело ощущалось одновременно горячим и холодным.

Чья-то рука подняла его голову, и к его губам прижалась чашка. Он начал жадно хлебать из неё прохладную жидкость, но чашку убрали раньше, чем он смог напиться.

— Ещё.

— Помедленнее, — сказала Кэйт. — Сразу много тебе нельзя.

— Мне хочется пить…

— Твой желудок этого не вынесет, — терпеливо ответила она.

— Сколько…?

— Тебя принесли обратно вчера. Мы с тобой уже дважды говорили об этом. У тебя жар… — сказала Кэйт, и её голос внезапно оборвался. Звучал он расстроенным.

Тирион направил свои чувства внутрь, изучая свою рану. То, что он нашёл, должно было его встревожить, но у него не было на это сил. Его сердце ускоренно билось, слабо трепыхаясь в его груди. В совокупности с жаждой это значило, что он потерял много крови, но шокировало его то, что он обнаружил у себя в животе.

Всё было воспалено. Большой кусок его желудка отсутствовал, а его кишки выглядели так, будто их порвали на части, а потом грубо собрали обратно.

По своему опыту на арене он знал, насколько серьёзны были ранения в живот. Даже относительно лёгкие раны иногда приводили к смерти спустя дни после боя, но в то время он не понимал, почему. Благодаря лошти, он теперь знал, но это знание мало его утешало.

Содержимое желудка и кишечника вылилось в его брюшную полость, и упомянутый Кэйт жар был результатом обширного заражения. Без квалифицированной помощи он умрёт спустя день или два.

Даже у лучших целителей Ши'Хар был низкий процент успеха при лечении септических брюшных ран. Обычно, если кто-то на арене выживал, получив такую рану, то с ней могли справиться, мгновенно очистив перитонеальную полость.

Он же находился далеко не в том состоянии, когда такая стратегия могла подействовать.

Древние люди когда-то обладали химикатами, которые могли бы дать ему неплохие шансы, но Ши'Хар узнали об их медицинских техниках настолько мало, что могли лишь дразнить его знанием того, что способ был… был совершенно недосягаемым для него.

— Эмма? — спросил он.

Кэйт убрала волосы с его лба:

— Она с Раяном.

— Он выжил?

Она кивнула:

— Едва-едва, но его состояние хуже твоего, а уж лицо…

Если парень до сих пор жив, то у него был неплохой шанс, если только рана не загноится. Снаружи он мог выглядеть хуже, но Тирион догадался, что всё было совсем не так.

— А Бриджид?

— Она стоит прямо за дверью, с этой её страшно выглядящей цепью, — сказала Кэйт.

От этого ему захотелось тихо засмеяться, но он в итоге сумел выдавить лишь болезненный, сдавленный кашель. Кэйт тревожно наблюдала за ним, пока не прошла целая минута, после чего его агония утихла достаточно, чтобы он снова мог говорить:

— Никто из нас не выбрался бы, если бы не она, и её цепь.

— Лэйла сказала мне, что она пригрозила убить любого, кто попытается тебя переместить.

— Удивлён, что мы так и не остались там. Не думаю, что я в конце концов очнулся, чтобы сказать им, что нам можно уходить, — сделал наблюдение он.

— Так и было бы, если бы Эмма не очнулась, и не сказала им, что уже можно, — объяснила Кэйт. — Я беспокоюсь о тебе, Даниэл. Мы уже знали о её проблеме, с Раяном, но теперь, когда он ранен… я никогда не видела её такой.

— Какой? — спросил он.

Кэйт замолчала, сжав губы, прежде чем продолжить:

— Если честно — такой как ты. Она гневная и напряжённая. Отказывается покидать его комнату, даже чтобы поспать. Нам и так уже тут хватает психопатов.

— Если он выживет, она будет в порядке.

— Это ты так думаешь, но я не настолько уверена. Я почти думаю, что было бы лучше, для них обоих, если бы он не выжил. Он обезображен. Раян лишился половины челюсти и левой руки, прежним он больше никогда не будет. Сейчас ей небезразличен лишь он, и каждый раз, когда она на него смотрит, почти можно видеть закипающий в ней гнев.

— А-а-а-х, — сказал Тирион, — молодая любовь.

Кэйт пришла в ужас:

— Как ты можешь так шутить? Это же ужасно.

Он поднял на неё взгляд покрасневших глаз:

— Потому что я — такой же, только я обезображен внутри. А теперь мне придётся смотреть, как мои дети превратятся в извращённые, более молодые копии меня самого.

— И тебя это радует?

— Нет, но я думаю, что если сейчас расплачусь, то это меня прикончит, — честно сказал он ей. — Кто это там, Инара? — спросил он, имея ввиду ребёнка в находившейся неподалёку колыбели.

— Она спит.

— Я хочу подержать её.

Кэйт заупиралась:

— Ты её разбудишь. У меня целая вечность ушла, чтобы её уложить.

— Не думаю, что у меня ещё будет много возможностей для этого, Кат. Пожалуйста…

Она встала, отвернув лицо прочь, но магический взор показал ему, что её глаза наполнялись слезами.

— Не говори так, — сказала она ему с упрёком, но всё равно подошла к колыбели. Кэйт знала не хуже его, что Тирион скорее всего был прав. Склонившись над колыбелью, она мягко подняла дочь, и принесла её к нему, прежде чем положить её ему под плечо, внутри сгиба правой руки.

Каким-то чудом Инара почти не пошевелилась, снова впав в глубокий сон почти сразу же после того, как устроилась. Тирион не мог особо двигаться, поэтому удовлетворился тем, что наблюдал за ней, и слушал биение её крошечного сердца. Невинное дыхание Инары было прямой противоположностью почти всей его жизни. «Что я вообще сделал такого, чтобы заслужить даже этот краткий миг?» — задумался он.

— Тебе тоже надо отдохнуть, — через некоторое время предложила Кэйт.

— Я не сонный, — парировал он. «Просто умираю».

Кэйт нахмурилась:

— Тогда ты не будешь против поговорить с Бриджид?

— Насчёт чего?

— Во-первых, скажи ей, чтобы прекратила зыркать на каждого, кто пытается войти, но самое главное — ей нужно помыться.

Это раззудило его интерес:

— Помыться?

Она вздохнула:

— Она вернулась покрытая кровью, и хотя смыла с себя большую её часть, ей всё ещё нужно принять нормальную ванну. Она отказывается уходить от двери, и отвратительно воняет.

Боль сковала его, пока Тирион усилием воли заставлял свои грудные мышцы не напрягаться. Желание рассмеяться было почти непреодолимым. Наконец взяв себя в руки, он ответил:

— Вообще-то мне нужно было с ней поговорить. И по ходу дела я упомяну про ванну.

— Думаю, что ей следует зайти сюда лишь после ванны, — твёрдо сказала Кэйт.

— Я как-то не могу встать, чтобы сходить к ней, — ответил Тирион. — Я недолго.

С этим она спорить не могла. Встав, Кэйт пересекла комнату, и вышла наружу, сморщив нос во время пересечения порога. Тириону не было слышно, что она сказала, но миг спустя Бриджид стояла у кровати, опустив свой взгляд на него и на спящего младенца.

— Я знала, что ты не умрёшь, — прямо заявила она.

Секунду спустя до него добрался запах, вторгшись ему в нос. Пахло как начавшее тухнуть старое мясо. Тирион не заметил на ней никаких видимых пятен, но её волосы висели тусклыми и тяжёлыми, и обоняние не оставляло сомнений. Ещё хуже было то, что он никак не мог от неё отодвинуться.

— Умру, и довольно скоро, — сказал он ей, — но у меня слишком много дел, и время терять нельзя. Мне нужно поговорить с Эммой.

— Она отказывается покидать Раяна.

— Скажи ей, что у неё нет выбора, — твёрдо ответил он. — Она захочет услышать то, что я хочу сказать. После того, как поговоришь с ней, прими ванны, а потом я хочу, чтобы ты привела ко мне Джордана. Мне также понадобится несколько стазисных шкатулок.

Бриджид поглядела на него немного, молча усваивая его слова.

— Джордан уже снова на хранении, и я не знаю, где лежат шкатулки.

— Эмма должна знать, а если нет, то сможет спросить Раяна. Тебе придётся вытащить Джордана из ящика. Он мне нужен.

— Зачем?

— Я не могу оставаться здесь. У меня остались кое-какие дела.

Его дочь замерла, и ответила не сразу. Она была похожей на какую-то странную статую, обдумывая свой ответ:

— Абби говорит, что ты умрёшь, если тебя сдвинуть с места.

— Я и так умираю. У меня есть день, может — два. И мои дела — срочные.

Бриджид уставилась на него каменным взглядом:

— Тогда мне следует пропустить ванну.

Тирион вздохнул:

— Нет, ванну прими. Иначе я не смогу вынести твоего присутствия. Время у тебя будет. Мне нужно поговорить с Эммой. Пошли Абби, и любых остальных, кого увидишь, но не трать зря время на их поиски — нескольких будет достаточно. Как только будешь чистой, бери Джордана, и пару шкатулок.

— Какого они должны быть размера?

Он очертил руками нечто с примерно фут в поперечнике. Бриджид кивнула, и ушла, не проронив более ни слова. Тирион откинул голову, и расслабился. Он ещё раз взглянул на Инару, прежде чем закрыть глаза. Спать ему не хотелось, но даже дышать ему было в тягость.