— А что мне тогда делать?
— Подойди ближе, — тихо сказал Тирион, — у меня для тебя ещё одно задание.
Маг склонился ближе, и едва дёрнулся, когда вспышка эйсара Тириона зажгла один из его наручных клинков. Тот вошёл Джордану в грудь, и вышел между лопаток, будто его тело было из воздуха. Маг завалился на Тириона, заливая их обоих кровью из своей груди. Его сердце было разорвано, и его взгляд быстро тускнел, когда Тирион сказал ему на ухо ещё несколько слов:
— Ши'Хар лучше всего растут, когда прорастают из чьего-то тела.
На лице Бриджид было раздражение, когда она посмотрела на них:
— Теперь обратно мне придётся добираться пешком. Неужели это было необходимо, Отец?
Тирион с трудом подавил смех — это и так было бы больно, а теперь ещё и лежавшее у него на груди тело затрудняло ему дыхание.
— Ты останешься здесь, — прохрипел он. — Я не мог рисковать, отсылая его обратно в одиночестве. К тому же, я не знаю, хватит ли мне для этого сил. Его тело вполне может оказаться решающим фактором.
— И долго мне тут оставаться?
Он вздохнул:
— Большинство старейшин Ши'Хар годами не пытаются создавать Крайтэков после укоренения, но этот — маленький, поэтому я надеюсь, что смогу сделать это после нескольких недель, но уверенным быть не могу. Тебе придётся запастись терпением.
Бриджид кивнула:
— Как я узнаю, что готово?
— Думаю, я смогу с тобой общаться, — сказал он, с трудом вдыхая. — А если нет, то готово будет, когда плоды упадут на землю. Будь внимательна, после этого они останутся в оболочке только на день, не дольше. Ты должна поместить их в стазисные шкатулки раньше этого, иначе…
— Они настолько опасны?
— Они за считанные недели стёрли с лица земли миллиарды людей, — ответил он.
— Но нам же нужны деревья, — напомнила она ему.
— Ши'Хар находчивы. Они могут найти решение… если дать им шанс. Этого мы позволить им не можем. Вот, почему важно, чтобы эти штуки оставались в стазисе, пока не настанет нужный момент. Если я не вернусь, ты должна слушаться сестру.
Бриджид этот ответ не порадовал:
— Почему?
— Эмма — единственная, кто может создать этот самый нужный момент. Повинуйся ей так, как повинуешься мне, и во всём. Позаботься о том, чтобы и остальные делали то же самое, — твёрдо сказал он.
— Судя по твоим словам, я ещё довольно продолжительное время не вернусь. Думаешь, она сможет так долго держать их в узде?
Тирион улыбнулся:
— Беспокоился я лишь на твой счёт.
Бриджид встала рядом с ним на колени, и посмотрела на лежавшего поперёк его тела мертвеца. Протянув руку, она окунула два пальца своей правой руки в его тёплую кровь, и провела ими по своим губам.
— Ты не зря беспокоился. Больше крови я люблю лишь тебя, Отец. — Она мягко поцеловала его. — Я люблю тебя больше, чем остальные, больше Кэйт и Лираллианты.
Они тебя любят за то, чем ты был. Я же люблю тебя за то, что ты есть — за твою ненависть и злобу. Ты — нечто чистое, и они никогда этого не поймут.
Он поморщился, почувствовав на губах вкус оставленной ею крови — «Она совершенно сумасшедшая, и брутально честная».
— У меня мало времени…
— Ты обязательно вернёшься, — настаивала Бриджид.
— Если будет возможно — телу моему почти конец. Я не уверен, что… — начал он.
— Вернёшься! — перебила она. — Иначе я срублю твоё дерево, и отдам бабушке на дрова.
Тирион улыбнулся:
— Это было бы… — голос предал его. «Это было бы, наверное, подобающим». Времени больше не было. Сосредоточив свой разум, он попытался расслабиться, ища воспоминания деревьев. Барабан земли ровно стучал под ним, но Тирион отгородился от него — ему нужно было нечто иное. Ему снова нужно было стать тем, во что он однажды нечаянно превратился.
«Корни и солнечный свет…». Мир растаял, сменившись уютной тьмой.
Стук в дверь отвлёк Хэлэн Тэнник от штанов, которые она пыталась заштопать уже наверное в сотый раз. Она латала их так часто, что в них было больше заплат, чем изначальной ткани. Алан работал не покладая рук, и это отражалось на его одежде.
Стоявшая за дверью молодая женщина была одновременно знакомой и пугающей. У неё были длинные тёмные волосы, и она выглядела небрежно чистой, будто она окунулась в ручей, а потом просто позволила себе высохнуть. Одета она была в простую куртку, доходившую ей до бёдер, но под ней не было никакого намёка на какую-либо иную одежду. Тёмное пятно вокруг её губ намекало на нечто дикое, и напомнило Хэлэн о только что поевшей кошке.
Но пугал Хэлэн её взгляд. Он был спокоен, но намекал на невыразимые ужасы.
— Добрый день, Бабушка, — сказала молодая женщина прежде, чем Хэлэн успела спросить.
Хэлэн внимательно вгляделась в её лицо. Зрение у неё было уже не таким острым, но его хватало, и голос был знаком.
— Бриджид? Это ты? Я тебя уже так долго не видела.
— Это я, — сказала темноволосая девушка. Она была на несколько дюймов выше своей бабки. — Могу я войти? Я кое-что принесла. — Подняв руки, она вытянула на них цистру.
— Цистра? — в замешательстве спросила Хэлэн. — Разве она не Даниэлу принадлежит? Что случилось? О, нет! Только не говори, что…
— Всё хорошо, — успокаивающе сказала Бриджид. — Он в порядке. Отправился в долгую поездку. Мне велено ждать его здесь, и он подумал, что ты об инструменте позаботишься лучше.
Сердце ёкнуло у Хэлэн в груди, и забилось быстрее. Она начала глубоко дышать, чтобы успокоиться:
— Поездка? Конечно, ты можешь пожить у нас, но места не так много. Ты уверена, что он в порядке?
— Ну, никто на самом деле не может быть уверен в этом…
— Особенно, когда речь идёт о нём, — закончила Хэлэн, ухмыльнувшись. — Ты расскажешь мне, чем он занимается?
Бриджид покачала головой:
— Боюсь, что нет, Бабушка.
Хэлэн этот ответ не понравился, но что-то предостерегло её от дальнейших расспросов. Она уже годы назад перестала пытаться понять своего сына, и странная атмосфера вокруг Бриджид заставляла её насторожиться. Что-то в этой девушке было очень странным. Будто Хэлэн была в одной комнате с большой кошкой, которая в любой момент могла на неё напасть.
Она сменила тему:
— Долго ты у нас пробудешь?
— По меньшей мере несколько недель, — сразу же ответила Бриджид, — а может, и месяцев.
— Ну и ну, — сказала Хэлэн. — Какая приятная неожиданность. — В иной жизни так и могло бы быть. Однако на самом деле она чувствовала лишь ужас.