— Я люблю тебя. Иди в дом. Присмотри за отцом. — Оттолкнув его, она побежала вслед за лошадью.

— Мама, нет, — воскликнул мальчик, но с места не сдвинулся.

— Позаботься о нём, Эрон. Ты ему нужен, — снова сказала она, догоняя лошадь.

Тирион продолжал ехать, игнорируя шагавшую рядом с ним женщину. Сотню ярдов спустя он остановился:

— Ты совершаешь ошибку.

— Она — моя сестра, Даниэл, — ответила она. По лицу Кэйт текли слёзы, в своём сердце она всё ещё слышала голос сына.

— Будет лучше, если ты забудешь о ней. Она не сможет вернуться с тобой. Никто из них не сможет.

— Значит, я отправлюсь с ними.

— Ты не можешь, — сказал он ей. — У тебя есть сын, муж, у тебя есть жизнь. Если пойдёшь со мной, то на тебя наденут ошейник.

— Это не тебе решать, — упрямо настаивала она. — Я не позволю тебе забрать мою сестру в рабство одну.

— Я тебя не возьму.

— Значит, я последую за тобой сама по себе, — решительно ответила она.

Тирион подумал было пустить лошадь галопом, но не мог заставить себя оставить Кэйт одну посреди дороги. Вместо этого он продолжил изображать равнодушие, поехав дальше, не глядя на неё, пока сам обдумывал имевшиеся у него варианты.

Если он лишит её сознания, то сможет оставить её в доме, но она наверняка снова последует за ним, как только очнётся. «Разве что если Сэт её свяжет», — подумал он. Прежде Тирион рассмотрел бы этот вариант, но синяк у неё на лице тревожил его. Сэт из его юности никогда бы не ударил женщину, и уж точно не Кэйт.

«Люди меняются», — подумал он, бросая взгляд на татуировки у себя на руках.

Однако насилие, с которым она толкнётся среди рабов Ши'Хар, будет гораздо хуже. Перед его мысленным взором встала картина того, как её избивает один из надзирателей. Его гнев, всегда близкий к поверхности, взвился от этой мысли. «Она не окажется в Эллентрэа. Никто из них не окажется. Их заберёт Лираллианта. Я создам для них новое место».

В этом сценарии было много неопределённостей. Не последней из которых был тот факт, что он понятия не имел, согласится ли Лираллианта на такое, или сможет ли она уговорить старейшин позволить ей завести дюжину или более рабов.

Следующий час прошёл в молчании. Тирион то осматривал окружающую местность своим магическим взором, то тайком изучал шедшую рядом с ним женщину.

Она изменилась. Черты её лица стали острее, а само лицо — более худым. Жизнь и тяжёлый труд оставили на её лице морщины, а бёдра её стали немного шире. «Не то, чтобы это было чем-то плохим», — подумал он, — «раньше она была почти что слишком тощей».

Его разум увидел вспышку эйсара, и он остановился, подняв ладонь:

— Они впереди.

— Как ты можешь видеть? Темно же — хоть глаз выколи.

Он постучал себе по виску:

— Дай мне сфокусироваться, они находятся на пределе моей дальности. — Он сосредоточился, пытаясь подсчитать их. Немного погодя он снова заговорил: — Ты была права. Их более десяти. Я насчитал двенадцать надзирателей и одного Ши'Хар. У них девушка, и ещё мужчина постарше.

— Ши'Хар, — пробормотала Кэйт. — Ты сказал, что так себя называют лесные боги, верно?

Он был впечатлён её памятью. Тот разговор случился более десяти лет тому назад:

— Да. На их языке это значит «Народ».

— А мы тогда кто? — спросила она.

— Скот.

Она нахмурилась в ответ на это, но тут ей в голову пришла другая мысль:

— Если ты их чувствуешь, то и они могут чувствовать тебя?

— Скорее всего — нет. У меня дальность выше, чем у большинства, но они определённо узнают о нашем приближении задолго до того, как мы до них доберёмся.

— Значит, неожиданности нам не видать…

— Неожиданности бывают разными, — сказал он ей, — но — да, я не знаю никакого способа вообще не дать им меня почуять. Я могу скрываться до некоторой степени, но этого недостаточно, чтобы оказаться на расстоянии удара. — Он с толикой зависти подумал о даре Прэйсианов, но поделать с этим ничего было нельзя.

Кэйт уставилась во тьму, тщательно размышляя:

— Будут ли они вести с тобой переговоры?

Он улыбнулся:

— Вот теперь ты ближе к сути. Переговоры — нет, но поговорить со мной они будут не против. Они не видят во мне врага, для них я — скорее соперник.

— Значит, ты планируешь подойти к ним, а потом… что? — Она начала подозревать, какова будет природа его ответа, но хотела услышать это от него, прежде чем начнёт возражать.

— Заберу своё, — ответил он.

— Их там тринадцать… — начала она.

Он поднял ладонь:

— Нет, меня беспокоит только один, Прэйсиан.

— Ты спятил? Думаешь, можешь пойти туда, и убить двенадцать или тринадцать? У них у всех странные силы, как у тебя. Ты не видел их, когда они вошли в дом. Ничего нельзя было поделать, мы были беспомощны, Даниэл! Беспомощны! — Она остановилась, пока эмоции не захлестнули её окончательно. Сделав глубокий вдох, она сказала уже более разумным тоном: — И что насчёт Бриджид? Что насчёт твоего отца? Думаешь, они не станут использовать их против тебя?

— Заложники полезны только против праведных.

Кэйт зыркнула на него, её взгляд был красноречивее слов.

— Тебе следует идти домой, Кэйт. Я — не тот человек, каким ты меня считаешь. Я нисколько не лучше тех, кого я сейчас буду убивать. Они это знают, и я это знаю. Они не будут утруждать себя попытками использовать Бриджид в качестве заложника, потому что ценят её не меньше меня. Делать то же самое с Аланом они тоже не потрудятся, потому что даже не понимают значение слова «отец». — Он отвёл взгляд, не в силах терпеть обвинение в её глазах: — Они знают только одно — кровь, а обо мне они знают только то, что я пролил крови больше, чем все они вместе взятые.

— Бриджид или твой отец всё равно могут быть ранены во время схватки, — настаивала она, игнорируя его заявление.

— И что? — Когда он поймал её взгляд, его глаза были мертвы — в них было выражение, которое он довёл до совершенства за годы жизни среди Ши'Хар… абсолютное равнодушие.

Кэйт подавила невольную дрожь. Даниэл изменился. Она в этом не сомневалась, но она знала, несмотря на его улучшившееся актёрское мастерство, что за этой маской по-прежнему скрывалось что-то ещё. «Но не особо много», — подозревала она.

— Хороший человек не смог бы победить в этой схватке, Кат, — сказал он, обратившись к ней по её детскому прозвищу. — Я? Я готов бросить кости.

Кэйт спохватилась, что скрипит зубами, и заставила себя остановиться:

— Ладно, — наконец сказала она. — Тогда что ты планируешь?

Выражение на его лице выбило её из колеи, когда он снова заговорил:

— Этот синяк ты получила до или после того, как они забрали Бриджид?

Он указал рукой на лиловое пятно вокруг её глаза и одной из щёк.

— П…после, — неуверенно сказала она.

— Отлично, на новой рабыне всегда есть несколько отметин.

— Рабыне? — Она упёрлась в него твёрдым взглядом.

— Привыкай к этому слову. Теперь ты — одна из рабов. — Протянув руку, он поддался порыву, и притянул её к себе, грубо поцеловав, а затем добавил: — Так же, как и я.

Она отстранилась сразу же, как только он расслабил руку. Кэйт суетливо искала, что ответить:

— А что бы ты сделал, если бы я не была уже «отмеченной»?

— Поставил бы отметины, — сразу же сказал он, но даже сам не верил своим словам.

— Лжец, — выплюнула она в ответ, взяв себя в руки. — Ты — лжец, Даниэл. Я не забыла.

Её обвинение заставило всплыть болезненные воспоминания:

— Дай мне арбалет, — сказал он, выбросив прошлое из головы. Вытащив одну из арбалетных стрел из колчана, который она несла, он упорядочил свои мысли.

Ситуация едва ли была идеальной для чародейства, но Тирион годами оттачивал свою фокусировку. Его палец был слишком крупным, поэтому он использовал одно лишь своё воображение, чтобы представить линии, которые он хотел иметь на стальном кончике. Он осторожно направил свою волю, выжигая их на металле, соединяя одну за другой в маленькие треугольники и руны внутри них, пока наконечник болта не оказался плотно покрыт магическими линиями. Закончив, Тирион облачил болт в до невозможности острое поле чистой силы, похожее на клинки, которые он часто создавал вокруг своих рук.

Кэйт уставилась на стрелу, когда он отдал её обратно, заметив тонкую гравировку, но венчавшее наконечник магическое лезвие увидеть не могла.

— И что эта штука сделает? — спросила она.

— Пробьёт щит любого мага, — ответил он. «Даже сплетённый из заклинаний», — добавил он мысленно.

— Но она только одна, — заметила она.

— У тебя, скорее всего, будет время только на один выстрел.

— Их тринадцать.

— Тебе нужно подстрелить только Прэйсиана, — ответил он.

Кэйт нахмурилась:

— Прэйсиана?

— Лесного бога.

— О, — сказал она, держа оружие в руках. — Разве у них не появятся подозрения, если у меня будет заряженный арбалет?

Тирион фыркнул:

— Они даже не примут его за угрозу. К тому же, нести его буду я. Ты — моя пленница, помнишь? Когда придёт время, я передам его тебе. Тщательно прицелься, и вгони болт Прэйсиану в грудь.

— А ты что будешь делать?

— Убивать. После того, как сделаешь выстрел, держись от меня как можно дальше. Если будет возможность, хватай Бриджид, и беги. Если не будет — просто беги, — сказал он.

— А если промахнусь?

— Прэйсианы могут становиться невидимыми. Ши'Хар вероятнее всего сбежит. Если это случится — мы пропадём вне зависимости от того, убью я остальных или нет, — сказал он ей.

— И ты думаешь, что со всеми остальными сможешь справиться сам по себе? — спросила Кэйт, не утруждая себя попытками скрыть сомнение в своём голосе.

Вообще-то он совсем не был в этом уверен. Настоящая проблема будет не в том, как их убить, а в том, как не дать им сбежать, когда они поймут, на что он был способен. Выведение Ши'Хар из строя первым делом упростит ситуацию, поскольку Тирион считал, что сможет не дать надзирателям Прэйсианов сбежать, но если в группе были надзиратели Морданов, то он не знал никакого способа воспрепятствовать их телепортации домой. Вероятность этого была довольно малой, но по прошлому опыту он знал, что у Рощи Прэйсиан было несколько рабов из Морданов. Он мог лишь надеяться, что в отряд, с которым ему предстояло сразиться, ни одного из них не включили.