Эмма кивнула:

— Да, было весьма хреново. Прошлая неделя была худшей неделей в моей жизни, пока я не вышла на арену.

— Это ещё не конец, — тихо сказал он. — Тебе придётся делать это вновь.

— От убийства мне стало хуже, чем когда-либо бывало, даже хуже, чем от красной плети. У меня будто умирала душа, — сказала она, и приостановилась. — Но я всё ещё жива.

Мир будто темнел, пока она говорила. Тирион уронил голову себе в ладони. Свой магический взор он сосредоточил на сердце Бриджид, позволяя его ровному ритму поглотить всё остальное его восприятие. Ему не хотелось больше смотреть миру в лицо.

— И что ты теперь чувствуешь по отношению к Кэйт? — с любопытством спросила Эмма.

— Я всё ещё люблю её, — честно сказал он. — Всегда любил. Она была самым ярким мигом в моей жизни, до того, как всё скатилось в говно.

— Может, тебе следует сказать ей об этом, — серьёзно предложила Эмма. — Ещё не слишком поздно.

— Так будет лучше. Бриджид — отличный пример того, что случается с близкими мне людьми. Ей безопаснее меня ненавидеть. — Тут Тирион остановился, осознавая, что девушка намеренно подталкивала его. Его восприятие расширилось до своей нормальной дальности, и он обнаружил снаружи комнаты подслушивающего. Дверь он оставил открытой, чтобы они могли входить и выходить. В коридоре стояла Кэйт.

Он бросил на Эмму твёрдый взгляд:

— И давно она там стоит?

— Как минимум с «она знает?», но тогда я только сама заметила. Возможно, она была там и раньше, — сказала Эмма.

Встав, он обошёл кровать, и взял её за локоть, подняв на ноги, и бесцеремонно выпроводив за дверь. Эмма не сопротивлялась. Кэйт начала было входить внутрь сразу же после того, как он вытолкнул девушку. Тирион поднял ладонь, чтобы не дать ей войти:

— Нет.

А потом он захлопнул дверь, и на этот раз запечатал её. Больше вторжений не будет.

«Не надо было позволять ей разговорить меня».

Бриджид подташнивало.

Сперва она этого не осознавала. Её глаза были закрыты, и мир был тёмным, но постепенно начал становиться отчётливее. Магический взор показывал ей комнату вне зависимости от того, хотела ли она этого, но теперь, когда она начала осознавать окружающий мир, Бриджид стала фокусироваться на разных вещах.

Это было ошибкой — как только она попыталась направить своё восприятие, чтобы рассмотреть что-то получше, на неё накатила тошнота. Стон сорвался с её губ, которые она только начала ощущать, и её глаза открылись. Быть может, с обычным зрением ей повезёт побольше.

Комната кружилась вокруг неё разноцветным, размытым пятном, а голова её наполнилась болью. Она снова закрыла глаза. «Давай-ка больше так не делать», — сказала она себе.

Мысли стали для неё неожиданностью. Она была жива. Память Бриджид была нечёткой, но она была весьма уверена в том, что быть живой ей не полагалось. «Я умерла. Он меня убил».

Эйсар, ярко сиявший в находившемся рядом с ней мужчине, принадлежал Тириону, её отцу… её убийце. «Зачем он здесь?». Магическим взором он был ей виден не слишком чётко, поэтому она рискнула приоткрыть левый глаз на долю дюйма.

Он находился рядом с её кроватью, положив руки на матрас, и уронив на них голову.

Тут ей дали о себе знать несколько фактов. Во-первых, она определённо была жива, во вторых, она лежала у Тириона в кровати, и в-третьих, всё это было нечестным. «Я-то думала, что всё закончилось. Я этого не хотела. Почему я всё ещё здесь?»

Однако, в её ситуации могла быть и положительная сторона.

Борясь с тошнотой и болью, она заставила магический взор чётче показать ей Тириона. Он определённо спал. Щита на нём не было. На самом деле у неё ещё было одно желание — убить его. Её последней надеждой было добиться этого — перед тем как он сам её едва не убил.

«Судя по всему, это ему не удалось», — заметила она.

Где же меч? Он дал ей свой магический деревянный меч, наказав убить себя, если она не могла выполнить свой долг во время следующего боя на арене. Она была уверена, что пока не могла собрать достаточно эйсара, чтобы воспользоваться нынешней уязвимостью Тириона, но если у неё будет что-то острое, то она вполне сможет нанести ему смертельную рану раньше, чем он проснётся.

Меч она нашла.

Тот лежал на полу, в нескольких футах от её кровати, у одной из стен. Кто-то, наверное, принёс его вместе с ней, и так и оставил лежать. Это создавало проблему. Она не видела себя способной подтянуть к себе меч с помощью магии, только не в нынешнем своём состоянии. Возможно, она сможет выскользнуть из кровати, и дойди до него?

Она подвинулась вправо. Тело откликалось отлично, но череп её пронзила острая боль. От этой агонии она зашипела сквозь сжатые зубы. Бриджид остановилась прежде, чем вынуждена была закричать. Боль утихла, оставив после себя неприятную тошноту.

Из уголков её глаз потекли слёзы фрустрации. До меча ей никак не добраться. Она упускала идеальную возможность, и практически ничего не могла с этим поделать. Лёжа неподвижно, она пошире открыла глаза, давая себе возможность привыкнуть к свету.

Это было больно, но через некоторое время головная боль утихла. Движение всё ещё не было вариантом, но она хотя бы могла оглядеться. Бриджид стала изучать человека, привалившегося рядом с ней к кровати.

Волосы Тириона были тёмными, как у неё, почти иссиня-чёрными, хотя тут и там начинала пробиваться седина. Сходство между ними было несомненным. По цвету она почти вся пошла в него. Черты лица Бриджид были тоньше и деликатнее, как у её матери, и как у её сестры Кэйт, но волосы, глаза и кожа были полностью от него. Кожа у Кэйт была светлой, но усыпанной веснушками, а у Бриджид была безукоризненной — белой в зимнюю пору, и темнеющей до гладкого оливкового цвета в летние месяцы.

Оттенок, идентичный цвету, который сейчас имели его бронзовые плечи.

Её от этого затошнило. В тот момент она ненавидела своё тело как никогда прежде. Будь у неё выбор, она бы предпочла выглядеть как Вайолет, которая каким-то образом родилась больше похожей на Кэйт и её мать, чем сама Бриджид, хотя они и не были родственницами.

Шрамов, покрывавших его в тот день, когда они впервые встретились, больше не было. Они исчезли после чудно́й бури, случившейся перед их прибытием в Рощу Иллэниэл, но его тело всё ещё было покрыто странными татуировками. Эти символы были инструментами, и она знала, что он был неуязвимым, когда их применял. Она уже достаточно часто это видела. Щиты, создаваемые татуировками, значительно превосходили всё, на что была способна она, да и то, на что он был способен без татуировок, если уж на то пошло.

«Если бы у меня только был нож».

Будто в ответ на её мысли его голова поднялась с его рук. Леденисто-голубые глаза уставились в её собственные. Они были как близнецы, отражавшиеся друг в друге мужчина и женщина. Тирион улыбнулся.

— Ты очнулась.

Бриджид сжала челюсти, и её взгляд вновь метнулся к лежавшему на противоположной стороне комнаты мечу.

Тирион проследил за её взглядом:

— Наблюдала за тем, как я сплю?

Бриджид не ответила.

На его лице что-то мелькнуло, подобно холодному бризу над осенним озером. На миг она что-то увидела. «Боль?». Оно исчезло так же быстро, как появилось, сменившись удовлетворённым выражением.

— Думала о том, чтобы убить меня во сне? — сказал он, поддразнивая её.

Бриджид отвела взгляд.

Его рука протянулась, гладя её по волосам, отдаваясь в её черепе волнами головокружения.

— Ты — действительно моя дочь, сердцем и душой.

Встав, он прошёл в другой конец комнаты за мечом, и принёс его обратно. Тирион вытащил его из ножен, взяв обратным хватом, и вложив рукоять в её руку.

— Как ощущения? — спросил он, а затем снова сел, подставив свою обнажённую грудь.

Бриджид обжигала его злобным взглядом, смыкая руку на оружии. От сжатия пальцев по её позвоночнику пробежала дрожь агонии, но Бриджид проигнорировала её. Она подняла клинок дрожащей рукой, направив ему в сердце.

— Ай, молодца, — сказал Тирион, поощряя её, и подаваясь вперёд. — Сейчас тебе наверняка ужасно сложно координировать движения. Ты сильно схлопотала по голове. Ценю твоё упорство. Всё, что тебе теперь нужно — это толкнуть меч вперёд. Вот он, твой шанс.

Её гнев всколыхнулся, раскалённый добела. Взметнувшись с кровати, она толкнула руку вперёд со всех сил, игнорируя ослепляющую боль. Тьма захлестнула её, и на миг Бриджид потеряла способность осознавать своё окружение. Когда тьма отступила, она обнаружила, что лежит на кровати, а голова у неё пульсирует болью. Рукоять меча всё ещё была у неё в руке.

Открыв глаза, она увидела, как он держится рукой за клинок. Из неё сочилась кровь, медленно сбегая по клинку, собираясь на поперечине, и капая на простыни.

Тирион не выпустил острую деревяшку — вместо этого он притянул её поближе к себе, используя острый как бритва кончик, чтобы прочертить крестик у себя на груди, напротив сердца:

— Тебе нужно ударить прямо сюда. Я для тебя даже пометку сделал.

Она снова попыталась толкнуть меч, но его хватка была как железная, и клинок не шелохнулся. Бриджид зарычала на него, и по её щекам заструились новые слёзы. Однако наконец вызываемая её усилиями боль стала слишком велика, и она выпустила рукоять, осев обратно на кровать.

Тирион поднял оружие, взяв рукоять другой рукой, прежде чем вытереть о простыни. Затем вложил клинок в ножны, и залечил порезы у себя на ладони и на груди, оставив тонкие серебряные линии там, где сделал крестик.

— Хотелось бы мне позволить тебе получить то, что ты хочешь, — сказал он ей, — но мне нужно, чтобы ты сперва кое-что сделала для меня.

Она устало зыркнула на него.

— Тебе нужно убить Хэйли, — добавил он.

— Нет, — ответила она, заговорив впервые с момента своего пробуждения. Язык её ощущался неуклюжим, и звук отозвался болью в её черепе.

— Ты обязана. Если не сделаешь этого, она убьёт остальных, одного за другим.