— Нет, Кэйт, — сказал он, потянув её назад, почти таща её за руку. — Ты не можешь этого сделать.

— Я не позволю ему убить тебя.

Он немного пораздумал над её словами. После того, как она напала на надзирателя, тот и ей тоже угрожал. Он чуть не задушил её. Если он очнётся, то вряд ли позволит ей уйти безнаказанной.

— Я это сделаю, — сказал ей Даниэл. — Если кому-то из нас и придётся совершать убийство, то это должен быть я.

— Это не убийство, это — здравый смысл, — сказала Кэйт. — В противном случае он убьёт тебя.

— Я и должен умереть, — сказал Даниэл. — Тебе надо было позволить ему сделать своё дело. Теперь он и тебя преследовать будет.

— Да мне всё равно, — зло ответила она. — Если убивать тебя — божий промысел, значит именно боги неправы.

Даниэл уставился на неё, широко раскрыв глаза. «Она спятила, и если я ничего не сделаю, то и она тоже поплатится своей жизнью».

Он забрал камень у неё из руки, но потом передумал. Вместо этого он поднял странный клинок надзирателя. Тот ощущался в руке лёгким как деревянная дубинка, но Даниэл видел на клинке опасную кромку. Окружавшая её энергия исчезла, испарившись в момент, когда надзиратель потерял сознание. Однако меч всё ещё выглядел острым.

Заскрипев зубами, он нанёс по мужчине удар, целясь в шею.

Вместо неё он попал в челюсть, раскроив плоть у него на щеке, оголив кость. Кровь была повсюду.

Ужаснувшись, он сменил хватку на оружии, планируя вогнать его в грудь мужчины.

— Не надо, — сказала Кэйт. — Испортишь броню.

От спокойной рассудительности в её голосе Даниэл похолодел, и обернулся, уставившись на неё.

Она пожала плечами, нисколько не оправдываясь.

Послушав её совета, Даниэл снова сменил хватку, решив перерезать мужчине горло, не пытаясь срубить ему голову. Он достаточно часто помогал резать ягнят, чтобы знать, что лёгкие обезглавливания из рассказов были чистой воды выдумкой. Когда он начал резать, Кэйт схватила надзирателя за ноги, потянув, чтобы поменять положение его тела, дабы его голова оказалась ниже его груди.

— Чтобы кровь вытекла, — сказала она, объясняя свои действия.

«Я бы ни за что и не догадался, что она — одержимая убийством маньячка», — подумал Даниэл. Он начал видеть любовь своей жизни в новом свете.

Крепко надавив, он разрезал кожу на горле надзирателя, и, немного поработав, перерезал ему ещё и яремную вену. Кровь дико забила на землю, и Даниэл почувствовал, что ему поплохело. Испытывая тошноту, он сложился пополам, и начал блевать.

Кэйт держала его за плечо, не давая упасть, похлопывая его по спине второй ладонью:

— Тебе следовало позволить мне это сделать, Даниэл. Ты для этого слишком нежный.

Сплюнув, чтобы прочистить рот, он покосился на неё:

— Когда это ты стала так чёрство относиться к убийству?

— А кто по-твоему занимается здесь большей частью готовки? — сказала она ему. — Поубивай достаточно цыплят, и через некоторое время это становится легко.

Даниэл посмотрел на труп:

— Это, — твёрдо сказал он, — не цыплёнок.

— Как и Блю, — несколько резковато ответила она, но затем её лицо смягчилось: — Прости, это было подло, но ты понял, о чём я.

— Нет, вообще не понял.

— Ты плачешь над потерянным ягнёнком, или цыплёнком, или над умирающим человеком, но разницы нет никакой. Никто из них не хочет умирать. Разница лишь в любви и необходимости. Я убиваю цыплят, чтобы есть, потому что приходится. Я научилась не плакать из-за этого. Я плакала из-за Блю, потому что любила его, а не потому, что собака каким-то образом лучше цыплёнка.

Она указала на тело надзирателя:

— Этого человека я вообще не любила, и мы убили его из необходимости. Я стану плакать по нему не более, чем по цыплёнку.

Даниэл молчал с задумчивым выражением на лице.

— О чём думаешь? — спросила она.

— Что я, возможно, перестану есть мясо, — ответил он.

Она обняла его:

— Вот, что я в тебе люблю, хотя это и делает тебя глупцом. — Она начала целовать его в щёку, но затем заметила сбегающую по его шее кровь. Теперь та попала ей на платье, и он увидел, что ворот его рубашки тоже ею пропитывался. — Ох! У тебя кровь, Даниэл!

Адреналин и шок не позволили ему этого заметить, но теперь он ощутил пульсирующую боль в правом ухе — поправка, в том месте, где когда-то было его правое ухо. Он пощупал это место пальцами, найдя лишь нижнюю часть уха и мочки. Его пальцы стали липкими.

Кэйт осторожно осмотрела ухо, прежде чем подвести его к умывальнику за домом. Она промыла его рану небольшим количеством чистой воды, а затем вошла в дом. Она вернулась с чистой тряпицей, и порезала её на полоски кухонным ножом, чтобы перевязать его рану.

— Когда заживёт, ты будешь забавно выглядеть, — сказала она ему.

— Я, наверное, не проживу настолько долго, — сделал наблюдение он.

— Не падай духом.

— Как ты можешь быть в таком приподнятом настроении? — спросил Даниэл. — Едва час назад тебя чуть было не изнасиловали. Сэт сильно ранен, Блю мёртв, а мы только что убили надзирателя… надзирателя. Этот человек был слугой богов!

— А что насчёт Ронни? — спросила она.

— Об этом я особо не жалею.

— Два часа назад моя жизнь была до невозможности тёмной, — сказала она ему. — Мужчина, которого я любила, отказывался со мной говорить, и вообще, похоже, прилагал все усилия к тому, чтобы причинить мне боль всеми вообразимыми способами. Моя мать постыдно скрывалась со своим внебрачным ребёнком, а меня пришёл утешить друг, за которого, как я боялась, я буду однажды вынуждена выйти замуж.

— А Блю? — спросил Даниэл.

Её взгляд потемнел:

— Это — худшее из всего случившегося, но всё равно не преуменьшает то, что ты наконец открылся мне незадолго до этого. Ситуация выглядит трудной, но мы что-нибудь придумаем.

— Что ты имеешь ввиду?

— Мы сбежим, — просто сказала она.

— Что?

— Ты убил Ронни, и надзирателя. Даже если мы сбросим их тела в реку, Астон и Билли расскажут. У нас есть мы с тобой, мерин, и оружие. Дай мне собрать, что смогу, и мы уедем, — с прямой честностью сказала она ему.

— Это не сработает, — сказал Даниэл. — Нам некуда идти. Единственный город, помимо Колна — это Дэрхам, а там нас найдут. В конце концов либо лесные боги, либо их надзиратели меня отыщут, и когда это случится, всё будет кончено. Мне следует бежать, но у тебя ещё хотя бы есть надежда на нормальную жизнь.

— Ни за что, — сказала она ему. — Давай, снимай с надзирателя броню, а я соберу еды и всего, что нам может понадобиться, и что мы сможем унести.

— А броня зачем? — с любопытством спросил он.

— Выглядит ценной, и ты почти такого же размера, что и он, — заметила она.

Даниэл понял, что она сошла с ума. Она действительно собиралась сбежать с ним, но он также знал, что не мог затянуть её в поглотившее его жизнь безумие. К уговорам она бы не прислушалась, поэтому он отбросил мысль о том, чтобы её убедить.

— Ладно, — сказал он наконец, — не забудь и запасной одежды тоже взять.

Она улыбнулась, и пошла в дом, пока он поспешил к крыльцу. Даниэл как можно быстрее стянул с надзирателя броню, что оказалось труднее, чем он мог вообразить. Сняв броню, он скатал её, и запихнул в одну из перемётных сум надзирателя. Он увидел, что у того в одной из сум была сушёная еда, а позади седла был приторочен сделанный из козьей кожи мех с водой.

Забрав портупею и ножны, он вложил в них меч, и забросил себе на плечо. К седлу сбоку была привязана верёвка, и он связал ею ноги надзирателя, прежде чем привязать другой конец к луке седла. Доставить тело к реке будет гораздо проще, если его будет тащить мерин.

— Вернусь через несколько минут! — крикнул он в сторону дома. Своим разумом он видел, как Кэйт упаковывала вещи на кухне, используя большое полотенце, чтобы сделать простой узелок. Даниэл приблизился к мерину надзирателя.

Крупное животное всё это время с подозрением наблюдало за ним. Мерин был хорошо вышколен, поскольку не сдвинулся с места после того, как всадник спешился. Он терпел, пока Даниэл возился с седлом, но отчётливо дал понять, что будет не рад попыткам в это седло взобраться.

— Ну-ну, мальчик. Тут не о чем волноваться, — сказал он успокаивающим голосом.

Аура животного оставалась спокойной, пока он говорил, но как только он поместил стопу в стремя, она вспыхнула разозлённой бурей. Даниэл перекинул ногу через седло, и уселся, но почти потерял равновесие, когда зверь встал на дыбы.

Инстинктивно потянувшись, он сгладил волны в ауре животного, примерно так же, как делал это с отцом.

— Ш-ш-ш, — сказал он. — Всё хорошо. Я просто хочу, чтобы бы кое-куда меня отвёз.

Тут массивное животное утихло, успокоившись под его рукой. Подтолкнув бока каблуками, он направил мерина вперёд.

Потребовалось почти десять минут, чтобы дотащить тело до реки, а после того, как он сбросил труп, Даниэл вернулся туда, где они оставили Ронни. Повторив процесс, он избавился и от этого трупа тоже, прежде чем вернуться к дому Сэйеров. Оглядев землю, он не увидел никаких следов смерти надзирателя кроме крови, равномерно впитывавшейся в сухую землю. Немного работы граблями или метлой будет достаточно, чтобы её скрыть.

Кэйт посмотрела на него с порога:

— К тому времени, как кто-нибудь задастся вопросом о нашем отсутствии, они даже не смогут определить, что здесь что-то произошло, — сделала наблюдение она.

Даниэл кивнул, и воспользовался поводьями, чтобы повернуть голову мерина к реке, и использовал каблуки, чтобы заставить животное прийти в движение.

— Даниэл? Эй! — воскликнула Кэйт, её голос перешёл от вопроса к крику менее чем за секунду.

Он снова пришпорил мерина, и тот понял его спешку. Он перешёл с шага на лёгкий галоп, а потом на полный галоп. Кэйт бросилась бежать, и её длинные ноги позволили ей почти догнать его, прежде чем мерин полностью разогнался.

— Не делай этого! — закричала она, и её рыжие волосы стелились у неё за спиной подобно пламени.

— Прости, — крикнул он. — Скажешь им, что это всё я. Ты ничего плохого не сделала! — Затем он повернулся вперёд, сосредоточившись на лежавшей перед ним тропе. Даниэл больше не в силах был смотреть на Кэйт.