Глава 10. А тем временем, на Земле

Один из сильнейших магов Аркании – Альколат, по прозвищу Мудрый, понемногу приходил в себя. Сознание возвращалось, а вместе с ним возвращалась и память.

Вызов пошёл не так, совсем не так как планировалось. Сколько времени он потратил на его подготовку. Сперва требовалось изучить заклинание призыва демона. Не хотелось вспоминать, какой ценой оно ему досталось и чем пришлось расплачиваться.

А сколько драгоценных дней и недель провёл он в дороге, разыскивая бывших аватаров Бога. И сколько уходило сил и времени, чтобы найти общавшихся с ними в момент воплощения, и по крупицам собрать те оговорки и обрывки фраз, которые могли бы помочь в понимании структуры божественного бытия.

Затем были долгие дни работы над самим заклинанием. Требовалось заменить вид, источник и мотивацию призываемой сущности. И если с заменой демонического плана на божественный, особых проблем не возникло, это был чисто технический вопрос, то с мотивацией пришлось повозиться.

Проблема была в том, что при стандартном варианте вызова, для оплаты демонических услуг использовался метод кнута и пряника – угрозы развоплощения и обещания поделиться силой.

Угрожать или предлагать силы Богу было, по крайней мере, самонадеянно. После долгих раздумий Альколат принял решение заменить пункт оплаты – просьбой. Просьбой о помощи. Высший разум, просто не может не быть милосердным.

И вот, когда адаптация была завершена, на повестке дня встал вопрос с маной. Тех скромных запасов, которые давал их оскудевший мир, едва хватило бы для поддержания процесса сканирования. Он боялся даже представить, сколько её потребуется для активации заклинания, способного пробивать границы бытия.

Но выхода не было, мир погибал. А для его спасения требовалась помощь сущности с божественного плана. И тогда, отправившись в самый удалённый уголок королевства, он совершил Злодеяние, которое останется с ним до конца его дней. Немного утешало то, что принося в жертвы других, он, при необходимости, был готов пожертвовать и собой.

Совершенное им Зло было велико, но и плата была достойной. Его магический резерв был полностью заполнен. И активировав поиск, Альколат стал терпеливо ожидать, когда параметры совпадут с заданными.

Он уже почти отчаялся, как появился слабый, едва различимый, на самой грани чувствительности отклик.

Ошибки быть не могло, параметры мира совпали, но тот, кто ему ответил, казалось, не понимал, что от него хотят. Маг не мог призвать его своей волей, заклинание требовало добровольное согласие вызываемого. А мана все уходила и уходила. И он прервал ритуал.

Затем были ещё жертвы и ещё одна попытка, в которую он вложил отчаянную мольбу о помощи, и призыв был услышан. Нечто чуждое стало занимать его тело, вытесняя прочь и уничтожая сознание. Вызываемое существо оказалось человеком! В отличие от бога или демона, оно не имело достаточно силы, чтобы воплотиться в физическом теле и начало вселяться в него.

Последним, отчаянным усилием он совершил то, что ранее считалось невозможным – не прерывая заклинания, смог его откорректировать, заменив функцию вызова на обмен и, рывком выдрав своё «Я» из уже не принадлежавшего ему тела, нырнул в неизвестность. Сознание померкло, и наступила тьма.

Резко выпрямив затёкшее от неудобного положения тело, Альколат обнаружил себя сидящим на стуле, перед странного вида картиной. В серебристой, с чёрной окантовкой рамке обнаружился фрагмент карты Эраффии. Сомнений не было. В правом углу виднелся замок, от него вела мощённая камнем дорога, невдалеке от неё мельница, возле которой был изображён, сидящий на коне Герой.

Странность картины заключалась в том, что она была живая. Колеса мельницы крутились, вымпел на копье всадника развевался от ветра, журчал ручей и все это под аккомпанемент приятной негромкой музыки.

С полминуты Альколат изучал на картину, но, не заметив никаких изменений, решил встать. От резкого движения его пошатнуло. Выровняв равновесие, он сделал несколько шагов. Тело не сразу реагировало на его команды, как будто было чужим. Хотя почему как будто? Оно и было чужим. На секунду им овладела отчаяние: провал заклинания, чужой мир, чужое тело и полная неизвестность впереди.

Но он быстро и привычно подавил его. «Не пристало высшему магу давать волю своим чувствам. Разум и холодный расчет, вот что отличает выбравшего путь познания от простого обывателя. Эмоции затмевают ум. На то и дан нам разум, чтобы обуздывать их нелепости», – подумал волшебник, на мгновение позавидовав эльфам, отсутствие эмоций у которых избавляло последних от необходимости их контролировать.

Сейчас ему нужна информация, на основе которой можно будет составить разумный план первоочередных действий.

Сперва он плавным жестом воздел руки к верху и пожелал исцелиться. Безрезультатно. Что ж, этого и следовало ожидать, быстрый доступ остался в прежнем теле. Затем вызвав из памяти это же заклинание, он визуализировал его, осмыслил и отправил на исполнение. По телу прокатила приятная дрожь, это свидетельствовало о том, что магия здесь есть и она ему доступна. Это была хорошая новость.

Замерев на несколько минут, он прислушался к себе. Мана восполнялась, но медленно. По его субъективным ощущениям, в два-три раза медленнее, чем обычно. Даже с учётом штрафа за неполную сытость, это было плохо, очень плохо. Магический фон в этом мире был ниже, чем в его родном. По предварительным расчётам, при таком давлении маны его резерв заполнится едва ли на половину от обычного значения, то есть не более чем на четверть от максимально возможного.

Что ж, первый опыт был проведён, и можно было сделать некоторые выводы. Первое, о проведении ритуала обратного переноса можно забыть. По крайней мере, до тех пор, пока он не сможет поглотить ману какого-нибудь местного мага.

И второе, о последнем можно даже не мечтать, поскольку, как боевой маг, он из себя на данный момент ничего не представляет. Максимум его нынешних возможностей – это слабенький файербол с последующим длительным восстановлением, во время которого он будет абсолютно беззащитен. А значит, конфликтов следует по возможности избегать.

Сделав это нехитрое заключение, Альколат Мудрый приступил к осмотру жилища, в котором он очутился.

А в том, что это было именно жилище, не возникало никаких сомнений. Шкаф, кровать, стол, ещё одна кровать, чуть поменьше. В дальнем конце просматривающееся через шторы окно.

Подойдя к шкафу, он открыл дверцу и, отшатнувшись, непроизвольно вызвал боевое заклинание. Хорошо, что не успел отдать команду на исполнение. На двери висело огромное, в человеческий рост зеркало. Отражение было настолько качественным, что он на секунду ослабил контроль и дал волю чувствам, позволив себе изумится необычайному мастерству его создателей.

В зеркале отражался молодой черноволосый парень, достаточно приятной наружности и с хорошо развитой мускулатурой. Надетая на нем одежда выдавала крайнюю степень нищеты. Сильно потрёпанные, голубого цвета штаны светили рваной дырой на колене. Сверху поношенная сорочка из странной тянущейся ткани. На груди была какая-то надпись.

Изловчившись, он даже сумел прочитать её отражение: «Окна должны умереть». Возможно, её владелец был членом какого-то общества, которое боролось с окнами. Возможно, даже, что из клана почитателей тьмы. Но тогда было непонятно, почему он не избавился от окна в своём жилище?

Маг подошёл к окну и, отодвинув штору, выглянул наружу. На секунду у него перехватило дух, до земли было не менее десяти метров, а напротив стояло невероятно высокое здание, в котором он насчитал целых пять этажей. За ним виднелось ещё одно такое же и вдалеке ещё одно.

Теперь стало понятно, почему в этом мире столь низок уровень насыщенности магической энергией. Ведь несомненно, что столь высокие дома не могут стоять без магической подпитки и постоянно выкачивают ману из эфира, тем самым понижая её общее значение.

Задёрнув штору, он продолжил осмотр. Напротив второй кровати, на стене, висела ещё одна картина. Точнее, рамка, заполненная чем-то черным и блестящим, в котором было видно его отражение.

Желая проверить, что это за материал, Альколат прикоснулся к нему рукой. И в этот момент раздался мелодичный звон. Испуганно отдёрнув руку, маг замер без движения. Некоторое время ничего не происходило, но когда он уже начал успокаиваться, звук повторился, а затем, из-за двери послышался какой-то шум.

Осторожно приоткрыв дверь, он сделал шаг из помещения. За ним было ещё одно, более узкое и длинное, которое также заканчивалось дверью. Возле неё стояла молодая, чрезвычайно миловидная девица, которая внимательно изучала его взглядом. Альколат, в свою очередь, уставился на неё. Пауза затягивалась, девица продолжала молчать, а маг не знал, как начать разговор.

Он никак не мог определить её статус. Одежда на ней была ещё в более убогом состоянии, чем у него. Если на его штанах была всего одна дырка, то штаны девицы были просто усеяны ими, практически обнажая гладкие стройные ноги. В то же время, в её ушах висели золотые серьги, а на груди кулон с поблёскивающим в центре драгоценным камнем.

Напрашивался вывод, что это обедневшая дама из благородной семьи, которой не хватает средств на достойную одежду, но гордость не позволяет продавать фамильные драгоценности.

Но смущали два момента: краски на её лице были наложены в таком количестве и настолько искусно, что одно это требовало небольшого состояния. Вряд ли, человек, который столь нуждается, пошёл бы на подобные траты. И штаны. Штаны на женщине уместны в бою, но Альколат не знал ни одной воительницы, которая бы уделяла столько внимания своему лицу.