Вспыхнули зеленые флуоресцентные лампы, встроенные в стены. К счастью, несмотря на шторм, у нас еще оставалась энергия. Зная моего деда, бункер был подключен к резервному генератору где-то.

Грохот изнутри дома эхом отразился от стен туннеля.

— Значит, это место от пустот? — спросила Нур, глядя на люк. — Это когда-нибудь проверялось?

Пустота начала колотить в люк, звук был похож на глухой звон колокола.

— Я в этом не сомневаюсь.

Ложь. Если бы твари когда — нибудь узнали, где живет дедушка Портман — до прошлого года, конечно, — ему пришлось бы перевезти свою семью, спрятаться и никогда не возвращаться. Это означало, что целостность этого сорокалетнего бункера проверялась впервые, прямо сейчас.

— Давай лучше отойдем от этой двери, — сказал я. — На всякий случай.

Командный центр в центре бункера был таким, каким я его помнил. Двадцать футов от края до края. У одной стены двухъярусная кровать, у другой — шкафчик с военным снаряжением. Химтуалет. Громадный старый телепринтер на громадном деревянном столе. Самой заметной особенностью комнаты был перископ, свисавший с потолка на цилиндрической трубке, точно такой же, как в доме Ви.

Даже через толстую дверь люка и вниз по длинному бетонному туннелю в эту подземную комнату, звуки разрушения сверху отдавались живым эхом. Пустота была в ярости. Я старался не думать о том, что она делает с домом — или что она сделает с нами, если представится такая возможность. В настоящее время я не очень-то верил в свои способности укрощать пустот. Наш лучший шанс выжить — держаться от неё подальше. Я тоже испытывал странное сомнение, пытаясь сразиться с пустотой здесь, в том самом месте, где мой дед был убит одной из них. Как будто это искушение судьбы.

— Я вижу только высокую траву, — Нур повернулась лицом к перископу и медленно описала круг. — Система наблюдения твоего деда не работает, потому что никто не потрудился подстричь газон. Она отстранилась и посмотрела на меня. — Мы не можем оставаться здесь.

— Ну, мы не можем туда подняться, — ответил я. — Эта пустота вывернет нас наизнанку.

— Нет, если мы найдем, чем её убить. — Она подошла к шкафчику с припасами и открыла дверцу, оторвав с полки аккуратно сложенное спасательное снаряжение. Продовольствие и медикаменты. Ничего смертоносного.

— Здесь нет никакого оружия. Я посмотрела.

Она все равно рылась в шкафчике, с грохотом сгребая на пол полку с консервами.

— В гараже хранилось оружие на съезд НРА. Как их может не быть в бункере для выживания твоего дедушки.

— Не знаю, но его нет.

Я пошел помочь ей, хотя и знал, что это бессмысленно. Я отодвинул в сторону стопку журналов миссий, инструкций по процедурам и других книг, чтобы заглянуть за них.

— Какого черта. — обыскав каждый угол шкафчика, она повернулась к нему спиной и швырнула банку бобов на пол. — Как скажешь. Мы все равно не можем оставаться здесь. С тех пор как мы вернулись со двора, она держалась на удивление спокойно, но теперь в ее голосе снова зазвучала паника.

— Дай мне минутку, — сказал я. — Мне нужно подумать.

Я плюхнулся во качающееся кресло. Конечно, был и другой выход: через второй туннель, наверх, дом на другой стороне бункера, где в гараже ждал дедушкин белый «шевроле-каприс». Со стороны, может быть, пустота — выбежит наружу, как только услышит мотор «каприса», и убьет нас прежде, чем мы успеем выехать с подъездной дорожки. Более того, возможно, я еще не был готов к слепому порыву и совершенному исполнению, которое требовалось для такого побега.

Казалось, в доме кто-то стучит отбойным молотком.

— Может, ей станет скучно и она уйдет, — полушутя сказал я.

— Она никуда не пойдет, разве что за подкреплением. — Она начала расхаживать по узкому полу. — Наверное, он сейчас вызывает подкрепление.

— Не думаю, что в пустотах есть телефоны. Или им нужно подкрепление.

— Что она здесь делает? Почему в доме твоего деда поселились тварь и пустота?

— Очевидно, они ждали нас, — сказал я. — Или ожидал кого-то.

Она прислонилась к двухъярусной кровати, нахмурившись и расстроенная.

— Я думала, что Марнау был последним не пойманных тварей. И почти все пустоты были мертвы.

— Имбрины сказали, что некоторые еще прячутся. Может быть, их было больше, чем они думали.

— Ну, они больше не прячутся. По крайней мере, эти двое нет. А это значит, что кто-то призвал их на службу. Что означает…

— Мы этого не знаем, — сказал я, не желая следовать этой линии рассуждений. — Мы ничего не знаем.

Она расправила плечи.

— Каул вернулся, не так ли? Марнау это удалось. Привел его оттуда… где бы он ни был.

Я отрицательно покачал головой. Не мог встретиться с ней взглядом.

— Я не знаю. Может быть.

Ее спина скользнула вниз по столбику кровати, пока она не села на пол, прижав колени к груди.

— Я чувствовала его, — сказала она. — Прямо перед тем, как я потеряла сознание. Это было похоже… словно ледяное покрывало накрыло меня.

И я увидел его. Увидел его лицо в самом сердце бури. Но все же я сказал: «Мы просто не знаем», — потому что не мог быть уверен и потому что не хотел признавать, что такая ужасная вещь была правдой, пока правда не стала неизбежной.

Она склонила голову набок, словно ей только что что-то пришло в голову, потом вскочила и полезла в карман.

— Я нашла это в руке Ви, когда заворачивала ее. Должно быть, она держала его в руках, когда умирала.

Я встал, и она протянула мне руку. Она держала в руках что-то похожее на поврежденный секундомер. На нем не было ни стрелок, ни цифр. Вокруг циферблата виднелись странные символы и что-то похожее на рунические буквы, а стеклянный циферблат был потрескавшимся и частично закопченным, как будто его бросили в огонь. Я взял его у нее и удивился его весу. На обороте, по-английски, стояла печать:

ТОЛЬКО ОДНОКРАТНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ. 5 МИНУТ ОБРАТНОГО ОТСЧЕТА.

СДЕЛАНО В ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИИ.

— Кнопка катапультирования, — тихо сказал я, благоговейный трепет охватил меня.

— Должно быть, он был у нее в кармане, когда мы пришли, — сказала Нур. — Может быть, она знала, что за ней что-то придет.

Я кивнул.

— А может, она всегда носила его с собой. Чтобы она была готова сбежать в любой момент.

«Как беглец», — с грустью подумал я.

— Но это не сработало достаточно быстро. Здесь написано: «Обратный отсчет пять минут». Даже если бы она нажала на кнопку в ту же секунду, как вошел Марнау.

Нур смотрела мимо меня, на стену, в никуда.

— Достаточно быстро, чтобы спасти нас, — сказал я. — Но слишком медленно, чтобы спасти себя. — я вернул ей секундомер. — Мне очень жаль.

Она судорожно вздохнула, успокоилась и покачала головой.

— В этом нет никакого смысла. Она была подготовлена. У нее было все спланировано. И у нее были годы, чтобы обдумать вторжение. У нее были часы с эжектором. Дом, полный оружия. Да, она была застигнута врасплох — благодаря мне, — но держу пари, у нее был план и на этот счет.

— Нур, Марнау выстрелил ей в грудь. Как ты объяснишь это?

— Она позволила этому случиться. Я же тебе говорю. Если бы ей удалось выпрыгнуть из окна или что-то в этом роде, следующим его шагом было бы убить одного из нас, а затем использовать другого в качестве заложника. Поэтому она позволила ему застрелить себя.

— Но ее собственное сердце было в списке ингредиентов воскрешения Бентама. Она должна была это знать. Я думаю, что именно по этой причине она заперлась в этой петле — чтобы твари не украли ее сердце. Позволить Марнау убить ее, чтобы спасти нас, означало бы подвергнуть опасности всех.

— Мы должны были остановить его, — она большим пальцем стерла пятно с секундомера. — Но мы потерпели неудачу.

Я начал было возражать, но она оборвала меня.

— Послушай, это бессмысленно. Ничего не остается, как предупредить остальных. Мы должны вернуться в Дьявольский Акр и рассказать им, что случилось. И довольно скоро.

Наконец-то. То, о чем мы могли смогли договориться.

— Думаю, я знаю, как это сделать, — сказал я. — На заднем дворе дома моих родителей есть карманная петля. Он соединяется непосредственно с Пенпетлеконом, внутри Акра. Это на другом конце города.

— Тогда нам надо идти.

— Если она еще работает, — добавил я.

— Думаю, мы это выясним.

От перископа донесся громкий металлический скрип. Он внезапно завертелся на своей трубе, затем рванулся вверх и ударился о потолок. Мы нырнули в сторону, когда осколки стекла разлетелись по полу.

— Вот вам и наша система наблюдения, — сказала Нур.

— Она в бешенстве. И она никуда не денется.

— Мы просто должны рискнуть.

— Мы можем позволить себе рисковать своими жизнями, — сказал я. — Но если Каул действительно вернулся, мы не можем это сделать.

— Да ладно тебе…

— Нет, выслушай меня. Если в этом пророчестве есть хоть капля правды — а сейчас, я думаю, мы должны в это верить, — то ты — наша лучшая надежда. Может быть, единственная надежда.

— Ты имеешь в виду семерку. — она нахмурилась. — Я и еще шестеро. Ведь никто даже не знает, что они…

— Теперь ты жива, и я должен позаботиться о твоей безопасности. Ви пожертвовала собой не только для того, чтобы ты могла оказаться в желудке пустоты. Не знаю, как долго мы были без сознания. По крайней мере, несколько часов, а может, и дольше. Так что, пожалуйста, подожди еще пару минут, и давай посмотрим, не надоест ли этому мудаку жевать дерн. Тогда мы сделаем наш ход.

Она скрестила руки на груди.

— Прекрасно. Но должен же быть какой-то способ предупредить остальных, пока мы ждем. Здесь есть телефон? Радио? — она оглядела комнату. — Что это за штука у тебя за спиной?

Она говорила о телепринтере.

— Он устарел, — сказал я. — Ему место в музее.

— Он может связаться с внешним миром?

— Больше нет, не думаю. Они использовали их, чтобы говорить с другими петлями, но они не были достаточно безопасны…

— Стоит попробовать. — Нур села во вращающееся кресло и потянулся к клавиатуре, которая выглядела так, словно ее отпилили от старого факса. — Как мне его включить?