4

Прямо с утра рыцарь отправился в королевский замок. Возвышающуюся над городом, просто-таки тянущуюся к небу твердыню. Приглашение же на прием для мастера Бренна и его соратников он получил дня через три. Удивительная и просто непривычная быстрота для тех, кто привык считать, будто спешка — удел прислуги и всяких простолюдинов.

К тому времени Бренн и его команда успели покинуть постоялый двор. Пусть интереса к ним там никто не выказывал, но старик-чародей был уверен: в предстоящей миссии будет не обойтись без волшбы. А привлекать к себе внимание совершением магических ритуалов не стоило даже в таком заведении, где до тебя вроде как нет никому дела.

Бренн знал: простой человек слаб как сухой лист. А лист увлекает без труда и в любую сторону порыв ветра. Вот подул ветер, поднятый не то воплями фанатиков, не то происками Братства Ночи. И жившие по соседству крестьяне, частью пугливые, частью охотно прислуживавшие чародею (но почти всегда миролюбивые) обернулись кровожадной ордой. Потому никто не мог поручиться, что и равнодушие хозяина, обслуги и гостей постоялого двора не сменится враждебностью. Заметь кто-то из них, что в заведении объявились колдуны.

В качестве временного убежища глазастый и находчивый Освальд присмотрел один из домов. Заброшенный, заколоченный, и из которого обитатели городского дна успели вынести, кажется, все, кроме пыли. Ну и камина еще. Зато что бы ни происходило внутри, это было скрыто от посторонних глаз.

Прежде чем перебраться в этот дом, мастер Бренн нашел кучку мужчин — праздношатающихся, но с честными мирными лицами трудяг. Вручил им золотую монету, отчего у хотя бы одного из них глаза на лоб полезли. И сопроводил этот щедрый жест просьбой прибраться в присмотренном доме и прикупить для него мебели. Хотя бы самой необходимой. Стол, лавки, кровати. Ну и постельное белье, разумеется.

А сопровождавший Бренна Сиградд подкрепил его просьбу обещанием найти этих мужиков и отрубить их причиндалы, если вздумают обмануть. Смыться с деньгами, не сделав ничего, например. Ну и продемонстрировал секиру, с помощью которой собирался исполнить свое обещание. То есть, аккуратности ювелира в этом деле от варвара ждать не приходилось.

Были ли эти вынужденно бездельничающие горожане действительно честными (а может, подействовала угроза Сиградда), но к концу дня они с заданием управились. Так что ужинать в тот день мастеру Бренну и его соратникам довелось уже на новом месте.

Тогда же оказалось, что Равенна не только умела зелья варить, но и вообще-то неплохо готовила.

Особой чистоты после приборки в доме, правда, не чувствовалось. Но хотя бы не докучал запах пыли и затхлости.

Что до приглашения, то оно, когда, наконец, было получено сэром Андерсом, предписывало явиться в королевский замок уже назавтра, с утра.

Встав спозаранку и наспех позавтракав, соратники мастера Бренна подошли к подъемному мосту в замок незадолго до того, как сам мост был опущен, открывая дорогу.

Еще полчаса спустя все пятеро стояли… нет, не в тронном зале, а лишь в его приемной. Просторной комнате, увешанной портретами членов монаршей семьи. Лица, смотревшие с полотен, выглядели как один исполненными благородного достоинства. Каковое чернь в вечной неблагодарности своей обычно называет спесью.

Сидеть Бренну и его спутникам не предложили, да и негде было. Никакой мебели, кроме портретов и факелов на подставках в приемной не имелось. Так и ждали все пятеро — переминаясь с ноги на ногу или прохаживаясь по комнате. Башмаками по каменному полу постукивая.

А потом отворилась дверь… нет, не двустворчатая, высотою в два человеческих роста, и ведущая в тронный зал. Но куда более скромная — в боковой стене. И в приемную вышел немолодой мужчина.

Своим узким морщинистым лицом и тронутыми сединой рыжими волосами он совсем не напоминал лики королей на портретах. Лихо закрученные усы словно бы призваны были добавить его облику мужественности. Но на взгляд Освальда, например, усы эти (тем более рыжие) придавали сходство, скорее, с вездесущим тараканом. А, по мнению Сиградда… которое, впрочем, тот держал при себе, в пышных, с кружевами, одеждах этого человека было что-то бабское. Цепь на шее, считал варвар, вообще больше подходила собаке, а не человеку. Да и ростом рыжеусый не вышел.

— Ваше… величество, — с непривычной для него подобострастностью произнес мастер Бренн и по-старчески осторожно согнулся в поклоне.

Чем заслужил неодобрительные взгляды Равенны, Сиградда и сэра Андерса и насмешливый — Освальда.

Последний не то чтобы злорадствовал. Просто не каждый день увидишь, как премудрый колдун опростоволосился. Мудрым, будучи, явно не во всем.

Добро, хоть опуститься на колени не успел.

— Ах, оставьте это! — рыжеусый махнул рукой, будто мух отгоняя. — Здесь только я и вы. Ни к чему эти церемонии… будто перед всем двором.

А когда мастер Бренн выпрямился, добавил:

— К тому же я не король. Неужели сами не видите, что короны на мне нет? Ах… мечтать, разумеется, не вредно. Но я лишь приближенный его величества. Граф Дитрих фон Бракенгард. Можете обращаться ко мне «ваша светлость».

— А его величество? — осторожно поинтересовался сэр Андерс.

— Достопочтенный сэр Андерс фон Веллесхайм, — обратился лично к нему рыжеусый с таким видом, будто других людей поблизости не присутствовало, — должен признаться, с вашим отцом мы провели немало интересных часов. На охоте… и за пиршественным столом. Помня об этом, я постарался уважить вашу просьбу в столь короткие сроки. В как можно более короткие сроки.

Сделав паузу на пару мгновений — словно подчеркивая ценность совершенного им поступка, граф продолжил:

— Что до его величества, то в столь ранние часы он изволили почивать… если вам интересно. Но дело, с которым вы пришли, можно… нет, даже нужно обсудить со мной. Ведь на это и существуют приближенные. Чтобы делать грязную работу… разбираться в сложных вопросах. А потом помогать его величеству. Подсказывать в принятии правильного решения.

«А мне вот с детства никто ничего не подсказывает, — подумал Освальд, мысленно отвечая на слова рыжеусого, — и почти никто не помогает. Выходит, я, простой вор и сын деревенщины свободней целого короля. Ну, дела!»

— Теперь к делу, — продолжал вещать граф фон Бракенгард, — сэр Андерс фон Веллесхайм все откровенно выложил. С кем теперь… имеет дело. И мне доложили. Потому и я отвечу откровенностью. Пользуясь тем, что других придворных… этих шакалов здесь нет. Так вот, ни я, ни его величество не любим колдунов. Более того, считаем вас злом.

Последнюю фразу он произнес медленно, с расстановкой, давая слушателям осознать ее и прочувствовать.

— Но таким же злом является, к примеру, яд в бокале с вином, — поспешил граф внести и необходимое уточнение, — хотя временами просто необходимо прибегнуть к яду. Так и нам с его величеством позарез потребовалась помощь колдунов. Дело в том, что у его величества объявилась… побочная дочь.

— Младшая что ли? — брякнул, не поняв, Освальд. — Или приемная?

— Рожденная вне законного, освещенного церковью, брака с особой благородных кровей, — отчеканил, как по написанному, граф. — В молодости его величество… испытывали тягу к приключениям и стремились всячески разнообразить свою жизнь. И рады были осчастливить многих…

«Хм… осчастливить многих, значит. То же самое можно сказать и про какую-нибудь деревенскую давалку», — про себя подметил Освальд. Из последних сил стараясь удерживать рот на замке.

— …многих простолюдинок, которые почитали за честь, чтобы в их чадах была хоть капля королевской крови. Жаль только, не всем хватило благоразумия и благодарности оценить такой подарок. Не знаю как, но дочь одной из этих простолюдинок, как подросла, сумела прознать о голубой крови в своих жилах. И на днях прислала письмо. Звали эту побочную дочь, по-видимому, Норой, но подписалась она, ни много ни мало, «наследной принцессой Элеонорой» и «ее высочеством». Неслыханная наглость!

И снова взял паузу, снова позволяя мастеру Бренну и его спутникам ощутить драматизм ситуации.

— В письме эта Нора требовала от его величества признать ее законной дочерью и наследницей престола, — продолжил граф затем. — Каково? В случае же отказа она пригрозила не просто раструбить об этом на все королевство, запятнав честь его величества и всего двора. Но захватить трон. Захватить, понимаете? Отобрать. Тут мудрецом не нужно быть, чтобы догадаться: за этой Норой стоит какая-то сила. Достаточно могущественная, чтобы на равных тягаться с королями. Но предпочитающая соблюдать приличия. И потому она… сила эта использует побочную дочь его величества как прикрытие.

— Или как отмычку, — на этот раз Освальд не смолчал. Рыжеусый, впрочем, к великой чести своей сделал вид, что этой реплики не услышал.

— Что они-де не захватчики, не узурпаторы, а лишь помогают свершиться справедливости, — продолжал он, как ни в чем не бывало.

— Ваша светлость, — наконец смог взять слово мастер Бренн, — а как насчет человека, принесшего письмо? Его допрашивали? Ну, чтобы выяснить, о какой именно силе идет речь?

— Никакого человека не было, — отвечал граф фон Бракенгард, — почтовый ворон доставил письмо. Будь это иначе, мы бы, конечно, вытрясли из гонца все, что можно. Хотя в этом случае ваша помощь бы вряд ли потребовалась.

— Но оно хотя бы сохранилось? — с надеждой спросил мастер Бренн. — Мог бы ваша светлость нам его предоставить?

— Разумеется, — последовал немедленный ответ, — собираетесь наложить проклятье через вещь этой Норы?

— Если бы все было так просто, — посетовал Бренн. — Но… по крайней мере, она должна оставить на письме… так сказать, невидимый след своей души. Который поможет отыскать ее.