Да и то сказать: далеко не все смогли пережить многочисленные стрессы и перегрузки, выпавшие на долю вынужденных «садистов» в те незабвенные лихие девяностые. Много было тогда убийств, самоубийств и таких вот нечаянных смертей. Выжили лишь сильные телом и духом, а остальные… «иных уж нет, а те уже далече!» Добавлю, что прирождённый деревенский землепашец многое способен вынести на своих широких плечах… в отличие от непривычного к сельскому труду горожанина. В смерти подруги Володя, конечно, винил себя. Во-первых – из-за купленной не ко времени бутылки, а главное – из-за того, что втравил своих близких в эту печальную авантюру на обманчиво-завлекательном «Поле чудес».

8.

Бабушка – мать Лены – взяла на себя все заботы о детях. Тяжко пришлось бы без неё молодому вдовцу. Но усилиями любимой тёщи ребятишки были ухожены, накормлены, вовремя отправлены в школу и в садик. Володя тоже занимался с ними, играл, иногда все вместе они выезжали на тот самый приснопамятный садовый участок – не работать, а просто отдохнуть.

В общем, свободного времени у одинокого папаши не было совсем, и это оказалось даже к лучшему. Первое время мучила тоска, терзали угрызения совести, но он терпел. Не спился, не покончил с собой, и жизнь постепенно стала налаживаться, правда, пока только чисто внешне: душевные раны всё ещё саднили. Работая в саду, он ни на минуту не забывал об ушедшей супруге. Смотрел, к примеру, на разросшийся куст смородины и вспоминал о том, как они сажали его вместе с Леной, как окучивали, поливали, а теперь… вот ягоды краснеют среди листвы, а любимая ушла от него навсегда, бросила на произвол судьбы, и детей тоже...

Участок на «поле чудес» стал для Володи эдакой отдушиной, благодаря которой он хотя бы на время покидал наш суетный мир: общался мысленно с супругой, и от этого ему становилось легче. Тем более сказал ему как-то знающий человек, что земля наша, работа на ней восстанавливает расшатанную психику: снимает душевную боль, возвращает самообладание, даёт желание жить и верить в будущее...

Друзья пытались знакомить безутешного вдовца с одинокими женщинами, но всё как-то без толку: так он ни с одной и не сошёлся. Не захотел отдавать детей под опеку постороннего человека. Бабушка для них всё-таки была роднее.

Прошли годы. Дети подросли немного. Дима учился в институте, Настя – пока ещё в школе, а Володя по-прежнему безвылазно пропадал на своём «драгоценном» садовом участке. Девяностые пролетели, будто дурной сон. Железная дорога постепенно выходила из того убожества и запустения, в котором она оказалась в смутное лихое время.

Никто не вспоминал больше об ужасных авариях, когда целые поезда сходили с рельсов только из-за того, что ослабли костыли в прогнивших шпалах или не были вовремя подтянуты гайки. Но многие свидетели описываемых событий, возможно, до сих пор помнят, как огромные нефтяные цистерны – благо пустые – валялись вверх тормашками вдоль неухоженного железнодорожного полотна, а весёленькая кирпичная будка на переезде красовалась среди груды искорёженного металла – целая и невредимая. Какие высшие силы её сохранили? Для чего? Бог знает. Вот так же и с людьми: кто-то выживет несмотря ни на что, а кто-то уходит от нас без возврата…

Если в самом начале огородного бума проезд был почти бесплатный, то по мере наведения порядка стали появляться в электричках ревизоры. Реакция пассажиров на эту новую напасть была двоякой. Многие стремительно перебегали на станциях из одного вагона в другой, минуя тот, где в данный момент проводилась проверка. Но основная масса железнодорожных «зайцев» лавиной двигалась в конец поезда и толпилась там, не давая возможности пройти контролирующей инстанции. Безбилетный пассажир должен был оплатить не только проезд, но ещё и штраф. Однако контролёры понимали, что такую относительно крупную сумму выбить из нищих «садистов» не удастся. Поэтому они собирали деньги – буквально кто сколько даст – и выписывали общую штрафную квитанцию на весь вагон.

Не секрет, что билетёры в электричках часть изъятых рублей оставляли себе. За это их презирали и даже ненавидели, но никого это не удивляло. Так уж было заведено у нас ещё со времён Горбачёва и даже ранее: на чём сидишь, то и несёшь с работы к себе домой. Поварам, кондитерам, продавцам советских продмагов зарплату назначали мизерную, но их места всегда считались хлебными. Видимо, кто-то на самом верху прекрасно знал, что люди на этих должностях прокормятся и без денег. Такая вот она была – плановая экономика…

9.

Прошло ещё несколько лет, и обитатели «поля чудес» постепенно привыкли к тому, что за проезд лучше платить контролёрам в электричке. Штрафовать к тому времени перестали. При этом многим удавалось проехать бесплатно – «зайцами». Но вот однажды утром случилось непредвиденное. Поезд, как обычно, подошёл к платформе, однако пройти в вагоны люди не смогли: у каждой открывшейся двери стоял ОМОНовец устрашающего вида: в чёрной униформе и с палкой на боку.

Чернорубашечники, как прозвали в народе этих суровых ребят, пропускали только тех, кто мог предъявить проездные документы. А посему уехали на этот раз немногие. Видя такой расклад, народ тут же ринулся к кассе, чтобы гарантированно попасть в родные пенаты на следующей электричке, и кассирша едва не сошла с ума от нежданного наплыва огромной толпы. Однако через три с лишним часа поезд пришёл не только без ОМОНовцев, но и без контролёров. Зато все пассажиры были с билетами.

На чём свет стоит, ругали железнодорожное начальство обитатели «поля чудес», обманутые таким хитроумным способом. Но ничего нельзя было изменить. Чернорубашечники больше месяца приезжали на разных поездах в самое неподходящее время. И никто не мог сказать заранее, когда же они появятся снова?

Однако голь на выдумку хитра: люди стали брать билеты на минимальное расстояние, проезжая вторую половину пути бесплатно. Но и с этой напастью справился начальник железной дороги. Он объединил две зоны в одну, увеличив оплату за неё вдвое. Соломоново решение! Теперь от дешёвых билетов осталось только лишь воспоминание!

Деятеля, который так ловко опустошал карманы нищих садоводов, в народе прозвали Азер. Его проклинали, ему желали всех бед, но сделать с ним ничего не могли. Именно он олицетворял для обитателей «Поля чудес» возродившийся «звериный оскал капитализма», которым семьдесят с лишним лет пугали граждан СССР. Это был не человек, но функция. Он повышал рентабельность пригородных перевозок всеми доступными средствами, не отвлекаясь при этом на «лирику». А стоило бы подумать и о людях тоже!

Чернорубашечники – это, конечно, был хит Азера. И когда их не стало, наши «садисты» вздохнули с облегчением. Но не тут-то было! Спустя малое время на проблемных станциях пассажиров стали пускать в поезд исключительно через переднюю дверь первого вагона с обязательной проверкой проездных документов. Сначала это нововведение практиковалось повсеместно, но не везде оно прижилось. Дело в том, что при большом наплыве людей нарушался график движения.

Тогда решили проверять проездные документы при входе на платформу. Установили турникеты, специальные вертушки, а большие станции огородили заборами так, что попасть на них безбилетникам стало практически невозможно. Время от времени отменяли остановки там, где до этого продавалось мало билетов. А несколько лет спустя вообще убрали из расписания «лишние» поезда, не приносившие прибыли новым хозяевам железной дороги.

Возникает законный вопрос, а почему бы садоводам честно не платить за проезд? Многие так и делали, но оказалось, что овчинка выделки не стоит. Покупать овощи и фрукты на рынке с некоторых пор стало выгоднее, нежели выращивать их самостоятельно.

В какой-то момент люди, наконец, поняли, что результаты их труда уходят на оплату проезда, электричества, воды для полива или попросту разворовываются бомжами. И тогда пустеть стало садовое общество. Всё больше участков зарастало к осени нескошенной высоченной травой, которая вызревала на остатках навоза и прочих некогда вложенных в землю удобрений. «Поле чудес» постепенно теряло своих владельцев. Но даже бывшие «садисты» вынуждены были исправно платить государству земельный налог. Ведь избавиться от некогда желанной дачи или продать её с некоторых пор стало почти невозможно. Такая вот вышла казуистика.

Однако несмотря ни на что многие горожане продолжали обрабатывать ставшие родными участки. Ближе к осени Володя уставал душевно и физически, но весной, как только сходил снег, с новыми силами принимался за привычное дело, как бы ни было тяжело после «зимней спячки». Ласковое майское солнышко придавало сил и уверенности в том, что всё в его жизни будет хорошо, всё наладится. Надо только посадить картошку, разметить грядки и вообще привести в порядок свой драгоценный участок.

Причём, бездумно сажать овощи, ягоды и кустарники наш одинокий землестрадалец перестал давно. Приходилось исхитряться и всё делать так, чтобы огородные воры обходили его владения стороной.

Можно долго рассказывать о том, к каким ухищрениям прибегал Володя, пытаясь оставить с носом наглых «душманов»: насколько хитрые у него были замки, как он сажал и собирал помидоры, когда окучивал картошку… Однако, думаю, все эти подробности лишь утомят далёких от сельского хозяйства читателей. Для меня главное – чтобы помнили люди о том лихом времени, которое – даст бог – никогда больше не вернётся на нашу святую землю!..

10.

Нулевые годы ознаменовались бесконечно медленным отползанием от края той бездонной пропасти, в которую вольно или невольно направили страну обезумевшие разрушители советского прошлого. Несладко жилось нашим садоводам, а потому с каждым годом их становилось всё меньше и меньше. Железнодорожный беспредел способствовал этому самым наилучшим образом. Кататься на электричках приходилось едва ли не каждый день, и люди как-то приспосабливались к новой реальности. Одни покупали поддельные или даже настоящие удостоверения, дающие право на бесплатный проезд, другие отдавали кассирам половину стоимости билета и ехали на птичьих правах, третьи безвылазно жили в садовых домиках и сараях, отказываясь от благ цивилизации... в общем, голь на выдумку хитра!