Не знаю, что известно Халле об отношениях между мужчиной и женщиной, да и известно ли вообще хоть что-то. Ее неискушенность кажется мне невероятно привлекательной, но вместе с тем немного пугает. Я никогда не дарил женщинам подобные ласки, потому что хотел дождаться мою принцессу. Из разговоров воинов знаю, что не каждая женщина откликается на подобные ласки, но я готов ласкать ее сколько потребуется, чтобы доставить удовольствие.

Думаю, что мне сам процесс доставить не меньше удовольствия.

Врываюсь в комнату, двери, с силой распахнувшись, ударяются о стену. Служанки взвизгивают от удивления и, учтиво склонив головы, торопливо покидают покои. Окидываю взглядом открывшееся пространство. Это… ну, это просто смешно. Стены словно в знаменах великих завоевателей, завешаны шелком и бархатом, повсюду разбросаны лепестки цветов всех мыслимых оттенков. В углу, под небольшим алтарем Магры, богини плодородия, тлеет ладан. В центре покоев возвышается вытянутая платформа, укрытая белоснежными мехами. Полагаю, это и есть брачное ложе, а над ним висят свадебные знамена.

— Это что… сырная нарезка? — удивленно спрашивает Халла.

Поворачиваюсь посмотреть, что привлекло ее внимание.

— Похоже на то.

Еще и вино с фруктами. Великие Боги, неужели они думают, что посреди обряда Халла вдруг проголодается и решит перекусить? Ишера хихикает, я бросаю на воительницу хмурый взгляд, и она тут же замолкает, но продолжает улыбаться. Осторожно ставлю свою маленькую невесту на ноги и закрываю за нами двери.

Воительницы расходятся по сторонам и садятся на заранее приготовленные для них низкие табуреты. Сидят тихо, даже не смотрят в нашу сторону, чтобы обеспечить хоть какое-то подобие уединенности. Знаю, что ни Пенелла, ни Ишера никогда и никому не скажут о происходящем. Бросаю взгляд на Халлу. Моя принцесса стоит посередине комнаты и нервно теребит в руках подол платья. Беру ее за руку.

— Хочешь, расскажу тебе кое-что об этой части свадебной церемонии?

— Признаюсь честно, мне крайне любопытно, — говорит она, очаровательно покраснев. — Узнать больше о ритуале, конечно.

— Конечно, — ухмыляюсь я.

— Я думала, из всего свадебного обряда первая церемония окажется самой сложной… — тихо признается Халла. — Но я воспринимала ее как вызов, проверку моей решимости. А сейчас… все иначе.

Наши ощущения отчасти созвучны. Вчерашняя церемония — всего лишь представление для народа. Сегодня все намного интимнее. Сегодня есть только я и она. Я кладу руки ей на бедра и веду в сторону ложа.

— Как гласит легенда, первый король циклопов, Лиандрос, искал себе невесту. Он слыл могущественным королем и свирепым непобедимым воином. У него было много женщин, но ни одну из них он так и не смог назвать своей. Мало кому удавалось выдержать его буйный нрав. К тому же, Лиандрос желал найти равную себе, ту, что не побоится бросить вызов великому воину.

— И что же? У него получилось?

Я глажу Халлу по щеке. Мне безумно нравится, что она не боится моих прикосновений, и сама тянется за лаской.

— Да. Он нашел невесту в своем собственном племени. За время странствий Лиандроса, его подруга детства, Сиара, стала воином, как и все принеся свой глаз в жертву Богу. Лиандрос был сражен красотой и силой прекрасной воительницы, но Сиара не обращала на него внимание. Лишь нахально поинтересовалась, что принесет ей брак с Лиандросом кроме его несносного характера. На что могучий воин, рассердившись, сорвал с непокорной Сиары одежду на глазах у всего племени.

— Это ужасно, — сказала Халла, изящно морща аккуратный носик, вызывая у меня улыбку.

— Лиандрос не отличался терпением, но поклялся, что во что бы то ни стало получит Сиару. Спросил он у несговорчивой воительницы, чем может заслужить ее расположение и заставить передумать. И Сиара, все еще злясь на Лиандроса, ответила, что даст ему шанс, если он сможет доставить ей удовольствие в постели со связанными за спиной руками. Линдрос согласился и в тот же день явился к ней в шатер. Однако связав войну руки, Сиара отказалась снять с него одежду. И Лиандросу пришлось… подойти к исполнению желания возлюбленной творчески. Будущая невеста осталась довольной, — закончил я и снова погладил Халлу по щеке. — Как видишь, воины-циклопы традиционно ублажают свою невесту перед заключительной церемонией.

— Понимаю. Ваши свадебные традиции очень… очень отличаются от принятых в Ишреме, — говорит Халла, опустив взгляд.

Могу себе представить. Ишремцы все сплошь ученые и земледельцы. Думаю, большинство наших обычаев показались бы им варварскими.

— В таком случае, мне жаль женщин Ишрема.

Халла поднимает голову и удивленно смотрит на меня.

— Можешь связать мне руки, — весело заявляю я, скрестив запястья. — Или позволишь прикоснуться к себе?

— А как… как все будет происходить? — моя милая невеста выглядит крайне взволнованной. — Я не… я хочу сказать… — Халла нервно заламывает руки. — Меня с детства готовили к тому, что однажды мне придется выйти замуж по расчету. Рассказывали о брачных договорах, политике соседних королевств и о том, как не уступить власть мужу. О том, что должно происходить в спальне, говорить в большинстве своем не считали нужным. Только бесконечно твердили, что жена должна быть терпеливой, во всем послушной желаниям своего мужа и ни в коем случае не должна останавливать его.

Не должна останавливать меня? Какие странные наставления. Но опять же, ишремцы относятся к своим дочерям совсем иначе.

— Если тебе что-то не понравится, можешь остановить меня в любой момент.

— Хорошо, — ответила Халла, серьезно смотря на меня.

— Тогда давай присядем, — говорю ей я, указывая на брачное ложе. Халла согласно кивает, я подвожу ее платформе, сажусь, она садится рядом. В моих мечтах принцесса бесстрашно садится ко мне на колени, но не все сразу. Я подожду. Пока же Халла слишком напугана для чего-то подобного.

Я снова глажу ее по щеке. Принцесса переводит взгляд на воительниц.

— Это и есть те самые свидетели? Значит, они остаются? — шепчет она, словно боясь, что нас услышат.

Я утвердительно киваю.

— Их задача следить за тем, чтобы на тебя не было оказано давление и не причинен вред, если вдруг решишь передумать. В нашей истории было несколько случаев, когда войны, чрезмерно увлекшись процессом, игнорировали желания невесты. За что и поплатились, закончив с ножом в животе. — Я пожимаю плечами. — Думаю, все дело в том, что они как-то неправильно использовали свои языки…

Халла закрывает мне рот ладонью и шокировано смотрит на меня.

— Нам не стоит о подобном говорить.

Но почему? Ладно. Возможно, словам она предпочитает действия. Я убираю ее руку ото рта.

— Могу я поцеловать тебя? — спрашиваю, прижимаясь губами к ее ладони. В конце концов, нигде не сказано, что нужно сразу же переходить к «главному блюду» сегодняшнего вечера. Суть в том, чтобы доставить невесте удовольствие, а как я уже знаю, Халле нравится целоваться.

Немного расслабившись, Халла с интересом наблюдает, как я покусываю ее нежную кожу. У нее мягкие ручки с небольшими мозолями. Они напоминание о шестнадцати годах разлуки, о том, что пришлось пережить моей прекрасной принцессе.

Халла всегда старалась поступать правильно. Я хорошо помню тот роковой день. День, когда она не позволила убить мальчика-варвара, даже после того, как узнала о смерти своего отца от рук моего. Принцесса Ишрема до последнего защищала и заботилась обо мне. Она приказала своим воинам отступить, потому что не хотела больше смертей. И она отказалась от короны, чтобы спасти жизни людей. Мне кажется несправедливым, что наградой за бесстрашие и самопожертвование стали шестнадцать лет изгнания. Я знаю служителей Риекки. Это благочестивый орден, чья жизнь складывается из служения Богине, тяжелой работы и тишины.

Вспоминаю о молитвеннике с секретом, который держала в руках Халла в нашу первую встречу в храме и не могу удержаться от усмешки. Никакие жизненные обстоятельства не смогли сломить ее и заставить беспрекословно подчиняться.

— Ты всегда была в моем сердце, — говорю я ей, поднимая вверх рукав ее платья и целуя запястье. — Будучи маленьким мальчиком, я уже знал, что женюсь на принцессе Халле из Ишрема. И нет никого красивее и добрее нее. Нет никого столь же прекрасного. — Я продолжаю целовать ее нежную ручку, с каждым словом продвигаясь выше.

— Интересно, как твой отец отнесся к подобной привязанности, — говорит она томным голосом. Взгляд ее прикован к моим губам.

— Плохо отнесся, — отвечаю я и целую ее локоть. — Но он мертв, а я стал королем, и теперь мне никто не помешает.

Халла дрожит, причиной ли тому мое признание или поцелуи, неважно. Это не имеет значения. Ничто не заставит меня передумать. Халла принадлежит мне.

Когда не удается поднять рукав платья Халлы выше, спускаюсь поцелуями вниз по руке, а затем целую ладно и отстраняюсь, понимая не нее взгляд. Халла смотрит в ответ сквозь прикрытые от удовольствия веки. На щеках румянец, сладкие губы приоткрыты. Весь ее вид словно взывает ко мне.

Я обнимаю принцессу за талию и притягиваю ближе к себе. В глазах Халлы мелькает страх, но она не отстраняется. Наоборот, гладит меня по рукам, касается волос, зарывается в них пальцами. И ждет.

Как же она прекрасна! Вот такая разгоряченная, смотрящая на меня затаив дыхание.

Медленно склоняюсь к ее приоткрытым в ожидании губам. Как же сладко. Тихий стон вырывается у нее из груди, и она крепче прижимается ко мне. Я целую ее горячо, глубоко, страстно, языком имитируя то, как хотел бы погружаться членом в ее лоно. Наши губы снова и снова сливаются в горячем поцелуе, в каком-то сладком безумии мы отдается друг другу, совершенно позабыв о посторонних. Нет никого, кроме нас двоих. Нет ничего, кроме жарких объятий и тихих стонов. Она прижимается ко мне, и я притягиваю в свои объятия, крепче сжимая хрупкое тело. Халла оказывается у меня на коленях, ее округлые бедра прижимаются сквозь грубую ткань к моему члену, вызывая сладкую боль. Тяжело дыша, я, наконец, разрываю поцелуй, напоследок нежно прикусив припухшие губы. Я мог бы провести всю ночь, целуя ее, наслаждаясь сладкими устами.