ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Солнце озаряло крыши каструма Ярканд, и красная глиняная черепица, казалось, пылала адским огнем, несмотря на холод в воздухе.

Мероли прикрыла глаза от света, глядя из окна своего кабинета на Виа Преторию, главную улицу в каструме. Ярканд был как маленький город в стенах крепости. На севере были бараки для юных посвященных и столовая. Там были амбары зерна, храм, оружейная, зал алхимиков и впечатляющая библиотека, где ученые-эвандерианцы изучали священные тексты и историю.

И всем этим управляла Мероли, домина венатрикс ди Гласвин.

Она была на этом посту уже десять лет, но… Она потерла ладони, глядя на темнеющие кончики пальцев, на пятна под ногтями. Следы тени. Знак, что ее тень медленно, но верно захватывала ее, несмотря на подавления.

Мероли вздохнула и сглотнула от неприятного трепета страха в сердце. Это случалось со всеми охотниками на теней. Со временем. Пятна на пальцах и темнеющие десна, что она заметила в зеркале, означали, что ей нужно будет скоро выбрать брата или сестру по охоте, который даст ей Нежную смерть. Отделит ее душу от тени и отправит ее к свету богини.

Ей повезло. Она верно прослужила Ордену почти сорок лет. Многие юные охотники, которые пришли с ней, давно умерли, их души были потеряны на охоте, в войне или сдались их духам. Но она далеко прошла, могла завершить службу в безопасности своего каструма, зная, что ее душу спасут.

Но все же было сложно отдать жизнь.

Она стиснула зубы до боли. Мероли покачала головой, бросила длинную косу с проседью за плечо. Ее время еще не пришло. Она не будет думать об этом. Ей нужно было еще многое завершить. Важные задания, которые поможет выполнить пленник из каструма Аларбин.

Ее взгляд повернулся к окну, скользнул по Виа Претории к Южным вратам. Фигуры в красных капюшонах патрулировали со стен над воротами, которые закрыли на ночь.

Мероли нахмурилась.

— Где ты, ду Мареллус? — прошептала она. Он должен был прибыть три дня назад. Он обычно не опаздывал, и хоть она знала, что переход через Перрины мог быть опасным, они должны были хотя бы добраться до заставы Фулкрад. Но вестей оттуда не было.

Стук в дверь отвлек Мероли от мыслей. Она оправилась, опустила руки, перестав потирать ладони. Ей не хватало еще привлечь внимание к ее проблеме с тенью.

— Войдите, — она сцепила ладони за спиной, надеясь, что выглядела расслаблено.

Дверь открылась, и квадратное лицо в следах сыпи и обрамленное рыжими кудрями появилось в бреши.

— Да, ди Лодин, что такое?

— Домина, — венатрикс ди Лодин быстро отсалютовала. На ее лице проступила тревога. — Ваших всадников заметили с вышек. Они возвращаются одни. Ду Мареллуса и отряда не видно.

Мероли подавила ругательство. Ее левая рука сжала правое запястье так, что чуть не остановила поток крови. Но она сказала лишь:

— Спасибо. Отправь венатора ду Родила и его людей ко мне, как только они прибудут.

Ди Лодин кивнула и закрыла дверь. Мероли слушала ее шаги, а потом продолжила мрачные размышления. Она смотрела на врата, на линии гор Перрин на горизонте за каструмом. Они казались выше и опаснее в ночи.

— Проклятье, — прошептала Мероли. Ей не нужен был Пророк, чтобы знать, что что-то пошло не так.

* * *

— У меня камень в тапке.

Холлис вздохнула, закатила глаза. Богиня видела из-за туч? Если да, то разве не могла послать сюда молнию и покончить с ее страданиями?

Она оглянулась недовольно на Пророка. Он сел на кусок стены, упер локти в колени, его скованные ладони висели между ног. Он усмехнулся ей сквозь бороду и указал на ногу.

— На тебе почти не осталось обуви, — прорычала Холлис. — Откуда там быть камню?

— Справедливо, Холлис, — он снял правый тапок — пару полосок кожи на тряпке. — И все же… — он тряхнул, и оттуда выкатился большой камень, подпрыгнул со стуком на тропе, тянущейся по склону. Пророк усмехнулся, словно победил в игре, правила к которой знал только он. — Довольна?

Порыв ветра из долины внизу поднял тонкий плащ Пророка, оттянув от его тела, ударил по коже в шрамах. Он почти не дрожал. Он выглядел лучше, чем когда она увидела его в карете-тюрьме. Сильнее, ярче, оживленнее, хоть он и был в железных оковах. Хоть он и шел по горам, питаясь только тем, что они могли поймать на охоте, получая воду только из ручьев.

Холлис не нравилось думать, как ужасно он жил в каструме Аларбин годами, если тут, в жестоких условиях Перрин, он ощущал себя лучше. И когда ее мысли вернулись к будущему… когда она думала, к какой жизни его вела… к какой смерти…

Нет, это было не ее дело.

И он родился с тенью. И был помехой. Он заслуживал то, что его ждало.

— Идем, — прорычала она, помахав правой рукой. Она пожалела, боль пронзила ее плечо. Даже пять дней спустя рана еще не зажила. Она каждый вечер, когда они останавливались, обрабатывала ее, но ей придется снова попросить Фендреля осмотреть ее, убедиться, что следов проклятия и магии Анафемы не осталось. — Мы не можем остановиться сейчас, — она сделала пару шагов по горе, осторожно опуская ноги.

— Почему нет?

— Мы должны встретиться с Фендрелем на вершине, — отозвалась она, глядя на узкую тропу для овец, по которой они шли. Ветер, погода и время разъели ее, но местами ее еще было видно, она тянулась по склону. Она устала от одного вида.

— У нас есть часы до того, как можно будет переживать.

Холлис огляделась и увидела, что Пророк устроился удобнее на той стене с упрямым видом.

— Зайцев в этих краях мало, и твой красавчик не сразу найдет ужин. Можно отдохнуть.

Холлис подавила ругательство. Не было смысла обсуждать то, как Пророк описывал Фендреля, последняя неделя научила ее этому. Чем больше она спорила, тем упрямее он был. Проще было игнорировать его.

Она приготовилась погнать Пророка в путь угрозами или силой, если нужно. Но ей тоже требовался отдых. Теперь она уже не могла думать, о пути, не дав ноющим ногам хоть пары минут отдыха.

Хмурясь и тихо ругая себя, Холлис спустилась по склону и села на часть стены на три фута выше Пророка. Она выдохнула, оглянулась туда, откуда они пришли. Ручей с камнями у берега, пронзал центр долины, и травянистые склоны поднимались вдали, сменяясь камнями, которые мучили их ноги и утомляли души.

Прошло пять дней. Пять дней со смерти ду Мареллуса, венатрикс Альды и других. Пять дней с тех пор, как они покинули дорогу и отправились по глуши. Пять дней с падения заставы Фулкрад.

Они не видели ведьм. Фендрель предложил, и они оба подавили тени глубже в души, чтобы Ведьмаку страха было сложнее отыскать их. Аура смертных душ была слабее, и даже Призраку было бы сложно заметить их издалека.

Холлис не нравился план, когда Фендрель его предложил. Ей не нравилось, что у нее не было доступа к силам тени. Если на них вдруг нападут ведьмы, они будут почти беспомощны, останутся только скорпионы и яды. Но пока что уловка работала. С той ночи, когда напали три ведьмы, они шли дальше без помех. Они боролись с погодой, голодом, жаждой и беспощадными горами. Но не с ведьмами.

Но Холлис не нравилось долго сидеть. Хоть ее мышцы устали, она хотела двигаться. Чем быстрее они шли, тем скорее покинут эти проклятые горы, тем скорее увидят четыре башни каструма Ярканд впереди. Тем скорее будут дома.

Тем скорее Пророк вернется в плен.

Хоть она не хотела, Холлис взглянула на пленника. Он, к ее недовольству, глядел на нее и поймал ее взгляд. Она быстро отвернулась, глядя на склон впереди, делая вид, что изучала путь.

— Ты так и не спросила.

Она поежилась от его голоса. Чувства вдруг стали открытыми, она поймала край капюшона и подняла его на голову.

— Что не спросила? — сказала она, не оглядываясь.

— О, не играй, милая леди, — Пророк рассмеялся. — Ты размышляла днями. Почему я спас твою жизнь в ту ночь? Почему прыгнул на Оборотня? Почему не использовал шанс убежать, пока ты и парень были заняты? Зачем рисковал собой, помогая той, кто, хоть и не враг мне, доставит меня в руки моих врагов?

Он притих. Цепи звякнули, и, когда Холлис решилась взглянуть на него из-за капюшона, она увидела, что он смотрит на свои сломанные ногти.

— Достойный вопрос, — добавил он, глядя туда. — Обидно, что его не задали.

Холлис молчала. Вопрос не раз приходил ей в голову за последние дни. Но она не хотела его задавать. Она подозревала, что ответ ей не понравится.

— Меня можно посчитать безумным, — продолжил Пророк. Часть веселья пропала из его голоса. Он звучал тоньше, чем раньше. Мягче. Может, с меланхолией. — Ко мне относились бы как к принцу в Дулимуриане. Ведьма-королева устраивала бы банкеты в мою честь. Каждое мое слово было бы золотом, и я всегда имел бы место в мире. И меня не ждал бы костер в конце. И разлучение с моим братом по духу.

Снова про брата. Холлис поежилась. Было что-то повреждено в мужчине, который так звал дух, захвативший его.

Пророк оторвал кусок ногтя и бросил на траву.

— Я это видел. То, что описал. Кусочки, видения роскоши, легкости. Но ничего четкого и уверенного. Как обещания с губ лжеца. Я знаю, что такому верить нельзя.

Холлис смотрела на его профиль. Тяжелый лоб нависал над глубоко посаженными глазами. Челюсть было сложно рассмотреть под спутанной бородой. Длинный острый нос с тонкими ноздрями. Острые скулы над впавшими щеками. Она снова задалась вопросом, сколько ему было. Он был младше, чем она думала. Возраста Фендреля или чуть старше.

— Если хочешь, чтобы те сны сбылись, почему не дал ведьмам забрать тебя?

Ее вопрос повис в воздухе, долго находился в тишине. Холлис не знала, слышал ли он ее. Она не стала бы повторять. Она не стала бы так его радовать.

Но после вдохов без слов Пророк опустил подбородок к груди и взглянул на нее.

— Может, дело в твоем личике, — сказал он. — Может, я держусь за знания, что увижу его снова, строгое и хмурое, через год. Или, может, я просто верю в нечто большее, чем ведьмы, безумные святые и старые писания. Может… — он пошевелил бровями и сверкнул зубами в улыбке. — Может, я видел что-то еще. Но никому не сказал. И это дает мне надежду. Для тебя, для меня и всех нас.