- Ну вот, - тараторила Катя, - жить на 80% за счет жены его более чем устраивало, и в то же время он хотел самоутвердиться в роли главы семьи, чье слово - решающее "на том простом основании"... Слесарь Гоша, тоже мне!

- Катюш, я это уже поняла, - не утерпела Наташа, - что же он все-таки натворил?

- Я к тому и подвожу, - слегка обиделась Катя, - какая же ты нетерпеливая.

По ее словам, Антону давно не нравилось то, что жена часто возвращается домой с культурных мероприятий очень поздно. Инга объясняла это тем, что обязана присутствовать на всех пати, презентациях и автограф-сессиях до конца и взять интервью как можно у большего количества знаменитых гостей. Когда Антон дал понять, что вполне можно ограничиться рецензиями на литературные новинки, Инга напомнила о том, что они строят дачу в районе Ольгина, и это требует больших затрат. Если отказаться от ведения светской хроники, доходы семьи существенно упадут, и стройка затянется на годы или вообще замрет. А готовый дом надо будет еще декорировать, меблировать и облагораживать участок. А хорошие мастера домашнего и ландшафтного дизайна запрашивают за свои услуги немалую цену. Инга же хотела, чтобы их дача была оформлена не "в стиле бабы Феклы из Куроплюевки", а соответствовала общему стилю прибрежного дачного поселка. Так что отказаться от репортажей в светской хронике она не может. "Не ты же в конвертиках натаскаешь нужную сумму!".

- Инга тоже неправа, - Наташа со стыдом вспомнила, что сама еще позавчера в пылу гнева кричала мужу примерно то же самое, а Витя-старший тихо сказал: "Потом тебе самой будет неловко за эти слова". - Даже если ее доходы выше, чем у Антона, это прекрасно - но зачем это подчеркивать, да еще в такой форме?

- А что, Навицкая, - хихикнула Катя, - ты ведь тоже своему Уланову этим в глаза тыкала? Вижу-вижу, как ты покраснела и глаза потупила.

- Да, тыкала, - не стала отрицать Наташа, - из-за этой изоляции у многих нервы шалят, и люди говорят ближним очень много лишнего.

- Конечно, - посерьезнела Катя, - и Инга могла бы тоже не козырять своим материальным превосходством. Но Антон ее до этого, можно сказать, довел своими приколами, сюсюканьем "ой, ты моя дурашечка" и анекдотами о блондинках. Инга - успешный журналист, рецензент и хроникер, она - востребованная поэтесса и дача на Заливе строится почти стопроцентно на ее деньги. А Антон все время давал ей понять, что считает женщин милыми дурочками, созданными лишь для удобства и развлечения мужчин. Тебе бы понравилось такое отношение?

- Нет конечно.

- А он!.. В общем, слушай дальше...

Потерпев неудачу в разговоре напрямую, Антон начал подсовывать жене газеты с хроникой происшествий по городу, громче включал телевизор, когда рассказывали о криминальных новостях Северной столицы и оставлять компьютер открытым на вкладке "Лиза Алерт", с объявлениями "вышел вечером и не вернулся домой"; обсуждал с друзьями и родственниками по телефону опасности, поджидающие припозднившихся петербуржцев на улицах ночного города так, чтобы слышала Инга...

В первые дни карантина на некоторые отступления от введенного режима еще смотрели не так строго и решили не отменять первоапрельский капустник, придуманный и отрепетированный литераторами еще зимой. На мероприятие отправилась и Инга.

Капустник затянулся до полуночи. На "Василеостровскую" Инга добралась уже перед самый закрытием и, поднимаясь на проспект, услышала, как за ее спиной загремели затворы.

У перехода на парапете корчились какие-то две фигуры в натянутых до переносицы капюшонах и допивали из горла бутылку скверной дешевой водки. На всякий случай Инга ускорила шаг, опасливо покосившись на них. Но ханыги выглядели совершенно отрешившимися от внешнего мира; казалось, что больше всего их занимает количество оставшейся "огненной воды" в бутылке.

До дома оставалось метров двести, когда в сумочке Инги затрезвонил телефон. Чертыхнувшись, женщина остановилась и стала рыться в ридикюле в поисках истошно орущей на весь сонный проспект трубки.

Антон тревожно спрашивал, где загуляла жена. По его словам, пару часов назад заходил участковый и опрашивал жильцов о двух происшествиях поблизости от их дома. Якобы у одной девушки двое неизвестных сорвали сумку, которую потом нашли опустошенную под навесом автобусной остановки, а вторую попытались затащить в подворотню с недвусмысленными намерениями. Спас девушку только ее сосед, вышедший прогулять своего немецкого дога, и парни предпочли поскорее унести ноги, когда мужчина со словами "Сейчас собаку спущу!" отстегнул карабин.

Заверив мужа, что уже подходит к дому и на проспекте нет ни души, Инга бросила телефон в трубку и зашагала через переход. И тут увидела, как ей наперерез спешат две черные тени. Это были те самые двое сутулых парней в капюшонах, которых она видела у метро. Опасливо покосившись на них, Макарова почти бегом вошла в свой двор... Теперь уже пустой ночной проспект не казался ей ни загадочным, ни сюрреальным, а внушал страх.

Во дворе она тут же зашарила в сумке в поисках ключей от подъезда. И тут из подворотни, выходящей на одну из линий, выскочили все те же двое в капюшонах. Теперь они уже целенаправленно двигались к ней, молча, что пугало еще больше.

Сбросив ботинки на каблуках, замедляющие шаг, Инга стрелой влетела в свое парадное и притянула дверь, чтобы замок поскорее захлопнулся. И это было правильно: дверь тут же задергали снаружи, а потом стали звонить в одну из квартир...

- Это не за тобой ли гнались? - спросил Антон, выходя навстречу жене с общего балкона, куда бегали курить жильцы, не желающие задымливать квартиру. - Два каких-то ужасающих парня; теперь они в парадное ломятся. И участковый говорил как раз о двоих.

Остаток ночи прошел в увещеваниях Антона - "ну вот, что я говорил". Инга, выбросив порванные колготки и запоздало вспомнив о брошенных во дворе новеньких ботинках от "Калипсо", сначала отмалчивалась, а потом взорвалась и высказала мужу все, что думает: раз приходил участковый и сообщил о нападениях на женщин у них на проспекте, Антон, как заботливый муж, мог бы оторвать свою задницу от кресла и выйти к метро, чтобы проводить жену домой. А Антон, видимо, джентльменом способен быть только с коммерческими пациентками своего роддома. С них он готов пылинки сдувать. Ради жены он от своего любимого футбола не оторвется. Может, Антону лучше было бы жениться на команде "Зенит", предмете своей настоящей любви. И пусть ему центр нападения коттедж строит, а вратарь покупает путевки в Грецию и Египет на новогодние праздники...

Антон в ответ тоже психанул и заявил: да, тут он неправ, в самом деле нужно было спуститься к метро и встретить жену. Но как быть, если она снова задержится на каком-нибудь мероприятии, а он в эту ночь будет на дежурстве или его вызовут на какие-нибудь сложные роды или неотложное кесарево сечение? "Люди появляются на свет в любое время суток, - заметил он, - и ночью - весьма нередко. И как я буду работать, зная, что ты опять возвращаешься домой за полночь от очередной Кокиной-Мокиной-Собакиной?" Инга ответила, чтобы в таких случаях Антон звонил ей и предупреждал, и она вызовет такси, на котором доедет до самого парадного. Антон тут же разразился пространным рассказом о том, что может случиться с женщиной, которая ночью садится в машину и добавил, что рецензенту вовсе необязательно присутствовать на всех светских мероприятиях, затягивающихся до ночи, и надо бы Инге об этом задуматься.

На стук в стену распаленные ссорой супруги не обратили внимания. Потом возмущенная Антонина стала трезвонить им в дверь, требуя прекратить шум: у нее спит ребенок. В пылу гнева Инга распахнула дверь и довольно резко ответила соседке, что "мы вам стенку не проламываем и палец об звонок не ломаем, когда ваша Яся из-за своих коликов-газиков четыре-пять часов без умолку кричит, как пожарная машина на светофоре, и дворник не скандалит и не ругается, хотя ему уже надоело после ваших прогулок грязные подгузники из-под скамеек собирать; когда вы уже научитесь бросать их в урну?". "Ладно, посмотрим, что в полиции скажут, узнав, что вы на карантине по городу шляетесь и тусовки проводите", - зловеще прошипела Серова. "Идите сразу в Большой дом! - вскипела Инга. - Вас там уже заждались с вашими кляузами на соседей!" - и захлопнула дверь, едва не стукнув Серову по носу. "Ребенок вам мешает, видишь ли! - завизжала за дверью молодая мать. - Своих роди, швабра, потом будешь рот открывать! Чайлдфри ...е, чтоб вас...!". "Кстати, - занудил Антон, - девушка в одном права: сейчас введен общий локдаун, и ваши сборища противозаконны. Удивительно, как вас еще не замели. Вот что значит плевать на запреты!".

На рассвете в квартиру Макаровых позвонил участковый, которого разбудила спозаранку пылающая праведным гневом Антонина с целью приструнить шумных соседей.

Участковый хорошо знал Макаровых. Более того, в прошлом году его жена наблюдалась и рожала у Антона. Поэтому капитан не стал составлять протокол, ограничившись устной просьбой соблюдать тишину по ночам и не нарушать режим самоизоляции.

"Сейчас не очень-то и выйдешь, - вспомнила о пережитом испуге Инга, - с этими нападениями на проспекте!". "Нападения? - встревоженно переспросил участковый. - Где? На нашей территории?" "Да, на проспекте в районе метро. Вы же сами вчера ходили по квартирам и опрашивали жильцов: якобы, у одной девушки сумку сорвали, а вторую пытались затащить в подворотню. И я их видела. Они увязались за мной от самого метро..." Капитан озадаченно сдвинул на затылок фуражку: "Извините, Инга Михайловна, но я не совсем вас понимаю. К нам не поступало сигналов ни о каких нападениях, и обход я вчера не делал. Кто вам такое сказал?"