Дорога из бурого кирпича привела к огромным запертым воротам. В центре одной из створок, на уровне человеческой головы, висел тяжелый железный круг. Со скрипом и грохотом, приложив немалые усилия, Алексей отодвинул заржавевшее кованое кольцо и постучал. Тут же, на гладкой и монотонной, желтовато-коричневой древесине проступил образ очередной карты таро. Во всей своей ужасающей красе взгляду юноши предстал двенадцатый Старший Аркан — «Повешенный».

Маг, в состоянии шока, сделал несколько шагов назад. Зрелище было действительно впечатляющим. На красочном изображении вниз головой висел на одной левой ноге зацепившийся ею за светящийся, перевернутый анкх, абсолютно безликий и лысый человек. Он был распят в странной позе: правая нога несчастного образовывала с левой крест, а ниже, словно под обращенными в мольбе к чему-то неведомому руками, находились прекрасные небесные круги. Человека и всю суть картины словно разрывали на части противоречия. Собственно, это и являлось ее сакральным смыслом. Она говорила о том, что разрешить сложившуюся ситуацию можно лишь начав действовать и относиться к ней совсем по-иному, выйдя за рамки сложившихся стереотипов, или оставив позади что-то важное, то, что, казалось, является неотъемлемой, обязательной частью бытия.

Через несколько секунд неспешно, с громким, мерзким скрежетом створки ворот начали открываться, и как только это произошло, юноша остолбенел, шагнул на брусчатку площади и упал на колени. Нет, совсем не магия заставила его это сделать, а чувства, простые человеческие чувства…

На небольшой и пыльной городской площади стояли два эшафота. И на каждом из них ждал свое участи, наверное, самый дорогой в жизни Алексея человек. На правом устройстве, раскрашенном в яркие, кроваво-алые цвета, закованная в зловещие, предрекающие скорую погибель колодки лежала Екатерина. В левом же приспособлении, черном, словно вязкий деготь, был закован наставник мага. Рядом с рычагами, несущими быструю смерть, у каждого из эшафотов возвышались высокие и мощные безмолвные палачи. Они были облачены в красно-черные одежды, а безразличие и тлен, царившие в их душах ощущались даже сквозь призму скрытых за маской, и только едва заметных глаз. В центре же площади, в пурпурной, развевающейся на легком ветру мантии и пепельно-серых женских готических доспехах, с пылающим серебряным солнцем на груди, открыв забрало изящного шлема и держа в правой руке сияющий острый меч, стояла… Судья. Вместо ее лица виднелась только сумеречная дымка, посреди которой сияли два ярко-алых глаза.

Пройдя пару шагов в сторону морально уничтоженного и поставленного на колени мага, Судья произнесла следующее:

— Мы великодушно предлагаем тебе решить, кому же на этой площади предстоит умереть. Иначе мы казним обоих, а тебя, чародей, мы просто убьем. И не смотри на меня так, щенок! Я знаю, о чем ты подумал! Я и палачи в игре не участвуют! Да, и чтобы долго тут не мучиться и не уснуть от твоих скучных терзаний, я ограничиваю время для раздумий пятью минутами. Удачи, молодой маг…

Словно собравшись из потоков пепельного ветра, в центре площади образовались небольшие песочные часы. Подойдя к ним, женщина одним пронзительным взглядом перевернула устройство, и время пошло…

На раздумья у Алексея оставалось всего пять минут, таких мучительно долгих и таких безумно быстрых минут. Никакие, даже самые отчаянные крики эйдоса не могли вернуть запутавшегося мага в сознание. По лицу юноши предательски потекла слеза…

— Слеза! Смотрите, — слеза!

Испуганный возглас Екатерины насторожил всех присутствующих в палате.

— Он раньше никогда не плакал! Вообще никогда!

Прокуратор приблизился к кровати Алексея и посмотрел на безмятежно-спокойное лицо молодого чародея.

— Боюсь, плохо дело. Совсем плохо! И где этого рыже…

Прямо посреди фразы раздосадованного Высшего мага в комнату, со свертком в руках, ворвался запыхавшийся и взмыленный наставник.

— Вы бы хоть указателей навешали в больничке своей, а то я три раза не туда свернул пока до Вас добежал. Лови, Санек.

Один из Верховных магов Питера, представитель традиции Хозяев Жизни, Александр Лавренков поймал сверток, брошенный ему прямо в руки. Попутно успев кинуть на наставника молодого мага весьма укоризненный взгляд, чародей достал из свертка разукрашенный руническими узорами кубик Рубика. Вложив предмет в правую руку юноши, врач тут же перевел взор на Прокуратора. А тот уже начинал плетение сложнейшего ритуального заклятья Единения. У обычного мага на создание подобного пространственного узора ушло бы не менее пятнадцати минут, но главе Ригира потребовалось всего три: в воздухе над койкой Алексея, повинуясь быстрым и отточенным до совершенства движениям рук и глаз Высшего мага, прорисовывались две сияющие тусклым золотом двенадцатиконечные звезды. В ровном, выверенном до миллиметра пересечении они образовали двадцатичетырехконечную фигуру и как только она была завершена, провернулись в разные стороны, на полный оборот, а затем ярко вспыхнули и исчезли. По помещению прокатилась мощнейшая волна от резонанса Высшей Ритуальной магии. Кубик только на мгновенье засветился иссиня-фиолетовым отливом, и все перевели взор на Прокуратора:

— Получилось! Надеюсь, что мы с вами не опоздали, господа хорошие, очень на это надеюсь…

Осталось совсем, совсем мало песка в часах…

— Я плачу, плачу как какая-то избалованная девчонка! Да что со мной?! Но я не могу! Нет, я просто не хочу делать этот выбор! Почему?! Абсолютно точно, что обманной магии передо мною нет. Эшафоты действительно настоящие. Может, весь мир — магия? Сон?! Но это не так, я проверял! Да, законы здесь более податливы, но все повреждения реальны! Ожог до сих пор слегка щиплет. Да и вообще, даже если все в этом мире есть вымысел и миф, и я сделаю этот выбор, пусть даже просто внутри себя, как потом мне прикажете с этим жить?! Как смотреть в глаза кому-то, кого я не выбрал. Это нечестно. За что?!

Время… Вот оно и вышло… Осталась всего пара секунд… Выбора нет, я лишен его… Надо отвечать, иначе умрут оба…

Судья, ощущая мое желание, подошла ближе и встала на расстоянии полуметра.

— Я готов. Убейте… Убейте, ме… Да! Судья, убейте, ме…

Мощнейшая волна странной магии прокатилась по миру, и в воздухе почему-то пронзительно запахло розовым маслом. Оборачиваться времени не было. Оставалась всего пара секунд, и последние песчинки уже отправились в неумолимый полет…

Острый клинок, занесенный над моей шеей, начал свое стремительное движение вниз, а я, наконец, решился на финальную фразу, когда…

…убейте, ме…

…СОПОТАМСКУЮ САРАНЧУ!!!

…ня…

Прямо на последнем слоге кто-то громко и бесцеремонно перебил и дополнил мои слова…

Молниеносно извернувшись в полете, клинок своим острым кончиком скользнул по плотному воротнику кардигана и, оставив на шее лишь мелкую царапину, с ожесточением рассек надвое невесть откуда появившееся насекомое.

Разум заволокло черной волной страха смерти, ее пугающей близостью, и практически без чувств, я упал на бурые камни площади.

Где-то вдалеке, с каждой секундой все больше ускользая от моего затуманенного сознания, донесся такой знакомый и чертовски нахальный голос:

— Огромное спасибо, за старание, высокоуважаемая Судья… Отдача! Дальше мы сами как-нибудь разберемся. С уважением, Ваш Агаштон…

Я потерял сознание…

Женщина в серых доспехах перевела свой испепеляющий взор на духа и с негодованием в голосе, промолвила:

— А у щеночка в союзниках оказались волкодавы… Главное — помни свое место, мудрец! Помни его!..

Развернувшись, Судья покинула площадь…

Седой мужчина, стоявший прямо за спиной чародея, ехидно улыбнулся и с довольным видом поправил спавшие с горбинки носа очки. Декорации ужасающей площади начали неспешно растворяться в эфемерной дымке, оставляя после себя только безжизненную, потрескавшуюся брусчатку. Однако дорога Настоящего еще не была закончена, и понимая это, фамильяр принялся активно бить по щекам своего молодого хозяина. Маг упорно не хотел приходить в себя…