Закатив глаза при виде хмурого лица Ника, Морли добавил:

— Да, не сомневаюсь. Знаю. Непросто быть знаменитостью. Особенно когда ты затворнический, асоциальный сукин сын, имеющий глубинные проблемы с доверием и чёртову манию преследования.

Джордан разразился изумлённым смехом.

Когда Ник наградил их обоих сердитым взглядом, Морли усмехнулся.

— Выше нос, Миднайт, — сказал он, делая ещё один глоток из своей уродливой кружки «Янкиз». — Ты в последнее время растерял всё чувство юмора, чёрт возьми. Раньше ты бывал хотя бы забавным… когда был не слишком большой занозой в моей заднице. А в последний месяц ты, входя в комнату, словно притаскиваешь с собой здоровенную грозовую тучу.

Криво улыбнувшись, он опустил кружку, всматриваясь в лицо Ника.

— В чём дело? Бессмертие тебя удручает? Или дело действительно во всех излишних контактах с людьми, которые тебе приходится терпеть сейчас, когда ты стал бойцом-знаменитостью?

— Проблемы с девушкой, — услужливо подсказал Джордан.

Ник медленно повернулся к Деймону Джордану, награждая своего друга убийственным взглядом и глазами приказывая ему заткнуться.

Джордан лишь заржал.

— Серьёзные проблемы с девушкой, — уточнил он, пихнув Ника рукой.

Ник помрачнел.

Он пытался решить, стоит ли что-то говорить, или же эти двое станут вести себя только хуже. Не успел он принять решение, как Джордан и Морли уже начали забираться в фургон, так что Ник закрыл рот и последовал за ними.

Как только они оказались внутри, за закрытыми дверьми, и уселись на стулья, прикрученные болтами к полу перед компьютеризированными лабораторными панелями, Морли жестом указал на него.

— Ладно, — сказал он. — Давайте послушаем.

Ник нахмурился, гадая, не совершает ли он ошибку.

Он знал, что сказала бы Лара Сен-Мартен.

Странно, но он сомневался, что Малеку есть до этого дело, но вот Сен-Мартен метала бы гром и молнии, если бы узнала, что Ник собирается рассказать двум своим коллегам в полиции Нью-Йорка.

С другой стороны, Ник не понимал, почему это он должен начинать переживать о том, что вообще подумает эта женщина.

Она, возможно, считала, будто владеет им, но это не так.

Пока что не так.

— У меня очередная картина, — сказал он, выдыхая. — От нашего художника. Ну, вы меня понимаете. От того же парня, с которым мы столкнулись после дела Келлермана.

— Что? — Джордан уставился на него. — Как, бл*дь, это произошло?

Ник повернулся, посмотрев на него.

— Это произошло сегодня вечером. После моего боя. Он послал мне координаты места, в котором надо искать картину — это церковь внутри Котла. Я получил сообщение сразу после того, как вышел из душа. Оно ждало меня в гарнитуре, когда я включил её обратно.

Ладно, последняя часть была не совсем правдивой.

Но это достаточно близко к правде.

Ник не хотел, чтобы Джордан или Морли установили связь между сотрудником Сен-Мартен по имени Малек (которого и Джордан, и Морли встречали как минимум мельком) и художником-провидцем, который впервые всплыл при расследовании дела школы Келлерман.

Джордан фыркнул, закатив глаза.

Ник не ждал, когда тот как-то прокомментирует его слова.

— Я проверял это место, когда ты позвонил мне, — добавил он. — Именно там я и был. В Котле. Когда я получил вызов на дело, я стоял прямо перед ней.

— Давай взглянем, — сказал Джордан. — На картину. Ты же её записал, верно?

Ник кивнул.

Послав команду через гарнитуру, он приказал устройству спроецировать изображение на пустую стену фургона напротив приборной панели.

— Гертруда, — сказал Морли вслух, обращаясь к искусственному интеллекту полиции Нью-Йорка. — Приглуши здесь освещение. И приборы тоже. Всё, кроме гарнитуры Миднайта.

Тут же раздался мелодичный, андрогинный, но в то же время на удивление женский голос.

— Конечно, сэр.

Освещение отключилось, погрузив заднюю часть фургона в кромешную тьму, если не считать проекции, исходившей из гарнитуры Ника. Картина из разбомблённой церкви ярко и отчётливо проступила на внутренней поверхности фургона, имевшей небольшой изгиб. Программа проекции в гарнитуре Ника скорректировала этот изгиб за несколько секунд, и тот сделался почти незаметным.

Спустя мгновение после появления изображения — ровно столько понадобилось двум человеческим детективам, чтобы понять, на что они смотрят — они оба замерли совершенно неподвижно.

Казалось, что они втроём молча просидели там целую минуту.

Затем Джордан повернулся, уставившись на него.

— Кто, чёрт подери, этот парень?

Ник нахмурился, уставившись на лицо вампира на картине.

— Не знаю. Я надеялся, что один из вас узнает его. Мне он показался знакомым…

— Что?

Джордан моргнул, нахмурившись.

Глядя то на Ника, то на картину, Джордан, похоже, сообразил, что имел в виду Ник.

— Ник… я говорил не про вампира на картине. Я имел в виду художника. Твоего Пикассо с извращёнными экстрасенсорными видениями. Того странного, чудаковатого парня, который как будто следует за твоими расследованиями и рисует события до того, как они произойдут. Кто он? — он покосился на Морли, нахмурившись. — И как, чёрт подери, мы до сих пор его не нашли?

Прежде чем Ник успел придумать убедительный ответ, заговорил Морли.

— Нам сказали оставить его в покое, — произнёс он.

Слова прозвучали прямолинейно.

В них также слышались резкие нотки злости, которые Ник не мог не заметить.

Когда они с Джорданом повернулись, уставившись на старшего детектива, часть злости ушла с лица человека. Вздохнув, он прислонился к приборной панели позади себя, скрестив жилистые руки на груди.

— Не спрашивайте, — пробормотал он. — Это выходит далеко за пределы компетенции вас обоих. Что уж говорить обо мне. Скажем так, раз нам предлагают помощь, то нам разрешается её принимать. Но нам не разрешается преследовать парня, который предлагает помощь, задерживать его или кого-то из его товарищей, определять его местоположение, пытаться установить его личность… или задавать ему какие-то вопросы, чёрт возьми.

Деймон и Ник переглянулись.

— Когда это произошло? — спросил Ник.

— И об этом тоже не думай, Танака, — Морли уклончивым жестом показал на картину, спроецированную на стену фургона, при этом по-прежнему держа руки скрещёнными на груди. — Что касается того, почему этот вампир показался тебе «знакомым» — ты действительно скажешь мне, что не знаешь, кто это, чёрт возьми?

Ник нахмурился, снова посмотрев на картину.

Изображение стабилизировалось там, куда он его спроецировал, так что ему уже не нужно было держать гарнитуру ровно, чтобы сохранять картинку на их импровизированном экране.

— А что, я должен его знать? — спросил он, порассматривав его ещё несколько секунд.

Джордан и Морли переглянулись.

Затем Джордан рассмеялся, на сей раз с неверием.

— Мать твою, Танака, — он покачал головой, прикасаясь пальцами ко рту и скрывая часть своей улыбки. — Я временами забываю, как мало времени ты прожил в Нью-Йорке…

— Бл*дь, да вы скажете мне, кто это или нет? — рыкнул Ник.

Морли ответил наперёд Джордана.

— Стрейвен, — он отпил глоток кофе, взяв кружку с консоли рядом с собой. — Это Стрейвен… известный архитектор и дизайнер. Тот самый архитектор, дизайнер и известный художник, создавший чертежи здания, которое взорвала наша парочка воров.

— Стрейвен? — Ник посмотрел на них, потом на изображение. — Я думал, он гибрид.

Морли покачал головой.

— Нет. Это довольно тщательно охраняемый секрет — то, кто они на самом деле. Они обычно носят первоклассные контактные линзы, подкрашивают кожу… пребывают в уединении днём. Конечно, в полиции Нью-Йорка знают правду, хотя бы потому, что М.Р.Д. сообщает нам такие вещи, особенно если личность занимает высокое положение, как Стрейвен. Думаю, для данного шутника это скорее часть образа, нежели вопрос безопасности… судя по тому, что мне сказали, они любят, когда люди пытаются угадать их расу. Они также строят из себя диву, но полагаю, это неотъемлемая часть профессии.

— Они? — переспросил Ник, вскинув бровь и зацепившись за это местоимение. Он взглянул на Джордана, который тоже хмуро смотрел на Морли. — Тогда это…

Морли наградил его бесстрастным взглядом.

— Гермафродит. По крайней мере, такой термин сообщили мне. Я также слышал вариант «андрогин». Судя по тому, что я читал, оба термина верны. Физиологически они относятся к обоим полам, и вдобавок ко всему Стрейвен не идентифицирует себя как представителя того или иного пола, так что формально они — не «он» и не «она»… в каком бы то ни было смысле слова. Они андрогинны, гермафродитны и небинарны… так что все три в одном флаконе. Я слышал, они довольно сильно бесятся, если обратиться к ним с использованием какого-либо гендерного местоимения, хотя они склонны чередовать гендерные маркеры в одежде, стиле, поведении. На этом изображении они выглядят вполне маскулинно, так что я понимаю, почему ты сбит с толку, но я видел, что временами Стрейвен выглядит весьма женственно. Они также трижды состояли в браке — один раз с мужчиной, один раз с женщиной, один раз с другой небинарной личностью. Как я и говорил, им нравится сохранять свою идентичность изменчивой…

Взглянув обратно на картину и на изображение Стрейвена, Морли пожал плечами.

— В любом случае, суть не в этом, — продолжил он, глотнув ещё искусственного кофе. — Художник сказал тебе, почему Стрейвен присутствует на этой картине?

Ник покачал головой.

— Нет.

— Тот, кто нанял Горманов, по какой-то причине нацелился на здания Стрейвена? Нацелился на самого Стрейвена?

Ник пожал плечами, хмуро глядя на картину.

— Кто ж знает, — отозвался он.

— Ты не знаешь? — резко уточнил Морли. — Или ты действительно спросил художника, и он/она тоже не имеют понятия?

Ник взглянул на него.

— И то, и другое. Я спрашивал у него. Я задал ему несколько вопросов после того, как сам увидел картину. Он утверждает, что просто «рисует то, что видит в своей голове». И он понятия не имеет, что всё это значит.