Девушка закачала головой из стороны в сторону.

– На такси мы объехали всех возможных покупателей, а пешочком и половину бы не одолели. И знаешь, кто теперь лучший сотрудник отдела продаж?

– Ты.

– А вот ты…, – начал Альберт, подбирая слова, – как этот костыль под локоть. Удобная для всех. Аж зубы сводит. Обо всех заботишься, а нужно рвать зубами. Ясно?

– Рви. Я так не хочу, – сказала Настя, откинула на спину тугую косу и направилась к выходу.

– Приходи сегодня на вечеринку по случаю моей победы! Я угощаю! – крикнул он ей вслед.

В баре на соседней улице собрались все: и Живцов, и ребята из отдела, и даже директор пожаловал. Поздравил с победой, пожал руку, пожелал всем успешных продаж и уехал. Живцов погрозил толстым пальцем – смотрите мне тут, и тоже уехал. Молодежь разъехалась уже за полночь.

* * *

Когда Альберт добрался до дома, уже светало. Он хоть и набрался изрядно, но в прихожей скинул ботинки и натянул тапочки. В обуви нельзя – на полу не дешёвый ламинат, а лучший в городе паркет, между прочим. Любовно прикасаясь к дорогой мебели, он прошёл по коттеджу. На кухне, совмещённой с гостиной, Альберт, шатаясь, плеснул в бокал виски, выпил залпом, зажёг сигарету и, не раздеваясь, улёгся на диван.

– А-а-а! Чё такое? – вскрикнул он и отдёрнул руку.

Языки пламени "лизали" ковёр ручной работы, привезённый из Самарканда, и уже добрались до его пальцев. Альберт вскочил, мгновенно трезвея. Заметался по коттеджу. В ванной набрал ведро воды, но когда вернулся, огонь уже хозяйничал по всей гостиной.

– Ты с ума сошёл, парень? Какая мебель, какие вещи? – спрашивал его пожарный.

Другой пожарный держал Альберта за руки.

– Спасите хоть что-нибудь! Умоляю! – кричал он, вырываясь.

– Скажи спасибо, что тебя вытащили, – ответили ему пожарные.

Альберт горько зарыдал, упав на колени.

"Всё кончено".

– Ну что, погорелец, что теперь будешь делать? – поинтересовался Живцов, стоя в проходе между столами менеджеров.

– Не знаю. Куплю, наверно, какую-нибудь комнату в коммуналке. Благо премия осталась и небольшая сумма на карточке. Мне бы сейчас перекантоваться у кого-нибудь.

Альберт вопросительно посмотрел на начальника.

– Я бы с радостью… Что я не человек, что ли, или камень я? Но жена такая что мёртвых выноси. Ещё и тёща приехала в гости, – скривился Живцов и развёл руки в сторону. – Так ты же у нас этот… из многодетной семьи. Неужели не найдётся угла у родни?

– Да ну, какая родня. Вы что?! Кто спился, а кто сидит давно, – махнул рукой Альберт.

Он посмотрел на отдел продаж. Ребята, выпивавшие вчера с ним вместе, сосредоточенно смотрели в мониторы. Ну, всё понятно – у всех жёны и тёщи. Помощи ждать не от кого.

– Ты можешь пожить у меня, пока мама в больнице, – сказала Настя, подходя к нему. – Да и потом можешь, если нужно.

– Правда? – спросил Альберт и зачесал пепельно-ржавые волосы на макушке.

– Правда, можешь. Две комнаты всё равно пустуют.

Настя обитала в трёшке на окраине. Альберт прошёл в гостиную и огляделся – бежевые обои, тюль, полированная стенка и люстра с пластиковыми висюльками. Классика жанра.

– Сейчас будем пить чай, – крикнула Настя из кухни.

– Подожди, – сказал Альберт, сидя за кухонным столом, и положил руку на заварочный чайник, когда девушка пыталась его поднять, чтобы подлить ему чаю. – Ты знаешь, кто подставил тебя перед шефом?

– В смысле? – спросила Настя и округлила оливковые глаза.

– Это я сказал Живцову, что ты не хотела ездить на автобусе, поэтому мы катались везде на такси. Контракты на себя переписал тоже я, – сказал Альберт и поджал губы. – Поэтому и получил премию.

В скромной кухне повисла мучительная тишина.

– Значит, тебе премия была нужнее, чем мне, если ты пошёл на такое, – сказала Настя и разлила оставшийся чай по чашкам.

Ночью Альберт ворочался и никак не мог уснуть. Диван в гостиной впивался в его беззащитные рёбра, но не в этом была причина бессонницы.

"Что с ней не так? Ведь эту премию могла получить Настя. И спокойно бы тогда оплатила лечение матери. Я ведь её кинул, а она другую щёку подставляет. Не понимаю я этого".

Альберт перевернулся на другой бок.

"Раньше я думал, что это показуха. Мол, смотрите, какая я добренькая, какая заботливая. А теперь даже не знаю, что и думать…"

Утром его разбудил запах гречневой каши. Вот именно этот запах "добил" Альберта окончательно. Даже мать ему не варила кашу, которую он так любил, а совершенно чужой человек запомнил вскользь оброненную фразу, и теперь перед ним дымилась тарелка разваристой гречки.

– Вот, – резко сказал Альберт и выложил на кухонный стол пачку крупных купюр.

Настя молча смотрела на деньги. Потом также молча уставилась на него.

– Это моя доля на операцию твоей мамы, – быстро сказал он, как будто выстрелил из автомата Калашникова. – Ребята в офисе собирали для тебя. Я не успел сдать.

– Альберт. Ты что? Если ты думаешь, я из-за денег тебя пригласила пожить, то ошибаешься, – сказала она, наконец. – Забери немедленно, тебе тоже сейчас нужны деньги. Ты же – погорелец.

Настя подтолкнула пачку купюр к Альберту.

– Не-а, не возьму. Руки, ноги есть, голова соображает, построю ещё себе дом лучше прежнего, а маме твоей сейчас помощь требуется.

Альберт подтолкнул деньги обратно к Насте.

– Ты серьёзно? – спросила она и улыбнулась красивыми оливковыми глазами. – Спасибо тебе большущее!

– Это тебе спасибо.

– Мне-то за что?

– За то, что многому меня научила.